Если ты желаешь прикончить абрикосы, то прикончи их, и все. Чего тебе никогда не следует делать -- это расправиться с абрикосами, а потом об этом сожалеть.
-- Хорошо, я их прикончу, -- сказала я.
И это вызвало у них смех.
-- Знаешь ли ты, что встречалась с Исидоро Балтасаром в прошлом году? -- спросил мистер Флорес.
Наклонившись вместе с креслом, он держался в нем так непрочно, что я стала опасаться, как бы он не упал назад и не врезался в посудный шкаф. Вспышка озорства появилась в его глазах, когда он начал напевать себе под нос хорошо известную песню "Девушка на ранчо". Вместо слов, которые были в ней, он вставил куплет, рассказывающий историю Исидоро Балтасара, известного повара из Тусона. Повара, который никогда не терял своего хладнокровия, даже тогда, когда его обвинили в том, что он кладет в свою стряпню дохлых тараканов.
-- А! -- воскликнула я. -- Повар! Поваром в кофейне был Исидоро Балтасар! Но этого не может быть, -- пробормотала я. -Не думаю, чтобы он... -- я остановилась на полуслове.
Я продолжала смотреть на Мариано Аурелиано в надежде, что его лицо, этот орлиный нос, эти сверлящие глаза что-то мне откроют. Я непроизвольно поежилась, словно меня вдруг обдало холодом. В его холодных глазах было что-то яростное.
-- Да? -- подсказал он мне. -- Ты не думаешь, чтобы он... -- движением головы он показал, что ждет, чтобы я закончила фразу.
Я собиралась сказать, весьма бессвязно, что не думаю, чтобы Исидоро Балтасар стал так бессовестно мне лгать. Однако заставить себя сказать это я не смогла.
Взгляд Мариано Аурелиано стал еще жестче, но я была слишком выведена из равновесия, мне было чересчур обидно за себя, чтобы испугаться.
-- Итак, меня все-таки обманули, -- наконец выпалила я, сердито на него глядя. -- Исидоро Балтасар все время знал, кто я такая. Все это игра.
-- Все это игра, -- легко согласился Мариано Аурелиано. -Однако удивительная игра. Единственная игра, в которую стоит играть. -- Он замолчал, словно хотел дать мне время еще повыражать свое недовольство. Но прежде чем я успела этим воспользоваться, он напомнил мне о парике, который он надел мне на голову. -- Если ты не узнала Исидоро Балтасара, который не был переодет, то почему ты думаешь, что он узнал тебя, черноволосую, с короткой кудрявой стрижкой?
Мариано Аурелиано продолжал смотреть на меня. Его взгляд утратил свою жесткость, теперь в его глазах было грустное усталое выражение.
-- Тебя не обманули. Тебя даже не соблазнили. Не то чтобы я на это не пошел, если бы счел необходимым, -- заметил он светлым мягким тоном. -- Я с самого начала говорил тебе, что есть что. Ты была свидетелем событий огромной важности, но все еще их не заметила. Как и большинство людей, ты связываешь магию с причудливым поведением, ритуалами, зельями, заклинаниями.
Он наклонился ближе и, понизив голос буквально до шепота, добавил, что настоящая магия состоит в тонком и умелом управлении восприятием.
-- Настоящая магия, -- вставил м-р Флорес, -- не приемлет человеческого вмешательства.
-- Но м-р Аурелиано утверждал, что он отправил меня к Исидоро Балтасару, -- заметила я с ребяческой несдержанностью. -- Разве это не вмешательство?
-- Я -- нагваль, -- просто сказал Мариано Аурелиано. -- Я -- нагваль Мариано Аурелиано, и тот факт, что я -- нагваль, позволяет мне управлять восприятием.
Я выслушала его слова с особым вниманием, но у меня не было ни малейшего понятия о том, что он имеет в виду под управлением восприятием. Чисто из нервозности, я потянулась за последним сушеным абрикосом, лежавшим на тарелке.
-- Ты заболеешь, -- сказал м-р Флорес. -- Ты такая крошечная, и у тебя такая боль в... глазах.
Мариано Аурелиано подошел и встал позади меня, затем нажал на мою спину таким образом, что я закашлялась и выплюнула последний абрикос, который был у меня во рту.
Глава 8
С этого момента последовательность событий, как я ее помню, смазывается. Я не знаю, что произошло потом. Возможно, я уснула, не отдавая себе в этом отчета, или, может быть, давление, которое Мариано Аурелиано оказал на мою спину, было столь велико, что я потеряла сознание.
Когда я пришла в чувство, я обнаружила, что лежу на циновке на полу. Я открыла глаза и мгновенно ощутила вокруг себя интенсивное сияние. Казалось, что комнату наполнял солнечный свет. Я несколько раз моргнула, проверяя, не случилось ли чего с моими глазами. Я не могла их сфокусировать.
-- М-р Аурелиано! -- позвала я. -- Мне кажется, что с моими глазами что-то не так.
Я попыталась сесть, но не смогла.
Рядом со мной не было ни м-ра Аурелиано, ни м-ра Флореса; здесь была женщина. Она наклонилась надо мной, затмевая собой свет. Ее черные волосы, свободно разбросанные по сторонам, ниспадали на плечи, у нее было круглое лицо и импозантный бюст. Я опять попыталась приподняться и сесть. Она не прикасалась ко мне, однако я знала, что каким-то образом она меня удерживает.
-- Не называй его м-ром Аурелиано, -- сказала она. -- И Мариано тоже. Это непочтительно с твоей стороны. Называй его нагваль, а когда говоришь о нем, говори -- нагваль Мариано Аурелиано. Ему нравится его полное имя.
Ее голос звучал мелодично. Она мне понравилась.
Я чувствовала себя несмышленой собачонкой. Мне хотелось расспросить ее обо всем этом вздоре насчет непочтительности. Я слышала, как Делия и прочие женщины называли его и более нелепыми уменьшительными именами и суетились вокруг него, словно он был их любимой куклой. Он, конечно же, наслаждался каждой из подобных минут. Но я не могла вспомнить, где и когда присутствовала при этом.
-- Ты понимаешь? -- спросила женщина.
Я хотела было ответить "да", но у меня пропал голос. Безрезультатно я пыталась открыть рот и сказать хоть что-нибудь. Когда она настойчиво потребовала ответить, понимаю ли я ее, я смогла только кивнуть головой.
Женщина предложила мне руку, чтобы помочь подняться. Прежде чем она прикоснулась ко мне, я уже оторвалась от пола, словно мое желание встать заменило реальный контакт с ее рукой и привело меня в сидячее положение еще до того, как это сделала она.
В полном изумлении от происшедшего, я хотела спросить ее об этом, но мне едва удавалось вертикально держать спину. Что же касается речи, то слова попросту отказывались выходить из моего рта наружу.
Она несколько раз провела рукой по моим волосам. Ей, очевидно, было известно все о моем состоянии. Она доброжелательно улыбнулась и сказала:
-- Ты сновидишь.
Я не услышала, как она это сказала, но поняла, что слова движутся из ее сознания прямо в мое. Она кивнула и объяснила мне, что и в самом деле я могу слышать ее мысли, а она -- мои. Она убедила меня, что является чем-то вроде плода моего воображения, однако может взаимодействовать со мной и влиять на меня.
-- Обрати внимание!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95
-- Хорошо, я их прикончу, -- сказала я.
И это вызвало у них смех.
-- Знаешь ли ты, что встречалась с Исидоро Балтасаром в прошлом году? -- спросил мистер Флорес.
Наклонившись вместе с креслом, он держался в нем так непрочно, что я стала опасаться, как бы он не упал назад и не врезался в посудный шкаф. Вспышка озорства появилась в его глазах, когда он начал напевать себе под нос хорошо известную песню "Девушка на ранчо". Вместо слов, которые были в ней, он вставил куплет, рассказывающий историю Исидоро Балтасара, известного повара из Тусона. Повара, который никогда не терял своего хладнокровия, даже тогда, когда его обвинили в том, что он кладет в свою стряпню дохлых тараканов.
-- А! -- воскликнула я. -- Повар! Поваром в кофейне был Исидоро Балтасар! Но этого не может быть, -- пробормотала я. -Не думаю, чтобы он... -- я остановилась на полуслове.
Я продолжала смотреть на Мариано Аурелиано в надежде, что его лицо, этот орлиный нос, эти сверлящие глаза что-то мне откроют. Я непроизвольно поежилась, словно меня вдруг обдало холодом. В его холодных глазах было что-то яростное.
-- Да? -- подсказал он мне. -- Ты не думаешь, чтобы он... -- движением головы он показал, что ждет, чтобы я закончила фразу.
Я собиралась сказать, весьма бессвязно, что не думаю, чтобы Исидоро Балтасар стал так бессовестно мне лгать. Однако заставить себя сказать это я не смогла.
Взгляд Мариано Аурелиано стал еще жестче, но я была слишком выведена из равновесия, мне было чересчур обидно за себя, чтобы испугаться.
-- Итак, меня все-таки обманули, -- наконец выпалила я, сердито на него глядя. -- Исидоро Балтасар все время знал, кто я такая. Все это игра.
-- Все это игра, -- легко согласился Мариано Аурелиано. -Однако удивительная игра. Единственная игра, в которую стоит играть. -- Он замолчал, словно хотел дать мне время еще повыражать свое недовольство. Но прежде чем я успела этим воспользоваться, он напомнил мне о парике, который он надел мне на голову. -- Если ты не узнала Исидоро Балтасара, который не был переодет, то почему ты думаешь, что он узнал тебя, черноволосую, с короткой кудрявой стрижкой?
Мариано Аурелиано продолжал смотреть на меня. Его взгляд утратил свою жесткость, теперь в его глазах было грустное усталое выражение.
-- Тебя не обманули. Тебя даже не соблазнили. Не то чтобы я на это не пошел, если бы счел необходимым, -- заметил он светлым мягким тоном. -- Я с самого начала говорил тебе, что есть что. Ты была свидетелем событий огромной важности, но все еще их не заметила. Как и большинство людей, ты связываешь магию с причудливым поведением, ритуалами, зельями, заклинаниями.
Он наклонился ближе и, понизив голос буквально до шепота, добавил, что настоящая магия состоит в тонком и умелом управлении восприятием.
-- Настоящая магия, -- вставил м-р Флорес, -- не приемлет человеческого вмешательства.
-- Но м-р Аурелиано утверждал, что он отправил меня к Исидоро Балтасару, -- заметила я с ребяческой несдержанностью. -- Разве это не вмешательство?
-- Я -- нагваль, -- просто сказал Мариано Аурелиано. -- Я -- нагваль Мариано Аурелиано, и тот факт, что я -- нагваль, позволяет мне управлять восприятием.
Я выслушала его слова с особым вниманием, но у меня не было ни малейшего понятия о том, что он имеет в виду под управлением восприятием. Чисто из нервозности, я потянулась за последним сушеным абрикосом, лежавшим на тарелке.
-- Ты заболеешь, -- сказал м-р Флорес. -- Ты такая крошечная, и у тебя такая боль в... глазах.
Мариано Аурелиано подошел и встал позади меня, затем нажал на мою спину таким образом, что я закашлялась и выплюнула последний абрикос, который был у меня во рту.
Глава 8
С этого момента последовательность событий, как я ее помню, смазывается. Я не знаю, что произошло потом. Возможно, я уснула, не отдавая себе в этом отчета, или, может быть, давление, которое Мариано Аурелиано оказал на мою спину, было столь велико, что я потеряла сознание.
Когда я пришла в чувство, я обнаружила, что лежу на циновке на полу. Я открыла глаза и мгновенно ощутила вокруг себя интенсивное сияние. Казалось, что комнату наполнял солнечный свет. Я несколько раз моргнула, проверяя, не случилось ли чего с моими глазами. Я не могла их сфокусировать.
-- М-р Аурелиано! -- позвала я. -- Мне кажется, что с моими глазами что-то не так.
Я попыталась сесть, но не смогла.
Рядом со мной не было ни м-ра Аурелиано, ни м-ра Флореса; здесь была женщина. Она наклонилась надо мной, затмевая собой свет. Ее черные волосы, свободно разбросанные по сторонам, ниспадали на плечи, у нее было круглое лицо и импозантный бюст. Я опять попыталась приподняться и сесть. Она не прикасалась ко мне, однако я знала, что каким-то образом она меня удерживает.
-- Не называй его м-ром Аурелиано, -- сказала она. -- И Мариано тоже. Это непочтительно с твоей стороны. Называй его нагваль, а когда говоришь о нем, говори -- нагваль Мариано Аурелиано. Ему нравится его полное имя.
Ее голос звучал мелодично. Она мне понравилась.
Я чувствовала себя несмышленой собачонкой. Мне хотелось расспросить ее обо всем этом вздоре насчет непочтительности. Я слышала, как Делия и прочие женщины называли его и более нелепыми уменьшительными именами и суетились вокруг него, словно он был их любимой куклой. Он, конечно же, наслаждался каждой из подобных минут. Но я не могла вспомнить, где и когда присутствовала при этом.
-- Ты понимаешь? -- спросила женщина.
Я хотела было ответить "да", но у меня пропал голос. Безрезультатно я пыталась открыть рот и сказать хоть что-нибудь. Когда она настойчиво потребовала ответить, понимаю ли я ее, я смогла только кивнуть головой.
Женщина предложила мне руку, чтобы помочь подняться. Прежде чем она прикоснулась ко мне, я уже оторвалась от пола, словно мое желание встать заменило реальный контакт с ее рукой и привело меня в сидячее положение еще до того, как это сделала она.
В полном изумлении от происшедшего, я хотела спросить ее об этом, но мне едва удавалось вертикально держать спину. Что же касается речи, то слова попросту отказывались выходить из моего рта наружу.
Она несколько раз провела рукой по моим волосам. Ей, очевидно, было известно все о моем состоянии. Она доброжелательно улыбнулась и сказала:
-- Ты сновидишь.
Я не услышала, как она это сказала, но поняла, что слова движутся из ее сознания прямо в мое. Она кивнула и объяснила мне, что и в самом деле я могу слышать ее мысли, а она -- мои. Она убедила меня, что является чем-то вроде плода моего воображения, однако может взаимодействовать со мной и влиять на меня.
-- Обрати внимание!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95