Повсюду мерещились ему враги. Никому на свете не верил он, кроме себя. Если прибавить к этому, что он был от природы мнительным, то станет понятно, какая жестокая змея грызла его сердце всю жизнь…
«Нет… нет… Они все объединились, чтобы уничтожить меня и мое ханство! — думал Абулхаир. — Первым делом следует стереть с лица земли эту змею Рабиа-султан-бегим!..»
Оспан-ходжа понял, о чем думает сейчас хан.
— Это от меня узнали аргыны, что Саян-батыр из их рода, — тихо промолвил он. — Я рассказал им про это еще пять лет назад…
— Для чего?
— На заливаемый волнами челн в открытом море похож сирота. Неужели нужно скрывать от него, что есть хоть кто-нибудь из родных у него на земле!..
— Разве не было у него на кого опереться, помимо аргынов? Сама ханум, тайная сестра, беспокоилась о теплом местечке аталыка для него.
— Но ты же не согласился, мой повелитель-хан…
«Да, я сам не согласился, — думал хан. — А было бы неплохо, если бы родной сын Улугбека стал названным братом моему сыну и жил у меня. Какой это был бы хороший кнут над головой тимуридов! Каждый день поутру оглядывались бы они в мою сторону. И наказание, которому подвергнул бы я гнусного Абдусаида, получило бы поддержку толпы… Сколько земли ни завоюй, а если не угодишь людям, ханство твое будет похоже на карликовый халат, натянутый на великана. При малейшем неуклюжем движении станет он расползаться по всем швам…»
Снова перебил его мысли Оспан-ходжа:
— Если бы вы казнили славного батыра Саяна, то тем самым лишились бы и своей дочери Гульбахрам…
— Почему?
— Как и у всякой дочери Евы, есть у нее чувства… Любит она батыра Саяна.
— Кому, кроме тебя, это известно?
Оспан-ходжа сразу догадался, что хан неспроста задает этот вопрос.
Он задумался, потом поднял голову и посмотрел долгим взглядом на хана:
— Рабиа-султан-бегим… Она спит и во сне видит, что соединятся эти два любящих сердца.
«Значит, Рабиа-султан-бегим действительно сестра батыра, — размышлял Абулхаир. — Тогда почему скрывала она от меня это? Если бы я узнал вовремя все об этом Саяне, то сделал бы его аталыком моему Суюнчику. Все уладилось бы тогда как нельзя лучше!»
— Рабиа-султан-бегим сперва хотела попросить тебя о том, чтобы ты сделал Саяна названым братом Суюнчику, то в таком случае он должен был навеки отказаться от Гульбахрам, так как нельзя по закону Мухаммеда жениться на сестре. Поэтому лишь о должности аталыка просила она для него… Ты почему-то заупрямился тогда, мой хан, а раскрыть тебе тайну батыра Саяна никто не решился, зная твой характер. Разве отдал бы ты свою дочь какому-то бродяге, когда главный каракипчакский батыр имеет на нее виды. Да и Кобланды-батыр не тот человек, который уступает добычу другому. Мало ли что могло произойти!..
«Прежде чем руководить ханством, научись править в своей юрте!» Это изречение, приписываемое Чингисхану, вспомнил сейчас хан Абулхаир. Как же допустил он все эти хитросплетения и почему ничего не знал о них? Сердцем ханства считал он себя, через которое проходит вся кровь из бесчисленных вен. А тут вдруг оказалось, что даже собственное сердце за семью замками для него!..
Абулхаир не схватился за колокольчик, а просто хлопнул в ладоши. На пороге немедленно возник Бахты-ходжа, в испуге уставился на хана.
— Сейчас же приведите ко мне мою дочь Гульбахрам и призовите батыра Кобланды!
«Отдам ее сейчас старому батыру! — решил хан. — Хоть этого привяжу к себе навечно вместе с его воинственным родом. А попутно отомщу аргынам с их беглым Саяном. Нет позора сильнее для молодого батыра!.. Грешен или нет батыр Саян передо мной, а дело будет сделано. Сам виноват, что не открылся вовремя. Теперь он среди злейших моих врагов, и его уже не вернешь… Ну а с Рабиа-султан-бегим подождем. Она действительно невиновна и еще в состоянии дарить радость…»
— Разреши, мой повелитель-хан, дать тебе еще один совет. Когда-то ты прислушивался к моим словам…
— Говори!
— Хан, доверивший тайну собственному везиру, подобен попавшему в западню зверю. Его судьба всегда в руках везира. Если он друг, то поможет выпутаться из беды, если враг — берегись его. Как бы то ни было, но непросто от него избавиться…
— К чему ты мне это говоришь?
— Остерегайся Бахты-ходжи, мой хан. Люди стали уже бояться его, а не тебя. Так случается, когда везир уже крепко держит в своих руках властителя…
«А ведь прав этот мертвец! — как молния пронзила страшная мысль Абулхаира. — Да, Бахты-ходжа знает все мои тайны, даже такие, которые самому себе боишься доверить. А что, если при всем своем ничтожестве попытается он использовать их против меня? Может быть, случилось уже что-нибудь похожее. Недаром у меня в последнее время при виде его возникает чувство, словно змея заползает в дом!»
Волна неистовой подозрительности вновь нахлынула на него.
Везир, знающий слишком много, не должен оставаться в живых!
Как бы издалека донеслись до него эти слова бывшего советника, и хан в задумчивости кивнул головой. Вся жизнь этого человека прошла при дворцах различных правителей. Пожалуй, есть у него причины для личной обиды на нынешнего везира, но и сам хан уже неоднократно думал об этом. Да, да, слишком много знает лукавый Бахты-ходжа для того, чтобы умереть своей смертью. Сам он на свою беду пошел в везиры и не может не знать, чем это кончается!..
Вошел один из дворцовых служителей, склонился:
— О мой повелитель-хан!.. Ваша высокочтимая старшая супруга не решилась доложить вам, что со вчерашнего дня всюду ищут Гульбахрам — вашу светлую дочь. Вчера она целый день объезжала двух серых аргамаков, которые должны были принять участие в скачках, намечающихся в нижнем ауле. Нет ни скакунов, ни ханчи!..
Привыкший уже в последнее время ко всяким неожиданностям в своем доме, хан до белизны в пальцах сжал колокольчик.
— А Кобланды-батыр?
— О мой государь!.. — Страх был в глазах придворного. — Каракипчак Кобланды-батыр снялся с места со своими аулами и уходит в сторону Тургая…
Хан помолчал и уже тихо спросил:
— Почему?
— Он никому ничего не сказал. Джигиты его вооружены и никого не подпускают к каравану. Люди рассказывают, что он погнался за бежавшей Гульбахрам-Патшаим, да не догнал, потому что ускакала она в сторону Моголистана, куда ушли аргынские аулы. Но это обычное вранье. Никто ничего не знает!..
"Нет, это не вранье! — Абулхаир стиснул зубы. — Люди раньше меня узнают о том, что случается… Стало быть, Кобланды-батыр в самом деле надеялся на руку моей дочери, а она убежала от него и от меня к аргынам!..
Но каков этот каракипчак!.. В благодарность за то, что я не отдал его в руки врагов, он оставляет меня в самую трудную минуту… Но и винить его нечего.
Но это значит, что все сказанное Оспан-ходжой получает подтверждение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
«Нет… нет… Они все объединились, чтобы уничтожить меня и мое ханство! — думал Абулхаир. — Первым делом следует стереть с лица земли эту змею Рабиа-султан-бегим!..»
Оспан-ходжа понял, о чем думает сейчас хан.
— Это от меня узнали аргыны, что Саян-батыр из их рода, — тихо промолвил он. — Я рассказал им про это еще пять лет назад…
— Для чего?
— На заливаемый волнами челн в открытом море похож сирота. Неужели нужно скрывать от него, что есть хоть кто-нибудь из родных у него на земле!..
— Разве не было у него на кого опереться, помимо аргынов? Сама ханум, тайная сестра, беспокоилась о теплом местечке аталыка для него.
— Но ты же не согласился, мой повелитель-хан…
«Да, я сам не согласился, — думал хан. — А было бы неплохо, если бы родной сын Улугбека стал названным братом моему сыну и жил у меня. Какой это был бы хороший кнут над головой тимуридов! Каждый день поутру оглядывались бы они в мою сторону. И наказание, которому подвергнул бы я гнусного Абдусаида, получило бы поддержку толпы… Сколько земли ни завоюй, а если не угодишь людям, ханство твое будет похоже на карликовый халат, натянутый на великана. При малейшем неуклюжем движении станет он расползаться по всем швам…»
Снова перебил его мысли Оспан-ходжа:
— Если бы вы казнили славного батыра Саяна, то тем самым лишились бы и своей дочери Гульбахрам…
— Почему?
— Как и у всякой дочери Евы, есть у нее чувства… Любит она батыра Саяна.
— Кому, кроме тебя, это известно?
Оспан-ходжа сразу догадался, что хан неспроста задает этот вопрос.
Он задумался, потом поднял голову и посмотрел долгим взглядом на хана:
— Рабиа-султан-бегим… Она спит и во сне видит, что соединятся эти два любящих сердца.
«Значит, Рабиа-султан-бегим действительно сестра батыра, — размышлял Абулхаир. — Тогда почему скрывала она от меня это? Если бы я узнал вовремя все об этом Саяне, то сделал бы его аталыком моему Суюнчику. Все уладилось бы тогда как нельзя лучше!»
— Рабиа-султан-бегим сперва хотела попросить тебя о том, чтобы ты сделал Саяна названым братом Суюнчику, то в таком случае он должен был навеки отказаться от Гульбахрам, так как нельзя по закону Мухаммеда жениться на сестре. Поэтому лишь о должности аталыка просила она для него… Ты почему-то заупрямился тогда, мой хан, а раскрыть тебе тайну батыра Саяна никто не решился, зная твой характер. Разве отдал бы ты свою дочь какому-то бродяге, когда главный каракипчакский батыр имеет на нее виды. Да и Кобланды-батыр не тот человек, который уступает добычу другому. Мало ли что могло произойти!..
«Прежде чем руководить ханством, научись править в своей юрте!» Это изречение, приписываемое Чингисхану, вспомнил сейчас хан Абулхаир. Как же допустил он все эти хитросплетения и почему ничего не знал о них? Сердцем ханства считал он себя, через которое проходит вся кровь из бесчисленных вен. А тут вдруг оказалось, что даже собственное сердце за семью замками для него!..
Абулхаир не схватился за колокольчик, а просто хлопнул в ладоши. На пороге немедленно возник Бахты-ходжа, в испуге уставился на хана.
— Сейчас же приведите ко мне мою дочь Гульбахрам и призовите батыра Кобланды!
«Отдам ее сейчас старому батыру! — решил хан. — Хоть этого привяжу к себе навечно вместе с его воинственным родом. А попутно отомщу аргынам с их беглым Саяном. Нет позора сильнее для молодого батыра!.. Грешен или нет батыр Саян передо мной, а дело будет сделано. Сам виноват, что не открылся вовремя. Теперь он среди злейших моих врагов, и его уже не вернешь… Ну а с Рабиа-султан-бегим подождем. Она действительно невиновна и еще в состоянии дарить радость…»
— Разреши, мой повелитель-хан, дать тебе еще один совет. Когда-то ты прислушивался к моим словам…
— Говори!
— Хан, доверивший тайну собственному везиру, подобен попавшему в западню зверю. Его судьба всегда в руках везира. Если он друг, то поможет выпутаться из беды, если враг — берегись его. Как бы то ни было, но непросто от него избавиться…
— К чему ты мне это говоришь?
— Остерегайся Бахты-ходжи, мой хан. Люди стали уже бояться его, а не тебя. Так случается, когда везир уже крепко держит в своих руках властителя…
«А ведь прав этот мертвец! — как молния пронзила страшная мысль Абулхаира. — Да, Бахты-ходжа знает все мои тайны, даже такие, которые самому себе боишься доверить. А что, если при всем своем ничтожестве попытается он использовать их против меня? Может быть, случилось уже что-нибудь похожее. Недаром у меня в последнее время при виде его возникает чувство, словно змея заползает в дом!»
Волна неистовой подозрительности вновь нахлынула на него.
Везир, знающий слишком много, не должен оставаться в живых!
Как бы издалека донеслись до него эти слова бывшего советника, и хан в задумчивости кивнул головой. Вся жизнь этого человека прошла при дворцах различных правителей. Пожалуй, есть у него причины для личной обиды на нынешнего везира, но и сам хан уже неоднократно думал об этом. Да, да, слишком много знает лукавый Бахты-ходжа для того, чтобы умереть своей смертью. Сам он на свою беду пошел в везиры и не может не знать, чем это кончается!..
Вошел один из дворцовых служителей, склонился:
— О мой повелитель-хан!.. Ваша высокочтимая старшая супруга не решилась доложить вам, что со вчерашнего дня всюду ищут Гульбахрам — вашу светлую дочь. Вчера она целый день объезжала двух серых аргамаков, которые должны были принять участие в скачках, намечающихся в нижнем ауле. Нет ни скакунов, ни ханчи!..
Привыкший уже в последнее время ко всяким неожиданностям в своем доме, хан до белизны в пальцах сжал колокольчик.
— А Кобланды-батыр?
— О мой государь!.. — Страх был в глазах придворного. — Каракипчак Кобланды-батыр снялся с места со своими аулами и уходит в сторону Тургая…
Хан помолчал и уже тихо спросил:
— Почему?
— Он никому ничего не сказал. Джигиты его вооружены и никого не подпускают к каравану. Люди рассказывают, что он погнался за бежавшей Гульбахрам-Патшаим, да не догнал, потому что ускакала она в сторону Моголистана, куда ушли аргынские аулы. Но это обычное вранье. Никто ничего не знает!..
"Нет, это не вранье! — Абулхаир стиснул зубы. — Люди раньше меня узнают о том, что случается… Стало быть, Кобланды-батыр в самом деле надеялся на руку моей дочери, а она убежала от него и от меня к аргынам!..
Но каков этот каракипчак!.. В благодарность за то, что я не отдал его в руки врагов, он оставляет меня в самую трудную минуту… Но и винить его нечего.
Но это значит, что все сказанное Оспан-ходжой получает подтверждение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85