Все, что я могу сказать о них, -- так это то, что именно они говорили мне: для того, чтобы тебе верили, никогда не следует лгать.
-- Тогда почему же человек лжет? -- спросила я.
-- Чтобы получить совершенное удовольствие от этого, -быстро ответила Делия.
Затем она встала со стула и направилась к двери, ведущий во двор. Но прежде чем выйти за дверь, она повернулась ко мне и с улыбкой произнесла:
-- Разве тебе не знакомо высказывание -- "Если ты не лжешь, чтобы тебе верили, тогда можешь говорить все что хочешь, не обращая внимания на то, что другие о тебе думают"?
-- Я никогда не слышала такого высказывания.
Я подумала, что она выдумала его; эта фраза каким-то образом содержала ее отпечаток.
-- Кроме того, я не понимаю смысла того, о чем ты попыталась мне сказать, -- натянуто добавила я.
-- Я была уверена в этом, -- сказала она, смотря на меня сквозь прядь своих черных волос. Она кивком пригласила меня следовать за собой. -- Пойдем и встретимся с Эсперансой.
Я вскочила и бросилась за ней, но возле двери внезапно остановилась. Мгновенно ослепленная ярким светом снаружи, я остановилась, пытаясь понять, что произошло. Казалось, с тех пор, как я бежала за м-ром Флоресом по полю, не прошло и минуты. Солнце, как и тогда, находилось в зените.
Я увидела, как мелькнула красная юбка Делии, когда она поворачивала за угол. Я бросилась за ней через каменную арку, ведущую в очаровательный патио.
В первый момент я не увидела ничего, настолько силен был контраст между ослепительным солнечным светом и глубокой тенью патио. Затаив дыхание, я остановилась, абсолютно спокойная, вдыхая в себя влажный воздух, наполненный ароматами цветущих апельсинов, жимолости и душистого горошка. Нити, казалось, спускались с небес, а душистый горошек на них казался ярким красочным гобеленом среди листвы деревьев, кустарников и папоротника.
Целительница, которую я видела раньше во сне, сидела в кресле-качалке в центре патио. Она была намного старше Делии и женщин на пикнике, хотя откуда мне это было известно, я сказать не могу. Она раскачивалась в кресле взад-вперед с видом сонной отрешенности. Я ощутила, что все мое существо охватила мучительная боль, ибо возникла иррациональная убежденность в том, что ее раскачивания все дальше и дальше удаляют ее от меня. По мере того, как я продолжала смотреть на нее, меня стала поглощать волна страдания и непередаваемого одиночества. Я захотела пересечь дворик и коснуться, удержать ее, но что-то в темном орнаменте мощеного дворика, выложенном самым замысловатым образом, удержало меня на месте.
-- Эсперанса, -- наконец прошептала я таким слабым голосом, что сама себя еле услышала.
Она открыла глаза и улыбнулась, совсем не удивившись, словно уже ждала меня. Она встала и направилась ко мне. Ростом она была намного выше ребенка, почти одного со мной, -- 5 футов и 2 дюйма. Она была худая и хрупкая, хотя излучала такую силу, что я почувствовала себя ничтожной и съежилась.
-- Как я рада снова тебя видеть, -- в ее голосе чувствовалась искренность. Она пригласила меня взять один из бамбуковых стульев и сесть рядом.
Когда я осмотрелась, то увидела много женщин, в том числе и Делию. Все они сидели на бамбуковых стульях, полускрытые кустарником и деревьями; к тому же они как-то странно смотрели на меня. Некоторые улыбались, а остальные продолжали есть темале (temale -- мексиканское блюдо из рубленого мяса; красного перца и т.д., приготовленное на пару в листьях маиса (прим. перев.)), держа тарелки в руках.
В этом приглушенном зеленом свете патио, несмотря на такое мирское занятие -- еду, -- эти женщины казались нематериальными, воображаемыми. Хотя каждая из них была видна неестественно ярко, но вместе с тем -- неотчетливо. Казалось, что они погружены в этот зеленоватый полумрак, который был рассеян между всеми нами как прозрачный туман. В моем уме возникла мимолетная, но ужасная идея о том, что я попала в дом, населенный духами.
-- Хочешь поесть? -- спросила Эсперанса. -- Делия приготовила очень вкусное блюдо, ты даже не можешь себе представить, какое вкусное.
-- Нет, спасибо, -- промямлила я голосом, показавшимся мне чужим.
Увидев ее вопрошающее лицо, я слабо добавила:
-- Я не голодна.
Я так нервничала и была так возбуждена, что даже если бы умирала с голода, то не смогла бы проглотить и крошки.
Эсперанса, похоже, почувствовала мой страх. Она наклонилась ко мне и успокаивающе похлопала по руке.
-- Что именно ты хотела узнать?
-- Я подумала, что видела тебя во сне, -- выпалила я, но, заметив смех в ее глазах, добавила:
-- А сейчас я сновижу?
-- Да, но ты не спишь, -- ответила она, медленно и четко выговаривая слова.
-- Но как я могу сновидеть и не спать?
-- Некоторым женщинам легко удается проделывать это, -продолжала она. -- Они сновидят, но не спят. Ты -- одна из них. Другие целую жизнь учатся этому.
В ее голосе я ощутила оттенок восхищения, хотя мне это не польстило. Наоборот, я еще больше заволновалась.
-- Но как возможно сновидеть и не спать? -- продолжала настаивать я.
-- Если бы я объяснила тебе, как это возможно, то ты все равно бы не поняла, -- произнесла она. -- Прими мои слова такими, как есть, и отложи их до того, как время даст тебе свои объяснения. -- И снова она похлопала меня по руке и добро улыбнулась. -- В настоящий момент тебе просто нужно знать, что для тебя я -- это та, кто приносит сновидения.
Я не считала, что этого достаточно, но не осмелилась об этом сказать. Вместо этого я спросила:
-- Проснулась ли я в тот момент, когда ты исцеляла меня от кошмаров? И сновидела ли я тогда, когда сидела на поле вместе с Делией и другими?
Эсперанса долгое время разглядывала меня, а затем мудро кивнула, словно решилась открыть мне величайшую истину.
-- Ты слишком глупа, чтобы увидеть тайну того, чем мы занимаемся.
Она произнесла это так отстраненно, так неосуждающе, что во мне не возникло ни обиды, ни желания попытаться опровергнуть ее слова.
-- Но ты сможешь помочь мне увидеть это, правда? -страстно попросила я.
Остальные женщины захихикали. Это скорее напоминало шепот, раздававшийся вокруг меня, приглушенный хор. Создалось впечатление, что звук исходит не от женщин, а от теней этого патио. Это было не хихиканье, а скорее шелест, деликатное напоминание, которое заставило меня не только растерять все мои возражения, -- исчезли и тревожащие меня сомнения. Теперь без тени сомнения я знала, что я бодрствовала и сновидела одновременно. Это было знание, которое я не могу объяснить. Это было нечто, невыразимое словами.
Однако уже спустя несколько мгновений я ощутила необходимость проанализировать свое понимание, поместить его в определенную логическую схему.
Эсперанса смотрела на меня с явным удовольствием. Затем она сказала:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95
-- Тогда почему же человек лжет? -- спросила я.
-- Чтобы получить совершенное удовольствие от этого, -быстро ответила Делия.
Затем она встала со стула и направилась к двери, ведущий во двор. Но прежде чем выйти за дверь, она повернулась ко мне и с улыбкой произнесла:
-- Разве тебе не знакомо высказывание -- "Если ты не лжешь, чтобы тебе верили, тогда можешь говорить все что хочешь, не обращая внимания на то, что другие о тебе думают"?
-- Я никогда не слышала такого высказывания.
Я подумала, что она выдумала его; эта фраза каким-то образом содержала ее отпечаток.
-- Кроме того, я не понимаю смысла того, о чем ты попыталась мне сказать, -- натянуто добавила я.
-- Я была уверена в этом, -- сказала она, смотря на меня сквозь прядь своих черных волос. Она кивком пригласила меня следовать за собой. -- Пойдем и встретимся с Эсперансой.
Я вскочила и бросилась за ней, но возле двери внезапно остановилась. Мгновенно ослепленная ярким светом снаружи, я остановилась, пытаясь понять, что произошло. Казалось, с тех пор, как я бежала за м-ром Флоресом по полю, не прошло и минуты. Солнце, как и тогда, находилось в зените.
Я увидела, как мелькнула красная юбка Делии, когда она поворачивала за угол. Я бросилась за ней через каменную арку, ведущую в очаровательный патио.
В первый момент я не увидела ничего, настолько силен был контраст между ослепительным солнечным светом и глубокой тенью патио. Затаив дыхание, я остановилась, абсолютно спокойная, вдыхая в себя влажный воздух, наполненный ароматами цветущих апельсинов, жимолости и душистого горошка. Нити, казалось, спускались с небес, а душистый горошек на них казался ярким красочным гобеленом среди листвы деревьев, кустарников и папоротника.
Целительница, которую я видела раньше во сне, сидела в кресле-качалке в центре патио. Она была намного старше Делии и женщин на пикнике, хотя откуда мне это было известно, я сказать не могу. Она раскачивалась в кресле взад-вперед с видом сонной отрешенности. Я ощутила, что все мое существо охватила мучительная боль, ибо возникла иррациональная убежденность в том, что ее раскачивания все дальше и дальше удаляют ее от меня. По мере того, как я продолжала смотреть на нее, меня стала поглощать волна страдания и непередаваемого одиночества. Я захотела пересечь дворик и коснуться, удержать ее, но что-то в темном орнаменте мощеного дворика, выложенном самым замысловатым образом, удержало меня на месте.
-- Эсперанса, -- наконец прошептала я таким слабым голосом, что сама себя еле услышала.
Она открыла глаза и улыбнулась, совсем не удивившись, словно уже ждала меня. Она встала и направилась ко мне. Ростом она была намного выше ребенка, почти одного со мной, -- 5 футов и 2 дюйма. Она была худая и хрупкая, хотя излучала такую силу, что я почувствовала себя ничтожной и съежилась.
-- Как я рада снова тебя видеть, -- в ее голосе чувствовалась искренность. Она пригласила меня взять один из бамбуковых стульев и сесть рядом.
Когда я осмотрелась, то увидела много женщин, в том числе и Делию. Все они сидели на бамбуковых стульях, полускрытые кустарником и деревьями; к тому же они как-то странно смотрели на меня. Некоторые улыбались, а остальные продолжали есть темале (temale -- мексиканское блюдо из рубленого мяса; красного перца и т.д., приготовленное на пару в листьях маиса (прим. перев.)), держа тарелки в руках.
В этом приглушенном зеленом свете патио, несмотря на такое мирское занятие -- еду, -- эти женщины казались нематериальными, воображаемыми. Хотя каждая из них была видна неестественно ярко, но вместе с тем -- неотчетливо. Казалось, что они погружены в этот зеленоватый полумрак, который был рассеян между всеми нами как прозрачный туман. В моем уме возникла мимолетная, но ужасная идея о том, что я попала в дом, населенный духами.
-- Хочешь поесть? -- спросила Эсперанса. -- Делия приготовила очень вкусное блюдо, ты даже не можешь себе представить, какое вкусное.
-- Нет, спасибо, -- промямлила я голосом, показавшимся мне чужим.
Увидев ее вопрошающее лицо, я слабо добавила:
-- Я не голодна.
Я так нервничала и была так возбуждена, что даже если бы умирала с голода, то не смогла бы проглотить и крошки.
Эсперанса, похоже, почувствовала мой страх. Она наклонилась ко мне и успокаивающе похлопала по руке.
-- Что именно ты хотела узнать?
-- Я подумала, что видела тебя во сне, -- выпалила я, но, заметив смех в ее глазах, добавила:
-- А сейчас я сновижу?
-- Да, но ты не спишь, -- ответила она, медленно и четко выговаривая слова.
-- Но как я могу сновидеть и не спать?
-- Некоторым женщинам легко удается проделывать это, -продолжала она. -- Они сновидят, но не спят. Ты -- одна из них. Другие целую жизнь учатся этому.
В ее голосе я ощутила оттенок восхищения, хотя мне это не польстило. Наоборот, я еще больше заволновалась.
-- Но как возможно сновидеть и не спать? -- продолжала настаивать я.
-- Если бы я объяснила тебе, как это возможно, то ты все равно бы не поняла, -- произнесла она. -- Прими мои слова такими, как есть, и отложи их до того, как время даст тебе свои объяснения. -- И снова она похлопала меня по руке и добро улыбнулась. -- В настоящий момент тебе просто нужно знать, что для тебя я -- это та, кто приносит сновидения.
Я не считала, что этого достаточно, но не осмелилась об этом сказать. Вместо этого я спросила:
-- Проснулась ли я в тот момент, когда ты исцеляла меня от кошмаров? И сновидела ли я тогда, когда сидела на поле вместе с Делией и другими?
Эсперанса долгое время разглядывала меня, а затем мудро кивнула, словно решилась открыть мне величайшую истину.
-- Ты слишком глупа, чтобы увидеть тайну того, чем мы занимаемся.
Она произнесла это так отстраненно, так неосуждающе, что во мне не возникло ни обиды, ни желания попытаться опровергнуть ее слова.
-- Но ты сможешь помочь мне увидеть это, правда? -страстно попросила я.
Остальные женщины захихикали. Это скорее напоминало шепот, раздававшийся вокруг меня, приглушенный хор. Создалось впечатление, что звук исходит не от женщин, а от теней этого патио. Это было не хихиканье, а скорее шелест, деликатное напоминание, которое заставило меня не только растерять все мои возражения, -- исчезли и тревожащие меня сомнения. Теперь без тени сомнения я знала, что я бодрствовала и сновидела одновременно. Это было знание, которое я не могу объяснить. Это было нечто, невыразимое словами.
Однако уже спустя несколько мгновений я ощутила необходимость проанализировать свое понимание, поместить его в определенную логическую схему.
Эсперанса смотрела на меня с явным удовольствием. Затем она сказала:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95