Чтобы обезопасить свой скот, эту траву беспощадно выпалывают, где только не встретят. В степи вырос Джаныбек и узнал эту степную мудрость. Кто знает, каким был бы он, если бы рос с других краях и в другое время!..
И вот наконец степь Дешт-и-Кипчак от Тобола и Есиля до Чу и Голубого моря и от Джунгарских ворот до Жаика фактически подчинилась ему. Только теперь это объединение можно было назвать государством. Предстояла война за города Северного Туркестана и поход за Жаик, где кочующие в междуречье Жаика и Едиля племена Младшего жуза так и не признали его власть. Как издавна принято у степных ханов, предстоящую кампанию хан Джаныбек решил обсудить в кругу самых близких людей, прежде всего братьев и сыновей.
* * *
Троюродными братьями по общему прадеду своему Урус-хану были Керей и Джаныбек. У Керея было четыре сына: Бурундук, Шайхин, Санджар-Жахан и Жахан-Бехты. У Джаныбека девять: Жиренче, Махмуд, Касым, Бусаид, Адик, Жаным, Камбар-батыр, Тыныч, Уснак и Жадик.
И все же третьего сына — Касыма хан Джаныбек предпочитал всем другим, когда требовалось посоветоваться по важным вопросам. Двадцать шесть лет исполнилось к этому времени султану Касыму. Рослый, плечистый, с большими миндалевидными глазами, в которых светился недюжинный ум, он с пятнадцати лет выходил победителем во всех состязаниях народных борцов, во многих конных состязаниях и скачках. Из таких джигитов обычно вырастают недюжинные батыры — редко судьба сводит в одном человеке такие физические данные с высокими умственными достоинствами. Но на этот раз природа не поскупилась ни на то, ни на другое. Даже помимо хана Джаныбека, все братья и родственники закономерно считали именно Касыма наследником ханского престола. Другого никто не мог и предположить…
К слову сказать, и мать Касыма — Жахан-бике была самой любимой из семерых жен хана Джаныбека. Она приходилась родной сестрой вдовствующей снохе Абулхаира — красавице Аккозы, которая отвергла десятерых ханских сыновей в память о простом батыре Ораке. Из рода керей были они. И если от Жахан-бике родился любимый сын Джаныбека — Касым, то от ее сестры Аккозы родились не менее любимые внуки хана Абулхаира — Мухаммед-Шейбани и Султан-Махмуд, ставшие впоследствии среднеазиатскими владыками.
Невзирая на кровавую вражду между Абулхаиром и Джаныбеком, сестры по-прежнему дружили, обменивались подарками и приветствиями. Но, самое удивительное, вопреки принятым среди чингизидов правилам, как султан Касым, так и Мухаммед-Шейбани с Султан-Махмудом во всем были покорны воле своих матерей.
Нужно сказать, что и хан Джаныбек, совещаясь с сыном, обычно приглашал Жахан-бике. На этот раз он сам отправился в белоснежную юрту-дворец, где жила она. Весна была на исходе, ставка перекочевала в южные окраины Улытауских степей, весь мир, казалось, был в цветах. На енотовую шубу, вытащенную проветриться из душного сундука, походила степь…
Джаныбек по своей привычке постоял немного, послушал, как свищут степные соловьи, всей грудью вдохнул настоянный на травах воздух и вошел к Жахан-бике. Как всегда в ожидании его прихода, жена сидела посредине юрты и переливала из большой плоской чаши в малую душистый пенистый кумыс. Когда он вошел, она встала и молча приветствовала его, склонив голову.
— Здоровья тебе, Жахан-бегим! — сказал он.
— Здоровы ли вы, мой повелитель-хан? — ответила она положенным вопросом.
Снимая свои вышитые серебром кожаные кебисы, Джаныбек искоса поглядывал на жену. Необычная для него любовь и нежность светились в его глазах. А она знала и чувствовала это. Стройная, с маленьким пунцовым ртом и огромными черными глазами, Жахан-бике казалась девушкой, хоть было ей уже сорок один. Ресницы ее были опущены, а когда она подняла голову, черные их стрелы вонзились в ханское сердце, как много-много лет назад. И
каменное сердце Джаныбека забилось, затрепыхалось, как воробей в силках…
Всякий раз удивлялся этому Джаныбек, и казалось ему, словно только вчера он в свите из сорока джигитов сопровождал сына Абулхаира — Шах-Будаха в его свадебной поездке. А было это, когда Джаныбеку едва минуло двадцать лет. Ехали они к главному батыру родов керей и найман Домбалыку.
Джаныбек по праву возглавлял свадебный отряд из самых родовитых юношей Абулхаировой Орды. Они достигли Алтая, где находились в это время кочевья Домбалык-батыра. Белоснежными юртами было окружено синее, как небо, озеро Кыдырколь, и отраженное в воде увидел Джаныбек девичье лицо с черными стрелами ресниц. Впервые затрепетало тогда его сердце. А когда он несмело поднял взгляд, то увидел лишь мелькнувшие в тени деревьев черные косы, задевавшие траву…
Потом была пышная встреча жениха, и Джаныбек испугался, увидев невесту Шах-Будаха Аккозы, ему показалось — это та, чье отражение он увидел в озере. Такие же огромные были нее глаза, такие же длинные, в руку толщиной, черные косы свисали до самой земли. И все же это была не она. Сестру невесты — Жахан-бике он увидел только вечером, когда она вместе с братьями пригнала коней-аргамаков из ночного. Дочь великого батыра не гнушалась пасти лошадей. Так воспитал всех своих дочерей Домбалык-батыр, и вряд ли во всей степи были девушки лучшего воспитания…
А на следующую ночь, пользуясь свободой древних казахских нравов, Джаныбек вместе с друзьями тоже поехал пасти лошадей. Немало девушек отправились в ночное вместе с гостями, и среди них была Жахан-бике. На всю жизнь осталась у него в сердце эта лунная ночь… Где-то неподалеку в долине пасутся и ласково всхрапывают кони. Девушки и джигиты по очереди объезжают табун, но почему-то делают это попарно. Звонкие молодые голоса исполняют в серебристой тьме песни любви и радости жизни. А у шалаша в большом котле варится для них свежее, ароматное мясо заколотого накануне жеребенка. Его специально откармливали молоком для свадьбы…
Прекрасная ночь манит. И вот уже молодой джигит берет легкую березовую дубину и скрывается в лощине, чтобы отыскать какого-то заблудшего стригунка, которого могут съесть волки. Но не о стригунке его думы, и, отойдя на несколько шагов, останавливается он затаив дыхание. Ни слова не сказал он той, на которую смотрел весь вечер, и не знает даже, как ее зовут. Но вот и она встает, делает вид, что прогуливается, и идет почему-то к ближайшей березе. Шаг вперед делает джигит, они молча берутся за руки и уходят прямо в лунный свет…
Джаныбек днем смотрел на Жахан-бике и не верил, что это к нему подходила в молочной лунной ночи такая красавица, что ее тонкие белые руки держал он в своих. Каждую ночь теперь происходило это, и не было на земле людей счастливее их.
А свадебные празднества продолжались, кокпар, конная борьба, скачки и игры — все шло своим чередом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
И вот наконец степь Дешт-и-Кипчак от Тобола и Есиля до Чу и Голубого моря и от Джунгарских ворот до Жаика фактически подчинилась ему. Только теперь это объединение можно было назвать государством. Предстояла война за города Северного Туркестана и поход за Жаик, где кочующие в междуречье Жаика и Едиля племена Младшего жуза так и не признали его власть. Как издавна принято у степных ханов, предстоящую кампанию хан Джаныбек решил обсудить в кругу самых близких людей, прежде всего братьев и сыновей.
* * *
Троюродными братьями по общему прадеду своему Урус-хану были Керей и Джаныбек. У Керея было четыре сына: Бурундук, Шайхин, Санджар-Жахан и Жахан-Бехты. У Джаныбека девять: Жиренче, Махмуд, Касым, Бусаид, Адик, Жаным, Камбар-батыр, Тыныч, Уснак и Жадик.
И все же третьего сына — Касыма хан Джаныбек предпочитал всем другим, когда требовалось посоветоваться по важным вопросам. Двадцать шесть лет исполнилось к этому времени султану Касыму. Рослый, плечистый, с большими миндалевидными глазами, в которых светился недюжинный ум, он с пятнадцати лет выходил победителем во всех состязаниях народных борцов, во многих конных состязаниях и скачках. Из таких джигитов обычно вырастают недюжинные батыры — редко судьба сводит в одном человеке такие физические данные с высокими умственными достоинствами. Но на этот раз природа не поскупилась ни на то, ни на другое. Даже помимо хана Джаныбека, все братья и родственники закономерно считали именно Касыма наследником ханского престола. Другого никто не мог и предположить…
К слову сказать, и мать Касыма — Жахан-бике была самой любимой из семерых жен хана Джаныбека. Она приходилась родной сестрой вдовствующей снохе Абулхаира — красавице Аккозы, которая отвергла десятерых ханских сыновей в память о простом батыре Ораке. Из рода керей были они. И если от Жахан-бике родился любимый сын Джаныбека — Касым, то от ее сестры Аккозы родились не менее любимые внуки хана Абулхаира — Мухаммед-Шейбани и Султан-Махмуд, ставшие впоследствии среднеазиатскими владыками.
Невзирая на кровавую вражду между Абулхаиром и Джаныбеком, сестры по-прежнему дружили, обменивались подарками и приветствиями. Но, самое удивительное, вопреки принятым среди чингизидов правилам, как султан Касым, так и Мухаммед-Шейбани с Султан-Махмудом во всем были покорны воле своих матерей.
Нужно сказать, что и хан Джаныбек, совещаясь с сыном, обычно приглашал Жахан-бике. На этот раз он сам отправился в белоснежную юрту-дворец, где жила она. Весна была на исходе, ставка перекочевала в южные окраины Улытауских степей, весь мир, казалось, был в цветах. На енотовую шубу, вытащенную проветриться из душного сундука, походила степь…
Джаныбек по своей привычке постоял немного, послушал, как свищут степные соловьи, всей грудью вдохнул настоянный на травах воздух и вошел к Жахан-бике. Как всегда в ожидании его прихода, жена сидела посредине юрты и переливала из большой плоской чаши в малую душистый пенистый кумыс. Когда он вошел, она встала и молча приветствовала его, склонив голову.
— Здоровья тебе, Жахан-бегим! — сказал он.
— Здоровы ли вы, мой повелитель-хан? — ответила она положенным вопросом.
Снимая свои вышитые серебром кожаные кебисы, Джаныбек искоса поглядывал на жену. Необычная для него любовь и нежность светились в его глазах. А она знала и чувствовала это. Стройная, с маленьким пунцовым ртом и огромными черными глазами, Жахан-бике казалась девушкой, хоть было ей уже сорок один. Ресницы ее были опущены, а когда она подняла голову, черные их стрелы вонзились в ханское сердце, как много-много лет назад. И
каменное сердце Джаныбека забилось, затрепыхалось, как воробей в силках…
Всякий раз удивлялся этому Джаныбек, и казалось ему, словно только вчера он в свите из сорока джигитов сопровождал сына Абулхаира — Шах-Будаха в его свадебной поездке. А было это, когда Джаныбеку едва минуло двадцать лет. Ехали они к главному батыру родов керей и найман Домбалыку.
Джаныбек по праву возглавлял свадебный отряд из самых родовитых юношей Абулхаировой Орды. Они достигли Алтая, где находились в это время кочевья Домбалык-батыра. Белоснежными юртами было окружено синее, как небо, озеро Кыдырколь, и отраженное в воде увидел Джаныбек девичье лицо с черными стрелами ресниц. Впервые затрепетало тогда его сердце. А когда он несмело поднял взгляд, то увидел лишь мелькнувшие в тени деревьев черные косы, задевавшие траву…
Потом была пышная встреча жениха, и Джаныбек испугался, увидев невесту Шах-Будаха Аккозы, ему показалось — это та, чье отражение он увидел в озере. Такие же огромные были нее глаза, такие же длинные, в руку толщиной, черные косы свисали до самой земли. И все же это была не она. Сестру невесты — Жахан-бике он увидел только вечером, когда она вместе с братьями пригнала коней-аргамаков из ночного. Дочь великого батыра не гнушалась пасти лошадей. Так воспитал всех своих дочерей Домбалык-батыр, и вряд ли во всей степи были девушки лучшего воспитания…
А на следующую ночь, пользуясь свободой древних казахских нравов, Джаныбек вместе с друзьями тоже поехал пасти лошадей. Немало девушек отправились в ночное вместе с гостями, и среди них была Жахан-бике. На всю жизнь осталась у него в сердце эта лунная ночь… Где-то неподалеку в долине пасутся и ласково всхрапывают кони. Девушки и джигиты по очереди объезжают табун, но почему-то делают это попарно. Звонкие молодые голоса исполняют в серебристой тьме песни любви и радости жизни. А у шалаша в большом котле варится для них свежее, ароматное мясо заколотого накануне жеребенка. Его специально откармливали молоком для свадьбы…
Прекрасная ночь манит. И вот уже молодой джигит берет легкую березовую дубину и скрывается в лощине, чтобы отыскать какого-то заблудшего стригунка, которого могут съесть волки. Но не о стригунке его думы, и, отойдя на несколько шагов, останавливается он затаив дыхание. Ни слова не сказал он той, на которую смотрел весь вечер, и не знает даже, как ее зовут. Но вот и она встает, делает вид, что прогуливается, и идет почему-то к ближайшей березе. Шаг вперед делает джигит, они молча берутся за руки и уходят прямо в лунный свет…
Джаныбек днем смотрел на Жахан-бике и не верил, что это к нему подходила в молочной лунной ночи такая красавица, что ее тонкие белые руки держал он в своих. Каждую ночь теперь происходило это, и не было на земле людей счастливее их.
А свадебные празднества продолжались, кокпар, конная борьба, скачки и игры — все шло своим чередом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85