В комнате царил полумрак. Едва ступив на порог, журналист услышал радостный голос, который приветствовал его:
— Вот как, господин Фандор!
Репортер сдержал возглас удивления.
— А! Господа, я рад приветствовать вас, — отвечал он, пожимая руки господину Барбе и господину Нантею, которые приветливо ему улыбались.
— Вы, наверное, пришли к мадемуазель Доллон?
— Мы пришли заверить ее в нашем участии, в том, что мы сделаем все необходимое, чтобы помочь ей выбраться из того затруднительного положения, в котором она оказалась. Мадемуазель Доллон написала нам несколько дней тому назад письмо с просьбой, с одной стороны, помочь ей продать некоторые работы, которые оставил после себя ее несчастный брат, и, с другой — подыскать для нее место в каком-нибудь ателье мод. Мы пришли заверить ее в нашей искренней симпатии. Мы сделаем все возможное, чтобы сгладить ее тяжелую участь.
— Это очень благородно с вашей стороны. Вам тоже сказали, что она вышла из дому? Мне кажется, она не должна долго отсутствовать, поскольку у меня с ней назначено свидание.
— Об этом нам сообщил камердинер.
— Так вот, господа, с вашего позволения я пойду спрошу в конторе пансиона, известно ли им, куда отправилась за покупками мадемуазель Доллон, поскольку, признаюсь вам, я очень спешу, и если мы пойдем ей навстречу, то сможем выиграть, по крайней мере, несколько минут…
Жером Фандор поднялся и подошел к одной из дверей, ведущих из гостиной.
— Вы ошибаетесь, — заметил г-н Нантей, — контора там.
Он показывал на другую дверь.
— Неважно, все дороги ведут в Рим!
И Жером Фандор вышел через первую дверь…
«Они очень любезны, эти Барбе-Нантей, — подумал он, — если Элизабет Доллон не будет у себя, я, по крайней мере, смогу взять у них еще одно интервью. Но действительно ли она не у себя? Может быть, визит банкиров застал ее врасплох, и она попросила слугу сказать им, что ее нет дома, чтобы выиграть несколько минут и привести в порядок свой туалет. Если бы первым пришел я, то, я думаю, она сразу бы приняла меня».
Журналист, хорошо знавший дом, поднялся по маленькой лестнице в коридор второго этажа, где находилась комната мадемуазель Доллон.
Не доходя до двери комнаты, он принюхался.
— Странный запах, — пробормотал он, — похоже на газ!
Он решительно постучал в дверь:
— Мадемуазель Доллон! Это я, Фандор…
Но в тот момент, когда он вплотную подошел к двери, он еще сильнее почувствовал запах газа.
Жером Фандор уже не раздумывал. Ужасная мысль, нелепая, но тревожная, мелькнула в его голове.
Он изо всех сил заколотил кулаками в дверь:
— Мадемуазель Доллон? Мадемуазель?
Стояла полная тишина.
Он громко крикнул в сторону лестницы:
— Гарсон! Гарсон!
Оттуда также никто не откликнулся.
Жером Фандор вернулся к двери комнаты, опустился на колени и попытался посмотреть внутрь через замочную скважину.
Но там изнутри торчал ключ, что сильно удивило журналиста.
— Значит, она не выходила?
Он втянул в себя воздух.
— Нет никакого сомнения, это газ.
На этот раз он решительно поднялся, отступил для разбега на один шаг и сильнейшим ударом плеча выбил дверь.
— Боже мой! — заорал он.
Прямо на полу посреди комнаты неподвижно лежала, не подавая признаков жизни, Элизабет Доллон. Газовый шланг, вытащенный из переносной газовой плиты, был втиснут между ее губами.
Кран был открыт на полную мощность.
— Она мертва! Я пришел слишком поздно…
Бросившись к несчастной и вытащив изо рта шланг, он приложил ухо к сердцу девушки и услышал слабое, но все же различимое биение… Она жива…
В это время на шум выламываемой двери сбежался весь пансион, а также слуга, хозяйка гостиницы и господа Барбе — Нантей. Когда весь этот люд показался на пороге комнаты, издавая полные ужаса крики, Жером Фандор, который уже овладел собой, строго приказал:
— Никому не входить! Это несчастный случай…
Затем, подхватив Элизабет своими сильными руками, он вынес ее из комнаты.
— Что ей сейчас нужно, так это свежий воздух…
Он быстро спустился, держа девушку на руках, в сад, по-прежнему сопровождаемый свидетелями этой ужасной сцены.
— Вы ее спасли, месье! — трагическим голосом воскликнула хозяйка пансиона и тихо вздохнула: «Какой скандал!»
— Да, я спас ее, — ответил Жером Фандор, словно разговаривая с самим собой, — но от кого? Она явно не добровольно собиралась лишить себя жизни. За этим хорошо разыгранным спектаклем скрывается еще одна тайна…
И репортер, положив осторожно девушку на скамейку, добавил, повернувшись к господам Барбе и Нантею:
— Господа, будьте любезны, предупредите срочно полицию!
Затем он повернулся к г-же Бурра:
— Мадам, будьте так добры, поухаживайте за мадемуазель Доллон… Впрочем, самое опасное уже позади; я заметил первичные признаки удушья, но скоро, через несколько минут, она должна прийти в себя.
Наконец, обернувшись к камердинеру, Жером Фандор сухо заметил:
— Ну, а мы с вами вместе поднимемся наверх; вы станете на страже возле двери мадемуазель Доллон, в то время как я попытаюсь найти какие-нибудь следы преступления до прихода полиции…
По правде говоря, молодого человека смущала мысль, что Элизабет Доллон с минуты на минуту придет в чувство, и ему придется выслушивать слова благодарности, когда она узнает имя своего спасителя…
Сопровождаемый Жюлем, он быстро поднялся по лестнице и прошел в комнату, где несколько минут назад он нашел несчастную девушку.
— Стойте здесь, — сказал он слуге, — и ни в коем случае не входите в комнату. Достаточно и того, что я сам рискую уничтожить следы, пусть даже слабые, которые могли после себя оставить преступники…
— Преступники? Но, месье, если эта девушка вздумала дышать через газовый шланг, то, значит, она хотела добровольно уйти из жизни?
— Разумеется, вы правы, дружище! Но когда бываешь правым, то часто тем не менее ошибаешься!
И, ничего больше не добавив к своему объяснению, Жером Фандор начал тщательный осмотр комнаты.
Элизабет Доллон верно ему написала, что ее комната была подвергнута настоящему обыску.
Как она сама сообщила, она ничего не трогала в комнате, и Жером Фандор увидел беспорядок таким, каким его девушка обнаружила накануне, вчера днем, возвратившись из магазина.
Нетронутыми были только предметы туалета. Зато все книги были сброшены с полки и валялись на полу с измятыми страницами. Чемодан, где девушка, по всей видимости, хранила сувениры, дневники, письма друзей, музыкальные пьесы, валялся пустой на паркете.
Прямо на виду, на камине, лежали драгоценности мадемуазель Доллон: несколько колец, брошки, маленькие золотые часики, кошелек.
Грабители не позарились на эту легкую добычу.
— Очень странно, — тихо произнес Жером Фандор, ползая по комнате на коленях, копаясь в вещах, но не находя ничего подозрительного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
— Вот как, господин Фандор!
Репортер сдержал возглас удивления.
— А! Господа, я рад приветствовать вас, — отвечал он, пожимая руки господину Барбе и господину Нантею, которые приветливо ему улыбались.
— Вы, наверное, пришли к мадемуазель Доллон?
— Мы пришли заверить ее в нашем участии, в том, что мы сделаем все необходимое, чтобы помочь ей выбраться из того затруднительного положения, в котором она оказалась. Мадемуазель Доллон написала нам несколько дней тому назад письмо с просьбой, с одной стороны, помочь ей продать некоторые работы, которые оставил после себя ее несчастный брат, и, с другой — подыскать для нее место в каком-нибудь ателье мод. Мы пришли заверить ее в нашей искренней симпатии. Мы сделаем все возможное, чтобы сгладить ее тяжелую участь.
— Это очень благородно с вашей стороны. Вам тоже сказали, что она вышла из дому? Мне кажется, она не должна долго отсутствовать, поскольку у меня с ней назначено свидание.
— Об этом нам сообщил камердинер.
— Так вот, господа, с вашего позволения я пойду спрошу в конторе пансиона, известно ли им, куда отправилась за покупками мадемуазель Доллон, поскольку, признаюсь вам, я очень спешу, и если мы пойдем ей навстречу, то сможем выиграть, по крайней мере, несколько минут…
Жером Фандор поднялся и подошел к одной из дверей, ведущих из гостиной.
— Вы ошибаетесь, — заметил г-н Нантей, — контора там.
Он показывал на другую дверь.
— Неважно, все дороги ведут в Рим!
И Жером Фандор вышел через первую дверь…
«Они очень любезны, эти Барбе-Нантей, — подумал он, — если Элизабет Доллон не будет у себя, я, по крайней мере, смогу взять у них еще одно интервью. Но действительно ли она не у себя? Может быть, визит банкиров застал ее врасплох, и она попросила слугу сказать им, что ее нет дома, чтобы выиграть несколько минут и привести в порядок свой туалет. Если бы первым пришел я, то, я думаю, она сразу бы приняла меня».
Журналист, хорошо знавший дом, поднялся по маленькой лестнице в коридор второго этажа, где находилась комната мадемуазель Доллон.
Не доходя до двери комнаты, он принюхался.
— Странный запах, — пробормотал он, — похоже на газ!
Он решительно постучал в дверь:
— Мадемуазель Доллон! Это я, Фандор…
Но в тот момент, когда он вплотную подошел к двери, он еще сильнее почувствовал запах газа.
Жером Фандор уже не раздумывал. Ужасная мысль, нелепая, но тревожная, мелькнула в его голове.
Он изо всех сил заколотил кулаками в дверь:
— Мадемуазель Доллон? Мадемуазель?
Стояла полная тишина.
Он громко крикнул в сторону лестницы:
— Гарсон! Гарсон!
Оттуда также никто не откликнулся.
Жером Фандор вернулся к двери комнаты, опустился на колени и попытался посмотреть внутрь через замочную скважину.
Но там изнутри торчал ключ, что сильно удивило журналиста.
— Значит, она не выходила?
Он втянул в себя воздух.
— Нет никакого сомнения, это газ.
На этот раз он решительно поднялся, отступил для разбега на один шаг и сильнейшим ударом плеча выбил дверь.
— Боже мой! — заорал он.
Прямо на полу посреди комнаты неподвижно лежала, не подавая признаков жизни, Элизабет Доллон. Газовый шланг, вытащенный из переносной газовой плиты, был втиснут между ее губами.
Кран был открыт на полную мощность.
— Она мертва! Я пришел слишком поздно…
Бросившись к несчастной и вытащив изо рта шланг, он приложил ухо к сердцу девушки и услышал слабое, но все же различимое биение… Она жива…
В это время на шум выламываемой двери сбежался весь пансион, а также слуга, хозяйка гостиницы и господа Барбе — Нантей. Когда весь этот люд показался на пороге комнаты, издавая полные ужаса крики, Жером Фандор, который уже овладел собой, строго приказал:
— Никому не входить! Это несчастный случай…
Затем, подхватив Элизабет своими сильными руками, он вынес ее из комнаты.
— Что ей сейчас нужно, так это свежий воздух…
Он быстро спустился, держа девушку на руках, в сад, по-прежнему сопровождаемый свидетелями этой ужасной сцены.
— Вы ее спасли, месье! — трагическим голосом воскликнула хозяйка пансиона и тихо вздохнула: «Какой скандал!»
— Да, я спас ее, — ответил Жером Фандор, словно разговаривая с самим собой, — но от кого? Она явно не добровольно собиралась лишить себя жизни. За этим хорошо разыгранным спектаклем скрывается еще одна тайна…
И репортер, положив осторожно девушку на скамейку, добавил, повернувшись к господам Барбе и Нантею:
— Господа, будьте любезны, предупредите срочно полицию!
Затем он повернулся к г-же Бурра:
— Мадам, будьте так добры, поухаживайте за мадемуазель Доллон… Впрочем, самое опасное уже позади; я заметил первичные признаки удушья, но скоро, через несколько минут, она должна прийти в себя.
Наконец, обернувшись к камердинеру, Жером Фандор сухо заметил:
— Ну, а мы с вами вместе поднимемся наверх; вы станете на страже возле двери мадемуазель Доллон, в то время как я попытаюсь найти какие-нибудь следы преступления до прихода полиции…
По правде говоря, молодого человека смущала мысль, что Элизабет Доллон с минуты на минуту придет в чувство, и ему придется выслушивать слова благодарности, когда она узнает имя своего спасителя…
Сопровождаемый Жюлем, он быстро поднялся по лестнице и прошел в комнату, где несколько минут назад он нашел несчастную девушку.
— Стойте здесь, — сказал он слуге, — и ни в коем случае не входите в комнату. Достаточно и того, что я сам рискую уничтожить следы, пусть даже слабые, которые могли после себя оставить преступники…
— Преступники? Но, месье, если эта девушка вздумала дышать через газовый шланг, то, значит, она хотела добровольно уйти из жизни?
— Разумеется, вы правы, дружище! Но когда бываешь правым, то часто тем не менее ошибаешься!
И, ничего больше не добавив к своему объяснению, Жером Фандор начал тщательный осмотр комнаты.
Элизабет Доллон верно ему написала, что ее комната была подвергнута настоящему обыску.
Как она сама сообщила, она ничего не трогала в комнате, и Жером Фандор увидел беспорядок таким, каким его девушка обнаружила накануне, вчера днем, возвратившись из магазина.
Нетронутыми были только предметы туалета. Зато все книги были сброшены с полки и валялись на полу с измятыми страницами. Чемодан, где девушка, по всей видимости, хранила сувениры, дневники, письма друзей, музыкальные пьесы, валялся пустой на паркете.
Прямо на виду, на камине, лежали драгоценности мадемуазель Доллон: несколько колец, брошки, маленькие золотые часики, кошелек.
Грабители не позарились на эту легкую добычу.
— Очень странно, — тихо произнес Жером Фандор, ползая по комнате на коленях, копаясь в вещах, но не находя ничего подозрительного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84