Знаете ли вы кого-нибудь, кто мог бы быть заинтересован в том, чтобы этот человек пропал?
«Финансист» размышлял:
— Слушай, малыш, я прекрасно знаю, что творится в моем бумажнике, но, в конце концов, я не могу быть в курсе всех существующих спекуляций! Зарабатывают на исчезновении Томери, конечно же, лишь спекулянты. Например, некто господин Тартанпион покупал акции Томери по 90 франков. Сегодня после исчезновения Томери они стоят лишь 70. Вот он теряет свои деньги… Но, возможно, какой-нибудь финансист, спекулирующий на предполагаемом понижении курса акций, мог продать клиентам, спекулирующим, наоборот, на повышении курса, эти акции по 90 франков. Если бы Томери был жив-здоров, его акции стоили бы 90 франков, может быть, больше. В этом случае его сделка была бы убыточной, поскольку продал бы эти акции он по меньшей стоимости, и разница бы не попала к нему в карман…
— Отлично! А если Томери мертв…
— Мертв! Нет! Он просто сбежал, курс его акций падает, и тот же самый финансист может купить проданные им же акции, например, по 60 франков, а затем недели через две, возможно, снова продать эти же акции по 90 франков… Прекрасная операция…
— Операция, действительно, прекрасная… и скажите мне, дорогой Марвиль, не известно ли вам, была ли проведена подобная операция с большим количеством акций Томери?
— Ну! Ты слишком много просишь! Нет, я еще не знаю… но это будет известно на бирже.
Жером Фандор собирался продолжать свою познавательную беседу, как вдруг услышал, что в соседнем большом редакционном зале поднялась суматоха.
Кто-то кричал:
— Фандор! Фандор!
В кабинет «финансиста» вошел редактор и, увидев журналиста, закричал:
— Черт возьми! Что вы здесь делаете? Я ведь вам уже сказал, что дело Томери очень важное… Немедленно отправляйтесь за информацией… Вот бюллетень агентства Авас. Только что труп Томери был обнаружен в небольшой квартире на улице Лекурб. Фандор постарался показать заинтересованность:
— Уже! Полиция быстро сработала… У меня тоже была мысль, что Томери не просто исчез!
Увидев спокойствие журналиста, редактор не смог сдержать удивления:
— У вас была такая мысль?
— Да, дорогой мой, была. У меня была точно такая мысль… Чего же вы хотите? Либо у вас есть нюх на информацию, либо у вас его нет!
После секундного молчания добавил:
— Во всяком случае, я иду за новостями. Через полчаса я позвоню вам и сообщу детали этой смерти.
— Господин Авар, я просто счастлив, что встретил вас… Вы, конечно же, не откажете мне в интервью?
— Нет, мой дорогой Фандор, потому что я прекрасно знаю, что вы возьмете у меня его силой!
— И вы правы! Так вот, я хотел бы, чтобы вы рассказали о деталях — нет, не о смерти господина Томери, я уже провел свое маленькое расследование на этот счет — а о том, каким образом полиции удалось обнаружить труп этого бедного человека?
— Совершенно просто. Слуги господина Томери были очень удивлены вчера утром, обнаружив, что хозяина нет дома. Уже с одиннадцати часов отсутствие сахарозаводчика вызвало волнение на бирже. Ему необходимо было договориться о крупных сделках, а значит, произошло что-то чрезвычайное. Естественно, мы сразу же предупредили префектуру, и, мой дорогой Фандор, я понял, что еще без одного небольшого скандала не обойтись… Вы, наверное, догадываетесь, что я лично поехал к Томери, просмотрел его бумаги и нашел совершенно случайно три квитанции о квартирной плате на имя некоего господина Дюрана, проживающего на улице Лекурб. Одна из них датировалась недавним числом. Вы понимаете, что я отправил одного из своих сотрудников проверить, кто там живет. Он узнал от консьержки, что речь идет о новом жильце, который еще не переехал, но накануне принес тяжелый чемодан… Мой сотрудник поднялся, ему открыли дверь. И вам уже известно, в каком виде он обнаружил труп Томери.
— И у вас нет никаких сведений о том, что могло толкнуть господина Томери на самоубийство?
— На самоубийство? — Господин Авар покачал головой. — Когда исчезает финансист, дорогой Фандор, нам всегда хочется говорить о самоубийстве. Но на этот раз, признаюсь вам, дело не в этом. Я уверен…
— Почему?
— Потому что, — господин Авар опустил голову, — когда я приехал на место преступления, я тут же подумал, что перед нами не самоубийство. Мизансцена была очевидной. Нет, человеку, который хочет покончить с собой, покончить с собой из-за денег, такому человеку, как Томери, нет необходимости направляться, чтобы убить себя, в какую-то квартирку, снятую на чужое имя, да еще рядом с чемоданом, который — вам это известно, не правда ли? — принадлежит мадемуазель Доллон. Можно поклясться, что в действительности все было сделано для того, чтобы заставить нас поверить в самоудушение Томери после того, как он увидел этот чемодан… Цель этого мне пока неизвестна.
— Вы не обнаружили никаких следов?
— Да нет же, черт возьми! И вы знаете это так же хорошо, как и я, Фандор, поскольку я не сомневаюсь, что вы об этом уже переговорили, как вы обычно это делаете. На крышке чемодана мы обнаружили снова очень четкие отпечатки пальцев… знаменитые отпечатки пальцев Жака Доллона!
Однако репортер настойчиво спрашивал у начальника Сыскной полиции:
— А больше вы ничего не нашли?
— Нашли. В пыли на полу отпечатки следов, множество отпечатков, которые я снял.
«Конечно же, это мои следы! Попал я в переплет», — подумал Фандор.
Но журналист был слишком заинтересован в этом деле, чтобы останавливаться на детали, важной лично для него.
— Господин Авар, как вы в общем определяете это дело?
Шеф Сыскной полиции устало кивнул головой:
— Оно меня потрясло. Я считаю, что мы стоим еще перед одним преступлением Жака Доллона. Этот несчастный, пытавшийся убить свою сестру, узнал, что мы должны произвести обыск в ее комнате. Ему удалось украсть этот чемодан. Вы знаете, каким образом. Представившись комиссаром полиции, он перенес чемодан в другую квартиру, обыскал его и, будучи как-то заинтересованным в смерти сахарозаводчика, заманил последнего в эту квартиру, где и убил его. Причем, оставил труп рядом с чемоданом, на видном месте, чтобы запутать следствие…
— Но, как вы, господин Авар, думаете, неужели этот Жак Доллон, поскольку вы убеждены, что Жак Доллон жив, настолько наивен, что повсюду оставляет отпечатки своих пальцев? Если же, черт возьми, он на свободе, значит, он читает газеты. Он знает, что господин Бертильон идет по его следу!.. Преступник такого ранга должен быть осторожнее…
— Конечно же! Но чтобы осуществить все преступления с подобной ловкостью, Жак Доллон должен обладать возможностями, которые позволяли бы ему не обращать внимания на полицию. Поэтому он и не стремится скрыть следы своего появления, ему достаточно лишь ускользнуть от нас… но…
И поскольку журналист не смог сдержать улыбку, господин Авар добавил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
«Финансист» размышлял:
— Слушай, малыш, я прекрасно знаю, что творится в моем бумажнике, но, в конце концов, я не могу быть в курсе всех существующих спекуляций! Зарабатывают на исчезновении Томери, конечно же, лишь спекулянты. Например, некто господин Тартанпион покупал акции Томери по 90 франков. Сегодня после исчезновения Томери они стоят лишь 70. Вот он теряет свои деньги… Но, возможно, какой-нибудь финансист, спекулирующий на предполагаемом понижении курса акций, мог продать клиентам, спекулирующим, наоборот, на повышении курса, эти акции по 90 франков. Если бы Томери был жив-здоров, его акции стоили бы 90 франков, может быть, больше. В этом случае его сделка была бы убыточной, поскольку продал бы эти акции он по меньшей стоимости, и разница бы не попала к нему в карман…
— Отлично! А если Томери мертв…
— Мертв! Нет! Он просто сбежал, курс его акций падает, и тот же самый финансист может купить проданные им же акции, например, по 60 франков, а затем недели через две, возможно, снова продать эти же акции по 90 франков… Прекрасная операция…
— Операция, действительно, прекрасная… и скажите мне, дорогой Марвиль, не известно ли вам, была ли проведена подобная операция с большим количеством акций Томери?
— Ну! Ты слишком много просишь! Нет, я еще не знаю… но это будет известно на бирже.
Жером Фандор собирался продолжать свою познавательную беседу, как вдруг услышал, что в соседнем большом редакционном зале поднялась суматоха.
Кто-то кричал:
— Фандор! Фандор!
В кабинет «финансиста» вошел редактор и, увидев журналиста, закричал:
— Черт возьми! Что вы здесь делаете? Я ведь вам уже сказал, что дело Томери очень важное… Немедленно отправляйтесь за информацией… Вот бюллетень агентства Авас. Только что труп Томери был обнаружен в небольшой квартире на улице Лекурб. Фандор постарался показать заинтересованность:
— Уже! Полиция быстро сработала… У меня тоже была мысль, что Томери не просто исчез!
Увидев спокойствие журналиста, редактор не смог сдержать удивления:
— У вас была такая мысль?
— Да, дорогой мой, была. У меня была точно такая мысль… Чего же вы хотите? Либо у вас есть нюх на информацию, либо у вас его нет!
После секундного молчания добавил:
— Во всяком случае, я иду за новостями. Через полчаса я позвоню вам и сообщу детали этой смерти.
— Господин Авар, я просто счастлив, что встретил вас… Вы, конечно же, не откажете мне в интервью?
— Нет, мой дорогой Фандор, потому что я прекрасно знаю, что вы возьмете у меня его силой!
— И вы правы! Так вот, я хотел бы, чтобы вы рассказали о деталях — нет, не о смерти господина Томери, я уже провел свое маленькое расследование на этот счет — а о том, каким образом полиции удалось обнаружить труп этого бедного человека?
— Совершенно просто. Слуги господина Томери были очень удивлены вчера утром, обнаружив, что хозяина нет дома. Уже с одиннадцати часов отсутствие сахарозаводчика вызвало волнение на бирже. Ему необходимо было договориться о крупных сделках, а значит, произошло что-то чрезвычайное. Естественно, мы сразу же предупредили префектуру, и, мой дорогой Фандор, я понял, что еще без одного небольшого скандала не обойтись… Вы, наверное, догадываетесь, что я лично поехал к Томери, просмотрел его бумаги и нашел совершенно случайно три квитанции о квартирной плате на имя некоего господина Дюрана, проживающего на улице Лекурб. Одна из них датировалась недавним числом. Вы понимаете, что я отправил одного из своих сотрудников проверить, кто там живет. Он узнал от консьержки, что речь идет о новом жильце, который еще не переехал, но накануне принес тяжелый чемодан… Мой сотрудник поднялся, ему открыли дверь. И вам уже известно, в каком виде он обнаружил труп Томери.
— И у вас нет никаких сведений о том, что могло толкнуть господина Томери на самоубийство?
— На самоубийство? — Господин Авар покачал головой. — Когда исчезает финансист, дорогой Фандор, нам всегда хочется говорить о самоубийстве. Но на этот раз, признаюсь вам, дело не в этом. Я уверен…
— Почему?
— Потому что, — господин Авар опустил голову, — когда я приехал на место преступления, я тут же подумал, что перед нами не самоубийство. Мизансцена была очевидной. Нет, человеку, который хочет покончить с собой, покончить с собой из-за денег, такому человеку, как Томери, нет необходимости направляться, чтобы убить себя, в какую-то квартирку, снятую на чужое имя, да еще рядом с чемоданом, который — вам это известно, не правда ли? — принадлежит мадемуазель Доллон. Можно поклясться, что в действительности все было сделано для того, чтобы заставить нас поверить в самоудушение Томери после того, как он увидел этот чемодан… Цель этого мне пока неизвестна.
— Вы не обнаружили никаких следов?
— Да нет же, черт возьми! И вы знаете это так же хорошо, как и я, Фандор, поскольку я не сомневаюсь, что вы об этом уже переговорили, как вы обычно это делаете. На крышке чемодана мы обнаружили снова очень четкие отпечатки пальцев… знаменитые отпечатки пальцев Жака Доллона!
Однако репортер настойчиво спрашивал у начальника Сыскной полиции:
— А больше вы ничего не нашли?
— Нашли. В пыли на полу отпечатки следов, множество отпечатков, которые я снял.
«Конечно же, это мои следы! Попал я в переплет», — подумал Фандор.
Но журналист был слишком заинтересован в этом деле, чтобы останавливаться на детали, важной лично для него.
— Господин Авар, как вы в общем определяете это дело?
Шеф Сыскной полиции устало кивнул головой:
— Оно меня потрясло. Я считаю, что мы стоим еще перед одним преступлением Жака Доллона. Этот несчастный, пытавшийся убить свою сестру, узнал, что мы должны произвести обыск в ее комнате. Ему удалось украсть этот чемодан. Вы знаете, каким образом. Представившись комиссаром полиции, он перенес чемодан в другую квартиру, обыскал его и, будучи как-то заинтересованным в смерти сахарозаводчика, заманил последнего в эту квартиру, где и убил его. Причем, оставил труп рядом с чемоданом, на видном месте, чтобы запутать следствие…
— Но, как вы, господин Авар, думаете, неужели этот Жак Доллон, поскольку вы убеждены, что Жак Доллон жив, настолько наивен, что повсюду оставляет отпечатки своих пальцев? Если же, черт возьми, он на свободе, значит, он читает газеты. Он знает, что господин Бертильон идет по его следу!.. Преступник такого ранга должен быть осторожнее…
— Конечно же! Но чтобы осуществить все преступления с подобной ловкостью, Жак Доллон должен обладать возможностями, которые позволяли бы ему не обращать внимания на полицию. Поэтому он и не стремится скрыть следы своего появления, ему достаточно лишь ускользнуть от нас… но…
И поскольку журналист не смог сдержать улыбку, господин Авар добавил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84