-- Старый маг, с которым я работаю, недавно меня этому научил.
-- Как ты думаешь, он смог бы научить и меня?
-- Да, я думаю, научил бы. -- Казалось, что он поразился собственному утверждению. -- Если он почувствует в тебе то, что чувствую я, он несомненно попытается.
-- А ты знал что-то о магии прежде? -- спросила я робко, медленно оправляясь от смятения.
-- В Латинской Америке каждый думает, что он это знает, думал так и я. В этом отношении ты мне напомнила меня самого. Как и ты, я был убежден, что имею понятие о том, что такое магия. Но затем, когда я по-настоящему с ней соприкоснулся, она оказалась вовсе не такой, как я думал.
-- А какой она оказалась?
-- Простой. Настолько простой, что это пугает, -- поведал он. -- Мы боимся магии, потому что думаем, что она таит в себе зло. В этой магии, с которой встретился я, нет ни капли злого умысла, и поэтому она пугает сильнее всего.
Я прервала его и вставила, что он, должно быть, имеет в виду белую магию, в противоположность черной.
-- Не мели ерунды, черт возьми! -- внезапно набросился он на меня.
Я была настолько шокирована тем, что он со мной говорит в таком тоне, что судорожно ухватила ртом воздух. Я мгновенно была опять отброшена в состояние смятения. Он отодвинулся, чтобы избежать проявлений моего гнева. Он осмелился на меня кричать! Я так разозлилась, что думала, что лопну от злости. В ушах у меня шумело, перед глазами плыли темные пятна. Я бы ударила его, если бы он так ловко не отскочил от меня на безопасное расстояние.
-- Ты очень недисциплинированна, -- сказал он и снова сел. -- И весьма несдержанна. Твоя няня, видать, прощала тебе все грехи и цацкалась с тобой так, словно ты хрустальная.
Заметив, что я сердито нахмурилась, он продолжил и сказал, что на самом деле закричал на меня вовсе не потому, что разозлился или не сдержался.
-- Лично меня не волнует, слушаешь ты или нет, -- объяснил он. -- Но это волнует кое-кого еще, ради кого я и закричал на тебя. Того, кто за нами наблюдает.
Поначалу это сбило меня с толку, затем я почувствовала себя неловко. Я стала оглядываться по сторонам, пытаясь выяснить, не его ли маг-учитель за нами наблюдает.
Он, не обращая на меня внимания, продолжал:
-- Мой отец никогда не говорил мне, что у нас есть постоянный свидетель. А не говорил он этого, потому что сам об этом не знал. Точно так же, как и ты сама об этом не знаешь.
-- Что за чушь ты тут несешь? -- мой резкий злой голос отражал то, что я в данный момент ощущала. Он закричал на меня, он меня оскорбил. Меня окончательно вывело из себя то, что он продолжал говорить так, словно бы ничего не случилось. Если он думает, что я не придам значения его действиям, то его ждет сюрприз. "Это тебе даром не пройдет, -- подумала я, злобно усмехнувшись в его адрес. -- Только не со мной, приятель".
-- Я говорю о силе, сущности, присутствии, которая не является ни силой, ни сущностью, ни присутствием, -- объяснил он с ангельской улыбкой на лице. Он, по-видимому, совершенно не обратил внимания на мое воинственное настроение. -- Звучит как бессмыслица, но это не так. Я имею в виду нечто такое, о чем знают лишь маги. Они называют это духом. Нашим личным наблюдателем, нашим постоянным свидетелем.
Не знаю точно, какое именно слово и как привело к этому, но внезапно он приковал к себе мое внимание. Он продолжал говорить об этой силе, которая, по его словам, не была Богом или чем-то, имеющим хоть какое-то отношение к религии или морали. Это была безличная сила, энергия, которая оказывалась в нашем распоряжении, если только мы научимся обращать себя в ничто. Он даже взял меня за руку, и я этому не противилась. На самом деле, мне нравилось ощущать мягкое касание его сильной руки. Я чувствовала какое-то нездоровое очарование той странной властью, которую он надо мной имел. Я была поражена тем, что желаю сидеть с ним на этой скамейке до бесконечности и держать свою руку в его.
Он продолжал говорить, а я -- прислушиваться к каждому его слову. Однако в то же время мое извращенное любопытство жаждало узнать, когда же он схватит меня за ногу. Поскольку я знала, что моей руки ему будет недостаточно, а остановить его я никак не смогу. Или я просто не хочу ничего делать, чтобы его остановить?
Он объяснил, что был столь же неосторожным и расхлябанным, как любой другой, но ни о чем другом он понятия не имел, поскольку был в плену у духа времени. -- Что такое дух временит -- спросила я его грубым холодным тоном -- пусть не думает, что мне нравится быть с ним.
-- Маги называют его модальностью времени, -- ответил он. -- В наши дни -- это заботы среднего класса. Я -- представитель мужской части среднего класса, точно так же, как ты -представительница его женской части ...
-- Такие классификации не представляют никакой ценности, -- грубо прервала я, выдергивая у него свою руку. -- Это просто обобщение.
Я посмотрела на него сердитым подозрительным взглядом. Что-то потрясающе знакомое было в его словах, но я не могла вспомнить, где я их раньше слышала и что они для меня значили. Однако у меня было чувство, что они были жизненно для меня важными, если бы только я могла вспомнить то, что знаю по этому поводу.
-- Не приписывай мне этот социологический вздор, -- сказал он весело. -- Я так же, как и ты, прекрасно это знаю.
Внезапно на меня нахлынула волна полной безысходности, под ее воздействием я схватила его руку и укусила ее.
-- Я искренне сожалею об этом, -- промямлила я в тот же момент, еще прежде, чем он оправился от неожиданности. -- Я не знаю, почему я это сделала. Я с детства никого не кусала.
Я, не сводя с него глаз, отодвинулась на дальний конец скамейки, готовая к его возмездию. Его не последовало.
-- Ты совершенно примитивна, -- это было все, что он сказал, изумленно потирая свою руку.
У меня вырвался вздох глубокого облегчения. Его власть надо мной пошатнулась. И я вспомнила, что у меня еще были с ним старые счеты. Он сделал меня посмешищем среди моих друзей -студентов-антропологов.
-- Давай вернемся к нашей изначальной проблеме, -- начала я, стараясь пробудить в себе гнев. -- Зачем ты рассказывал мне всю эту белиберду о сыне Эванс-Притчарда? Ты ведь наверняка понимал, что я поставлю себя в идиотское положение.
Я внимательно следила за ним, поскольку была уверена, что такая конфронтация после укуса наконец лишит его самообладания или хотя бы пошатнет его. Я ожидала, что он закричит, утратит свою дерзость и самоуверенность. Но он оставался невозмутимым. Он сделал глубокий вдох, и лицо его приняло серьезное выражение.
-- Я знаю, что выглядит это так, словно люди просто рассказывают басни ради собственного развлечения, -- начал он легким небрежным тоном. -- Однако все здесь несколько сложнее. -- Он тихо засмеялся, затем напомнил мне, что тогда он еще не знал, что я изучаю антропологию и что я поставлю себя в неловкое положение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95
-- Как ты думаешь, он смог бы научить и меня?
-- Да, я думаю, научил бы. -- Казалось, что он поразился собственному утверждению. -- Если он почувствует в тебе то, что чувствую я, он несомненно попытается.
-- А ты знал что-то о магии прежде? -- спросила я робко, медленно оправляясь от смятения.
-- В Латинской Америке каждый думает, что он это знает, думал так и я. В этом отношении ты мне напомнила меня самого. Как и ты, я был убежден, что имею понятие о том, что такое магия. Но затем, когда я по-настоящему с ней соприкоснулся, она оказалась вовсе не такой, как я думал.
-- А какой она оказалась?
-- Простой. Настолько простой, что это пугает, -- поведал он. -- Мы боимся магии, потому что думаем, что она таит в себе зло. В этой магии, с которой встретился я, нет ни капли злого умысла, и поэтому она пугает сильнее всего.
Я прервала его и вставила, что он, должно быть, имеет в виду белую магию, в противоположность черной.
-- Не мели ерунды, черт возьми! -- внезапно набросился он на меня.
Я была настолько шокирована тем, что он со мной говорит в таком тоне, что судорожно ухватила ртом воздух. Я мгновенно была опять отброшена в состояние смятения. Он отодвинулся, чтобы избежать проявлений моего гнева. Он осмелился на меня кричать! Я так разозлилась, что думала, что лопну от злости. В ушах у меня шумело, перед глазами плыли темные пятна. Я бы ударила его, если бы он так ловко не отскочил от меня на безопасное расстояние.
-- Ты очень недисциплинированна, -- сказал он и снова сел. -- И весьма несдержанна. Твоя няня, видать, прощала тебе все грехи и цацкалась с тобой так, словно ты хрустальная.
Заметив, что я сердито нахмурилась, он продолжил и сказал, что на самом деле закричал на меня вовсе не потому, что разозлился или не сдержался.
-- Лично меня не волнует, слушаешь ты или нет, -- объяснил он. -- Но это волнует кое-кого еще, ради кого я и закричал на тебя. Того, кто за нами наблюдает.
Поначалу это сбило меня с толку, затем я почувствовала себя неловко. Я стала оглядываться по сторонам, пытаясь выяснить, не его ли маг-учитель за нами наблюдает.
Он, не обращая на меня внимания, продолжал:
-- Мой отец никогда не говорил мне, что у нас есть постоянный свидетель. А не говорил он этого, потому что сам об этом не знал. Точно так же, как и ты сама об этом не знаешь.
-- Что за чушь ты тут несешь? -- мой резкий злой голос отражал то, что я в данный момент ощущала. Он закричал на меня, он меня оскорбил. Меня окончательно вывело из себя то, что он продолжал говорить так, словно бы ничего не случилось. Если он думает, что я не придам значения его действиям, то его ждет сюрприз. "Это тебе даром не пройдет, -- подумала я, злобно усмехнувшись в его адрес. -- Только не со мной, приятель".
-- Я говорю о силе, сущности, присутствии, которая не является ни силой, ни сущностью, ни присутствием, -- объяснил он с ангельской улыбкой на лице. Он, по-видимому, совершенно не обратил внимания на мое воинственное настроение. -- Звучит как бессмыслица, но это не так. Я имею в виду нечто такое, о чем знают лишь маги. Они называют это духом. Нашим личным наблюдателем, нашим постоянным свидетелем.
Не знаю точно, какое именно слово и как привело к этому, но внезапно он приковал к себе мое внимание. Он продолжал говорить об этой силе, которая, по его словам, не была Богом или чем-то, имеющим хоть какое-то отношение к религии или морали. Это была безличная сила, энергия, которая оказывалась в нашем распоряжении, если только мы научимся обращать себя в ничто. Он даже взял меня за руку, и я этому не противилась. На самом деле, мне нравилось ощущать мягкое касание его сильной руки. Я чувствовала какое-то нездоровое очарование той странной властью, которую он надо мной имел. Я была поражена тем, что желаю сидеть с ним на этой скамейке до бесконечности и держать свою руку в его.
Он продолжал говорить, а я -- прислушиваться к каждому его слову. Однако в то же время мое извращенное любопытство жаждало узнать, когда же он схватит меня за ногу. Поскольку я знала, что моей руки ему будет недостаточно, а остановить его я никак не смогу. Или я просто не хочу ничего делать, чтобы его остановить?
Он объяснил, что был столь же неосторожным и расхлябанным, как любой другой, но ни о чем другом он понятия не имел, поскольку был в плену у духа времени. -- Что такое дух временит -- спросила я его грубым холодным тоном -- пусть не думает, что мне нравится быть с ним.
-- Маги называют его модальностью времени, -- ответил он. -- В наши дни -- это заботы среднего класса. Я -- представитель мужской части среднего класса, точно так же, как ты -представительница его женской части ...
-- Такие классификации не представляют никакой ценности, -- грубо прервала я, выдергивая у него свою руку. -- Это просто обобщение.
Я посмотрела на него сердитым подозрительным взглядом. Что-то потрясающе знакомое было в его словах, но я не могла вспомнить, где я их раньше слышала и что они для меня значили. Однако у меня было чувство, что они были жизненно для меня важными, если бы только я могла вспомнить то, что знаю по этому поводу.
-- Не приписывай мне этот социологический вздор, -- сказал он весело. -- Я так же, как и ты, прекрасно это знаю.
Внезапно на меня нахлынула волна полной безысходности, под ее воздействием я схватила его руку и укусила ее.
-- Я искренне сожалею об этом, -- промямлила я в тот же момент, еще прежде, чем он оправился от неожиданности. -- Я не знаю, почему я это сделала. Я с детства никого не кусала.
Я, не сводя с него глаз, отодвинулась на дальний конец скамейки, готовая к его возмездию. Его не последовало.
-- Ты совершенно примитивна, -- это было все, что он сказал, изумленно потирая свою руку.
У меня вырвался вздох глубокого облегчения. Его власть надо мной пошатнулась. И я вспомнила, что у меня еще были с ним старые счеты. Он сделал меня посмешищем среди моих друзей -студентов-антропологов.
-- Давай вернемся к нашей изначальной проблеме, -- начала я, стараясь пробудить в себе гнев. -- Зачем ты рассказывал мне всю эту белиберду о сыне Эванс-Притчарда? Ты ведь наверняка понимал, что я поставлю себя в идиотское положение.
Я внимательно следила за ним, поскольку была уверена, что такая конфронтация после укуса наконец лишит его самообладания или хотя бы пошатнет его. Я ожидала, что он закричит, утратит свою дерзость и самоуверенность. Но он оставался невозмутимым. Он сделал глубокий вдох, и лицо его приняло серьезное выражение.
-- Я знаю, что выглядит это так, словно люди просто рассказывают басни ради собственного развлечения, -- начал он легким небрежным тоном. -- Однако все здесь несколько сложнее. -- Он тихо засмеялся, затем напомнил мне, что тогда он еще не знал, что я изучаю антропологию и что я поставлю себя в неловкое положение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95