– Хорошо, что я не успел открыть ей своих чувств, – прошептал Бэн-но сёсё.
– Трудно проникнуть в намерения Великого министра! – говорили остальные.
– Может быть, он собирается и с ней поступить так же, как с нынешней Государыней-супругой?
Услыхав их пересуды, Гэндзи сказал министру Двора:
– Я бы посоветовал вам некоторое время проявлять предельную осторожность, дабы избежать неблагоприятных толков. Только люди, не обремененные высоким званием, могут, совершенно не считаясь с приличиями, вести себя так, как им заблагорассудится. Нам же с вами приходится постоянно помнить о мнении света. Не будем же торопить события, пусть люди постепенно привыкнут…
– Я сделаю все, что вы пожелаете, – ответил тот. – Вы изволили принять такое участие в судьбе моей дочери, окружили ее столь милостивыми заботами… Это еще раз говорит о том, что между нашими судьбами существует связь, уходящая корнями в далекое прошлое.
Министр Двора получил богатые дары. Не менее щедро были вознаграждены и прочие участники церемонии, причем, несмотря на то что правилами строго установлено, кому какие награды полагаются, Великому министру удалось, введя некоторые новшества, добиться невиданной доселе роскоши.
Поскольку сначала министр Двора отказался от участия в церемонии под предлогом болезни госпожи Оомия, решено было ограничиться самой скромной музыкой.
Принц Хёбукё решил лично обратиться к Великому министру с просьбой.
– Поскольку теперь нет никаких препятствий… – сказал он.
– Государь изъявил желание взять ее во Дворец. Я могу дать вам решительный ответ только в том случае, если получу высочайшее согласие, – ответил Великий министр.
Министр же Двора, видевший дочь лишь мельком, только и думал о том, как бы разглядеть ее получше. Разумеется, не будь она хороша собой, Гэндзи вряд ли окружил бы ее такими заботами, и все же… По крайней мере стал наконец понятным тот давний сон. Одной лишь нёго Кокидэн он подробно рассказал обо всем.
Как ни старался министр Двора сохранить происшедшее в тайне, слухи распространились весьма быстро – люди ничему не отдаются с такой охотой, как злословию, так уж устроен мир. Дошли слухи и до той невежественной особы, которая тоже называла себя дочерью министра Двора.
Придя к нёго Кокидэн, когда у той были в гостях То-но тюдзё и Бэн-но сёсё, она заявила довольно бесцеремонно:
– Говорят, господин изволил обзавестись еще одной дочерью. Вот счастливая! Редко кому выпадает на долю такая удача. Только подумайте, два столь важных лица заботятся о ней. А ведь ее мать, кажется, была довольно низкого происхождения.
Нёго, смутившись, не нашла, что сказать.
– Что ж, наверное, она достойна внимания, – ответил То-но тюдзё. – А собственно, откуда у вас такие сведения? На вашем месте я бы не стал открыто повторять чьи-то сплетни. Вас могут услышать дамы, а среди них есть особы весьма несдержанные на язык…
– Ах, замолчите, я и без вас все знаю! – возмутилась девушка. – Ее прочат на место найси-но ками. Неужели вы думаете, что я стала бы прислуживать у вас в доме, если бы не надеялась с вашей помощью добиться чего-нибудь подобного? Ведь я выполняю обязанности, которые не поручают даже простым прислужницам! Ну не жестоко ли это?
Все засмеялись:
– О, мы ведь и в самом деле собирались заявить о своем праве на освободившееся место в отделении Дворцовых прислужниц!
– Только стоит ли так открыто выказывать свою заинтересованность?
– Нет, видно, столь ничтожной особе не место среди баловней судьбы! – рассердилась девушка. – А от господина То-но тюдзё я не ждала такой жестокости. Сам привел меня сюда, хотя его никто не просил, а теперь насмехается. Не всякий согласится жить в этом доме! Довольно с меня, довольно!
Особой ненависти к юношам она не испытывала, но глаза щурила довольно злобно.
«Увы, это действительно было моей ошибкой», – подумал То-но тюдзё, разом утратив всю свою веселость. А Бэн-но сёсё сказал, улыбаясь:
– Неужели вы думаете, что госпожа Кокидэн не отблагодарит вас за отменное усердие? Но прежде всего успокойтесь. Коль скоро вы вознамерились превратить несокрушимые скалы в снежную пыль, вам следует запастись терпением. Впрочем, я уверен, что вы непременно добьетесь своего.
– А по-моему, вам лучше было бы вовсе не покидать небесного грота, – добавил То-но тюдзё, поднимаясь с места.
Девушка разрыдалась:
– У вас нет сердца! Одна только госпожа нёго добра ко мне, поэтому я всегда готова ей услужить.
И она бестолково забегала по покоям, хватаясь за работу, которой пренебрегли бы даже низшие служанки. Выказывая небывалое усердие, суетилась она возле госпожи.
– О, прошу вас, скажите, чтобы меня назначили найси-но ками! – настойчиво повторяла она, а нёго, растерявшись, не знала, что ей ответить, и только недоумевала: «Да что это с ней?»
Услыхав о желании девушки из Северного флигеля, министр Двора рассмеялся и, зайдя как-то в покои нёго, спросил:
– Госпожа Оми здесь? Нельзя ли ее позвать?
– Слушаюсь! – радостно отозвалась девушка и вышла к нему.
– Право, с вашим усердием и в самом деле можно служить во Дворце. Почему же вы раньше не говорили мне, что хотите стать найси-но ками? – с озабоченным видом спросил министр, и, вне себя от радости, девушка выпалила без запинки:
– Ах, сначала я сама собиралась просить вас, но понадеялась, что вы узнаете о моем желании от госпожи нёго. А тут вдруг говорят – на это место прочат другую. У меня было такое чувство, будто сон увидала, что мне привалило богатство, а потом вдруг проснулась – и нет ничего… Ну, словно спала, прижимая руки к груди…
Еле сдерживая смех, министр сказал:
– Вот видите, как дурно прибегать к околичностям. Когда бы вы откровенно поделились со мной своими думами, я доложил бы о вас прежде, чем о другой. Как ни безупречна дочь Великого министра, Государь, несомненно, прислушался бы к моей просьбе, прояви я достаточную настойчивость. Впрочем, и теперь еще не поздно, можете составить прошение на высочайшее имя, только постарайтесь написать покрасивее. Государь вряд ли сможет пренебречь вами, увидев, сколь искусны вы в сложении длинных песен. Государь ведь, как известно, большой ценитель поэзии.
Ну не жестоко ли так обманывать ее? Ведь все-таки она была его дочерью…
– Уж с песней я как-нибудь справлюсь. А прошение… Может быть, вы мне скажете, что полагается в таких случаях писать, а я, так сказать, «подпою», стараясь оказаться достойной вас. – И девушка сложила молитвенно руки.
Женщин, сидящих за занавесом, душил смех, некоторые не могли удержаться и выскользнули наружу, где и дали себе волю.
Нёго, сильно покраснев, подумала: «Право же, она неисправима».
– Когда что-то гнетет тебя, посмотри на госпожу Оми и сразу развеселишься… – сказал министр.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96