В назначенный день решено было устроить «музицирование в ладьях», для чего пригласили музыкантов из Музыкальной палаты. В доме на Шестой линии собралось множество принцев крови и знатных сановников.
Незадолго до этого дня в дом Великого министра переехала Государыня-супруга. «Вот и настало время ответить на песню о саде, тоскующем по далекой весне, которой Государыня когда-то бросила мне вызов», – подумала госпожа Весенних покоев. Министру же очень хотелось показать Государыне прекрасный цветущий сад, однако особе, столь высокое положение занимающей, невозможно было прийти сюда единственно для того, чтобы полюбоваться цветами… В конце концов, посадив в ладью особенно чувствительных молодых дам…
Южный пруд соединялся с прудом Весеннего сада, лишь несколько невысоких холмов служили меж ними границей. Обогнув их, дамы оказались в саду госпожи, молодые прислужницы которой уже собрались в восточном павильоне Для рыбной ловли.
Ладьи, имеющие вид драконов и сказочных птиц Фынхуан, были роскошно убраны на китайский манер. У шестов сидели мальчики в китайских платьях, с закрученными над ушами жгутами волос.
Когда прислужницы Государыни выплыли на середину пруда, их взорам открылся сад, настолько поразивший их необычной, поистине удивительной красотой, что им показалось, будто они заплыли в какую-то неведомую страну. Они остановили ладьи у скалы в небольшом заливе Срединного острова, где даже простые камни были достойны кисти художника.
По сторонам сквозь легкую дымку проглядывали ветки деревьев – словно парчовые занавеси повесили по берегам пруда. Далеко впереди смутно угадывался Весенний сад, где зеленеющие ивы клонили ветви к земле, а яркие цветы источали невыразимо сладостное благоухание. Даже вишни, которые повсюду уже отцвели, здесь горделиво сияли, украшенные прекрасными цветами, а обвивающие галереи глицинии густо лиловели. Особенно же хороши были керрии – их пышные ветки нависали над прудом, отражаясь в воде. Водяные птицы резвились, держась дружными парами, мимо пролетали уточки-мандаринки с прутиками в клювах, словно вышитые на «узорчатом шелке» (211) волн. Так и хотелось запечатлеть все это хотя бы на картине.
До темноты любовались дамы этим удивительным садом – в самом деле, можно было смотреть на него, пока не сгниет топорище…
Ветер подует,
И на волнах лепестки
Засветятся ярко.
Вот же он, перед нами,
Прославленный мыс Керрий!

Этот весенний пруд,
Быть может, сливается где-то
С рекою Ида?
Сверканьем прибрежных керрий
Полон до самого дна…

Право, не стоит
К Черепашьей горе стремиться.
Лучше в этих ладьях
По пруду катаясь, бессмертьем
Увенчаем свои имена…

В ярких лучах
Весеннего солнца купаясь,
Уплывает ладья,
Падают капли с шеста,
По воде рассыпаясь цветами…
Такими и другими столь же незначительными песнями обмениваясь, они совершенно забыли о том, что впереди, о доме, куда им предстояло вернуться… Но разве удивительно, что они так увлеклись? Водная гладь в самом деле была прекрасна.
Когда спустились сумерки, ладьи под мелодичные звуки «Желтой кабарги» подплыли к павильону Для рыбной ловли, и дамы нехотя вышли на берег.
В павильоне, убранном с изящной простотой, собрались молодые прислужницы. Их яркие наряды – а они не пожалели усилий, чтобы затмить друг друга, – представляли собой изумительное зрелище, по красочности не уступающее затканной цветами парче.
Одна за другой звучали необычные, редкие мелодии. К выбору танцоров министр отнесся с особенным вниманием, и теперь, призвав на помощь все свое мастерство, они услаждали взоры собравшихся.
Скоро совсем стемнело, но поскольку гостям не хотелось расходиться, в саду перед Весенними покоями зажгли фонари и разместили музыкантов перед главной лестницей, там, где зеленел прекрасный мох.
Принцы крови и высшие сановники устроились на галерее, каждый со своим любимым инструментом. Музыканты – а надо сказать, что министр пригласил лучших из лучших, – заиграли на флейтах в тональности «содзё». К ним тут же присоединились разнообразные кото, и зазвучала яркая, выразительная мелодия. Когда исполняли «Благословенье», даже самые невежественные простолюдины почувствовали вдруг, что стоит все-таки жить в этом мире, и, протиснувшись между плотно стоявшими у ворот лошадьми и каретами, внимательно слушали, а лица их озарялись улыбками.
Вряд ли кто-нибудь не согласился бы с тем, что в весеннем саду все кажется особенно прекрасным – и небо, и звуки музыки, и весенние мелодии.
Так они развлекались всю ночь до рассвета. Сменив тональность, исполнили пьесу «Радуюсь весне», затем принц Хёбукё своим красивым голосом запел «Зеленую иву». Ему подпевал сам хозяин.
Но вот небо посветлело. Государыня-супруга издалека с завистью прислушивалась к рассветному щебетанию птиц.
Сияние весны и прежде осеняло просторный дом Великого министра, однако до сих пор не было в нем особы, способной воспламенять сердца, – обстоятельство, досадовавшее многих. Но недавно по миру разнесся слух о достоинствах юной госпожи из Западного флигеля, о том внимании, каким окружена она в доме на Шестой линии, и что же? Как и предполагал Гэндзи, нашлось немало людей, которые устремили к ней свои думы. Одни, самодовольно помышляя: «Уж лучше меня им не найти!», не упускали случая намекнуть на свои намерения, а то и открыто заявляли о них. Другие, не смея обнаружить свои «чувства-делания» (212), сгорали от тайной страсти. Среди поклонников девушки оказался и Утюдзё, сын министра Двора, разумеется и не подозревавший о том, что на самом деле…
Юная госпожа из Западного флигеля пленила воображение и принца Хёбукё, который, лишившись супруги, вот уже три года жил в одиночестве. В то утро он притворился сильно захмелевшим и, воткнув в прическу ветку глицинии, предавался безудержному веселью. Его оживленное лицо было прекрасно. Министр, в глубине души крайне довольный тем, что его ожидания оправдались, нарочно делал вид, будто ничего не замечает. Когда до принца дошла чаша с вином, он, изобразив на лице крайнюю растерянность, принялся отказываться, говоря:
– О нет, довольно… Право же, я давно бы ушел, не будь у меня одной думы на сердце.
Цветок мурасаки -
Из-за него тоскует-томится
Сердце мое…
Готов я в пучину броситься,
Не страшась недоброй молвы… (45)
Затем, протянув министру чашу вместе с веткой глицинии, сказал:
– «В твоей прическе та же шпилька…» (213) Улыбнувшись, Гэндзи ответил:
– Пока не решишь –
Бросаться иль нет в пучину,
В нашем саду
Помедли, взор услаждая
Красотою весенних цветов…
Трудно было противиться его настойчивым просьбам, и принц так и не смог уйти.
Утро принесло с собой новые утехи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96