После долгих обсуждений они порешили, что королева напишет в христианскую землю, ища рыцаря, готового вступиться за ее честь. Селима тоже долго беседовала с Мусой; она очень печалилась отъезду своей сестры Галианы. Наконец добрый Муса простился с королевой и прекрасной Селимой, оставив королеву оплакивающей свое несчастное заточение. Уединившись в своей опочивальне, она так жаловалась на переменчивую судьбу:
Ты вознесла меня к вершинам
И милостью своей ласкала.
Судьба! зачем врагом мне стала,
Меня повергнув в миг единый
В пучины зол, в несчастий бездны,
Где сил надзвездных
Кляну решенье,
Что на мученье
Меня предали,
Наслав печали.
Наслав их враждебным влиянием,
Коварным и злобным Сиянием.
Абенсеррахи, вы в три раза
Меня счастливей умирали,
Мучений горших избежали.
Сразила вас измена вражья сразу,
И мук чреда была короче.
Но мне жесточе
Досталась доля,
Томлюсь в неволе,
Полна боязни
Пред близкой казнью.
Придет ли спасенье откуда,
Свершится ли светлое чудо?…
Злой луч звезды, огонь кометы
Судьбе казнить меня велели,
Борьба была бы здесь без цели,
Надежды на спасенье нету.
Не прояснится блеск лазури,
Сокрытый бурей.
Волной могучей
Взмывает к тучам
Страданий море.
В его просторе
Все радости терпят крушенье,
И нет в нем от мук облегченья.
Рукой судьбы разбит о скалы
Мой утлый челн в волнах печали.
Цветы мне счастье обещало.
Куда величие девалось?
Что мне осталось?
Мученье ада.
И о пощаде
Не раз молила
Я вышни силы.
Но небо к молитвам бесплодным
Осталось немым и холодным.
Когда б бесчестье не грозило,
Когда б не требовали мести
Права поруганные чести,
Мечом я грудь свою пронзила б.
От мук себя освобождая.
Но чернь слепая
Тогда б твердила.
Что я убила
Себя неправой,
Страшась расправы,
Суда справедливого кары.
Костра иль секиры удара.
Когда б следов кроваво-черных
Кайма шнура не оставляла,
Его б в спасители избрала
От казни на костре позорной.
На шее петлю бы стянула.
Навек заснула.
Но чернь сказала б,
Что я спасала
В тоске и страхе
Себя от плахи.
И смогли бы враги поглумиться
Над памятью бедной царицы.
Тебе судьба послала друга ,
О Клеопатра, в час печальный
Благую смерть принес он тайно.
Сокрыв в цветах душистых луга.
И в плоть твою, алей коралла.
Вонзилось жало.
То аспид нежный
Тебе, мятежной,
Дарил забвенье
Прикосновением…
От рук победителей грубых
Спасали змеиные зубы.
Позор минул тебя, царица,
И честь была судьбой хранима.
Ты не прошла рабой по Риму
За триумфальной колесницей.
Но я могу ли ждать того же
И смерти ложе
Найду ль иное,
Чем пламя злое,
Костер позорный.
Куда покорно
Рабой виновной взойду я.
Увидя, как враг торжествует?
Наперекор судьбе суровой,
Что мне не даст змеи и яда.
Найти другой исход мне надо,
Самой порвать свои оковы.
Ножом я вены нынче вскрою.
Пускай рекою
Кровь заструится.
Над мной глумиться
Не смогут Сегри
В мой час последний,
Не видеть меня им в презренья.
Погибшей в бесславном сожженьи.
Такие и еще многие другие печальные и жалобные слова говорила прекрасная королева-султанша, и все они сводились к решению вскрыть нежные вены у себя на руке при помощи маленького ножичка из ее туалетного набора или же при помощи небольших рабочих ножниц. И, твердо установив, что ей нужно делать и как лишить себя жизни, она не с малодушием женщины, осужденной на смерть, но со спокойствием свободного и бесстрашного мужа призвала к себе прекрасную Селиму и одну христианскую пленницу, состоявшую при ней в услужении. Пленницу звали Эсперанса де Ита , она была дочерью дворянина, уроженка города Мула. Она была взята в плен на пути из Мулы в Лорку, куда ее отец и два брата везли отдавать замуж. Мавры из Хикены и Тириесы неожиданно на них напали и захватили в плен. Но отец и братья девушки были убиты за то, что, прежде чем убили под ними коней и взяли их в плен, они сами перебили шестнадцать мавров; в плен же они попали уже смертельно раненные. Девушку захватили и свезли в Велес, а оттуда в Гранаду в дар королю, который отдал ее в услужение королеве, ибо она была девушкой скромной и красивой. И теперь в несчастьи с королевой осталась только эта красивая девушка и прекрасная Селима. Они явились на ее зов, и она, вся в слезах, так заговорила с ними:
– Прекраснейшая Селима и ты, прекрасная Эсперанса, чье радостное имя так не подходит к моему безутешному горю! Вы знаете причину моего несправедливого заключения в темницу; знаете, что прошел срок для назначения рыцарей, моих защитников, которых я не смогла назначить из-за гражданской войны и смятения, царившего в городе. Кроме того, я надеялась, что король, мой супруг, убедится в моей невиновности. Теперь же я узнаю, что мне дается еще пятнадцать дней отсрочки, в которые я должна найти рыцарей, готовых оружием снять с меня обвинение. Срок короткий, и я не знаю, кто бы смог за меня выступить. А потому я решила сама лишить себя жизни. Для этого я избрала средство простое и благородное: я открою вены у себя на руках и дам вытечь крови, питающей мою жизнь. Я поступаю так, дабы не дать возможности клеветникам Сегри и Гомелам увидеть собственными глазами мою смерть на костре и восторжествовать с их ложью, обращенной в правду. Об одном только прошу вас, а если смею еще приказывать, то и приказываю: как только я перестану дышать, ты, Селима, знающая, где здесь во дворце предают погребению тела королей Гранады, отомкни склеп, и вы обе снесите туда мои несчастные королевские останки. Затем сдвиньте гробовые плиты, как они были раньше, чтобы никто не узнал тайны, которую я вам двоим лишь доверяю. Тебе же, Эсперанса, я возвращаю свободу, так как ты – моя, раз король тебя мне подарил во времена, когда он любил меня более нынешнего. Возьми себе все мои драгоценности; их хватит тебе на приданое. И, смотри, выходи замуж за человека, сумеющего тебя оценить, не забывай печального примера твоей злополучной королевы. Вот о чем я вас прошу, прошу как о милости, не отказывайте мне в ней, ибо во всем остальном мне отказано.
Тут печальная королева замолчала, не переставая горько плакать. Прекрасная Эсперанса де Ита, растроганная и тоже плачущая, стала утешать ее такими разумными речами:
– Султанша, слезами напрасными
Очей не тумань своих ясности.
Доверься с надеждой всевышнему,
Молися божественной матери;
От грозной беды и бесчестия
Спасет тебя дева пречистая,
И будут все злобные недруги
Во прахе лежать распростертые.
Проси же ты ту защитить тебя,
Кто чудом великотаинственным,
Небес и земли вседержителя
Зачавши от духа предвечного,
Родила, оставшись нетронутой.
И той же таинственной силою
В зачатьи и в самом рождении
Ее сбереглось целомудрие,
Осталася плоть ее девственной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
Ты вознесла меня к вершинам
И милостью своей ласкала.
Судьба! зачем врагом мне стала,
Меня повергнув в миг единый
В пучины зол, в несчастий бездны,
Где сил надзвездных
Кляну решенье,
Что на мученье
Меня предали,
Наслав печали.
Наслав их враждебным влиянием,
Коварным и злобным Сиянием.
Абенсеррахи, вы в три раза
Меня счастливей умирали,
Мучений горших избежали.
Сразила вас измена вражья сразу,
И мук чреда была короче.
Но мне жесточе
Досталась доля,
Томлюсь в неволе,
Полна боязни
Пред близкой казнью.
Придет ли спасенье откуда,
Свершится ли светлое чудо?…
Злой луч звезды, огонь кометы
Судьбе казнить меня велели,
Борьба была бы здесь без цели,
Надежды на спасенье нету.
Не прояснится блеск лазури,
Сокрытый бурей.
Волной могучей
Взмывает к тучам
Страданий море.
В его просторе
Все радости терпят крушенье,
И нет в нем от мук облегченья.
Рукой судьбы разбит о скалы
Мой утлый челн в волнах печали.
Цветы мне счастье обещало.
Куда величие девалось?
Что мне осталось?
Мученье ада.
И о пощаде
Не раз молила
Я вышни силы.
Но небо к молитвам бесплодным
Осталось немым и холодным.
Когда б бесчестье не грозило,
Когда б не требовали мести
Права поруганные чести,
Мечом я грудь свою пронзила б.
От мук себя освобождая.
Но чернь слепая
Тогда б твердила.
Что я убила
Себя неправой,
Страшась расправы,
Суда справедливого кары.
Костра иль секиры удара.
Когда б следов кроваво-черных
Кайма шнура не оставляла,
Его б в спасители избрала
От казни на костре позорной.
На шее петлю бы стянула.
Навек заснула.
Но чернь сказала б,
Что я спасала
В тоске и страхе
Себя от плахи.
И смогли бы враги поглумиться
Над памятью бедной царицы.
Тебе судьба послала друга ,
О Клеопатра, в час печальный
Благую смерть принес он тайно.
Сокрыв в цветах душистых луга.
И в плоть твою, алей коралла.
Вонзилось жало.
То аспид нежный
Тебе, мятежной,
Дарил забвенье
Прикосновением…
От рук победителей грубых
Спасали змеиные зубы.
Позор минул тебя, царица,
И честь была судьбой хранима.
Ты не прошла рабой по Риму
За триумфальной колесницей.
Но я могу ли ждать того же
И смерти ложе
Найду ль иное,
Чем пламя злое,
Костер позорный.
Куда покорно
Рабой виновной взойду я.
Увидя, как враг торжествует?
Наперекор судьбе суровой,
Что мне не даст змеи и яда.
Найти другой исход мне надо,
Самой порвать свои оковы.
Ножом я вены нынче вскрою.
Пускай рекою
Кровь заструится.
Над мной глумиться
Не смогут Сегри
В мой час последний,
Не видеть меня им в презренья.
Погибшей в бесславном сожженьи.
Такие и еще многие другие печальные и жалобные слова говорила прекрасная королева-султанша, и все они сводились к решению вскрыть нежные вены у себя на руке при помощи маленького ножичка из ее туалетного набора или же при помощи небольших рабочих ножниц. И, твердо установив, что ей нужно делать и как лишить себя жизни, она не с малодушием женщины, осужденной на смерть, но со спокойствием свободного и бесстрашного мужа призвала к себе прекрасную Селиму и одну христианскую пленницу, состоявшую при ней в услужении. Пленницу звали Эсперанса де Ита , она была дочерью дворянина, уроженка города Мула. Она была взята в плен на пути из Мулы в Лорку, куда ее отец и два брата везли отдавать замуж. Мавры из Хикены и Тириесы неожиданно на них напали и захватили в плен. Но отец и братья девушки были убиты за то, что, прежде чем убили под ними коней и взяли их в плен, они сами перебили шестнадцать мавров; в плен же они попали уже смертельно раненные. Девушку захватили и свезли в Велес, а оттуда в Гранаду в дар королю, который отдал ее в услужение королеве, ибо она была девушкой скромной и красивой. И теперь в несчастьи с королевой осталась только эта красивая девушка и прекрасная Селима. Они явились на ее зов, и она, вся в слезах, так заговорила с ними:
– Прекраснейшая Селима и ты, прекрасная Эсперанса, чье радостное имя так не подходит к моему безутешному горю! Вы знаете причину моего несправедливого заключения в темницу; знаете, что прошел срок для назначения рыцарей, моих защитников, которых я не смогла назначить из-за гражданской войны и смятения, царившего в городе. Кроме того, я надеялась, что король, мой супруг, убедится в моей невиновности. Теперь же я узнаю, что мне дается еще пятнадцать дней отсрочки, в которые я должна найти рыцарей, готовых оружием снять с меня обвинение. Срок короткий, и я не знаю, кто бы смог за меня выступить. А потому я решила сама лишить себя жизни. Для этого я избрала средство простое и благородное: я открою вены у себя на руках и дам вытечь крови, питающей мою жизнь. Я поступаю так, дабы не дать возможности клеветникам Сегри и Гомелам увидеть собственными глазами мою смерть на костре и восторжествовать с их ложью, обращенной в правду. Об одном только прошу вас, а если смею еще приказывать, то и приказываю: как только я перестану дышать, ты, Селима, знающая, где здесь во дворце предают погребению тела королей Гранады, отомкни склеп, и вы обе снесите туда мои несчастные королевские останки. Затем сдвиньте гробовые плиты, как они были раньше, чтобы никто не узнал тайны, которую я вам двоим лишь доверяю. Тебе же, Эсперанса, я возвращаю свободу, так как ты – моя, раз король тебя мне подарил во времена, когда он любил меня более нынешнего. Возьми себе все мои драгоценности; их хватит тебе на приданое. И, смотри, выходи замуж за человека, сумеющего тебя оценить, не забывай печального примера твоей злополучной королевы. Вот о чем я вас прошу, прошу как о милости, не отказывайте мне в ней, ибо во всем остальном мне отказано.
Тут печальная королева замолчала, не переставая горько плакать. Прекрасная Эсперанса де Ита, растроганная и тоже плачущая, стала утешать ее такими разумными речами:
– Султанша, слезами напрасными
Очей не тумань своих ясности.
Доверься с надеждой всевышнему,
Молися божественной матери;
От грозной беды и бесчестия
Спасет тебя дева пречистая,
И будут все злобные недруги
Во прахе лежать распростертые.
Проси же ты ту защитить тебя,
Кто чудом великотаинственным,
Небес и земли вседержителя
Зачавши от духа предвечного,
Родила, оставшись нетронутой.
И той же таинственной силою
В зачатьи и в самом рождении
Ее сбереглось целомудрие,
Осталася плоть ее девственной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109