— Здравствуйте, лучшие, избранные люди!
— Здоровы ли вы, наш великий хан? — дружно зашумели, зашелестели избранные люди.
— Все в руках Аллаха!.. — Хан прошел на свое место, повернулся к гостям. — Добро пожаловать, дорогие сородичи. Прошу всех вас садиться.
Только после этого разогнулись и сели на отведенные места приглашенные на совет. Вместе с ними опустился на серебряный, инкрустированный золотом и драгоценными камнями трон хан Моголистана. Он сидел неподвижно, а весь зал тоже застыл. Три цвета преобладали здесь: белый, голубой и золотой. Все знатные эмиры, султаны и прочие приближенные чингисхановской крови были в голубых кафтанах и белых чалмах на голове. У менее знатных, но являющихся владыками городов и селений, были белые одежды, зато чалмы голубые. А у вождей казахских родов сверкали окованные золотом пояса и ремни. На головах у них были надеты отороченные соболем, куницей или лисицей шапки.
Не в пример другим среднеазиатским ханам и эмирам, в Джагатаевом улусе не было должностей «левой» и «правой» руки хана. Возле самого хана, пониже его, сидел лишь главный наиб. Остальные располагались по занимаемому положению — поближе к хану правители крупных эмиратов, бии и батыры союзных и подчиненных казахских родов, потом хакимы больших городов, служители культа: суфии, ишаны, мюриды.
Иса Буга не стал подробно говорить о том, что и так все хорошо знали, а лишь спросил:
— Что, по вашему мнению, нужно делать, избранные люди: собирать в один кулак единое войско Моголистана или каждый хаким и султан будет принимать единолично бой с неприятелем на подвластной территории? И второе: нужно ли оставить ханскую ставку в мало укрепленном Алмалыке или перенести ее на время войны в крепость Аксу?
Присутствовавшие низко склонили головы, и казалось, что это тяжесть надвигающихся событий давит на них. Все молчали. Привыкшие к самовластью, они лихорадочно подсчитывали выгоды для себя из создавшегося положения. Меньше всего думал каждый из них о положении всего Моголистана или о ханской судьбе.
«Лучше иметь собственного теленка, чем общего быка». В те годы и зародилась эта пословица. И тут вспомнилось Иса Буге завещание Чингисхана, в котором он призывал потомков немедленно уничтожить всякого, который лишь подумает перечить хану. Слишком много воли дал Иса Буга моголистанским владыкам, и теперь, когда наступило тяжелое время, они думают лишь о себе…
Эмир Сеитали нахмурил брови. Оглядев поникшее собрание, он громко сказал:
— О мой хан!.. Простите нас, но ваши неожиданные слова обрушились на ваших слуг, как палица Азраила. Дайте нам время подумать, и мы ответим каждый по своему разумению!
— Пусть будет так! — опустил руку хан.
В зале появился человек с клинообразной бородкой и ровно торчащими в обе стороны усами. Он склонился перед ханом, и тот нетерпеливо кивнул головой.
— Мой хан!.. Еще вечером прискакал гонец с севера, но ночная стража не пустила его в город!
— Пусть войдет!
В тот же момент в дверях появился бородатый крепкий человек средних лет с бронзовым от ветра и солнца лицом. На нем был кафтан из верблюжьей шерсти, подпоясанный широким, с серебряной насечкой ремнем, на ногах дорожные сапоги с расширяющимися кверху голенищами. Придерживая одной рукой тяжелую витую плеть, он прижал другую руку к груди и знак уважения и присел у двери:
— Ассалаумагалейкум!
Пыль покрывала его лицо и одежду. Было видно, что ехал он издалека и мало отдыхал в пути.
— Какого ты рода-племени, человек? — задал хан положенный вопрос.
— Из рода дулат… А приехал к вам, мой хан, по поручению хакима города Джангы почтенного Суюндука-мирзы.
— У меня нет секретов от сородичей. Говори, что хотел передать мне твой хаким?
— Хаким Суюндук-мирза велел передать вам, великий хан, спешное донесение. В пределы управляемых хакимом земель прибыло множество людей во главе с султанами Джаныбеком, сыном Барака, и Кереем, сыном Булата. Люди, пришедшие с ними, из родов аргын, кипчак, найман, керей, уак, есть из родов конрат, алчин и некоторых других…
Огоньки появились в глазах хана Моголистана, и он спросил уже с нескрываемой заинтересованностью:
— Что они говорят?
— Они не смогли ужиться с ханом Абулхаиром и просят у тебя милости, земли для поселения и пастбищ для скота. Пока они остались на том берегу Таласа, а к тебе во главе пятисот нукеров пробираются напрямик через горы султаны Джаныбек и Керей. Я мчался день и ночь другими дорогами, чтобы успеть предупредить вас, мой хан!
— Через сколько времени могут быть здесь султаны?
— Не позже завтрашнего утра, мой хан.
— Сколько же народу на том берегу Таласа?
— Несметное количество, мой хан!.. Когда передние давно уже разгрузили верблюдов и варили пищу, со стороны степи все еще шли и шли караваны. На половину дневного перехода расположились они вдоль берега. Но это еще не все. С горы мне была видна степь. И насколько хватал глаз, двигались по ней кочевья в нашу сторону. Наверное, там их уже живьем стали глотать, в Абулхаировой Орде!
Иса Буга грозно нахмурил брови, и словоохотливый гонец немедленно прикрыл рот. Он понял, что допустил оплошность, и подумал, что «ворон ворону глаз не выклюет». Чтобы обезопасить себя, он опять склонил голову, как бы попросив разрешения продолжать.
— Говори! — бросил хан.
— О мой хан!.. Я передаю лишь заученные мной слова послания своего хакима Суюндука-мирзы. Он так и велел передать вам: «Пусть знает справедливейший из земных правителей и защитник всего народа Моголистана, что причиной переселения казахов на наши земли являются жестокость и притеснения со стороны хана Абулхаира и известная всему миру справедливость нашего милостивого хана!»
Некоторые из присутствующих поняли хитрость гонца и усмехнулись про себя. Хану понравились слова гонца, и он повеселел. Было видно, что известие о приходе казахов повлияло на дальнейшие планы Иса Буги. Он махнул рукой гонцу:
— Ладно, отдохни и выспись. Завтра ты услышишь наш ответ своему хакиму, запомнишь и передашь!
Поняв, что удачным ответом он спас свою голову от сабли ханского палача, гонец воскликнул: «Слушаюсь, мой хан!» — и в ту же минуту исчез за дверью.
Только оказавшись во дворе, гонец вздохнул облегченно, всей грудью. «Кто говорит без осторожности, тот умрет, не болея! — подумал он. — Только дурак умничает перед ханом!»
* * *
Все, о чем поведал гонец хану, было правдой. И то, что народу пришло в Моголистан несметное количество, тоже не было преувеличением.
На четвертый день поспешной откочевки султаны Джаныбек и Керей собрали всех вождей, биев и батыров ушедших с ними аулов. Джаныбек был более красноречив и начал говорить первым.
— Не думайте, что нас ждут с распростертыми объятиями!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85