Взгляд, которым он рассматривал меня, был холодным и клинически безличным. Если бы я могла стать жабой, как говорила Эсперанса, и ускакать от него.
Дурацкая идея, что мне надо идти в темную, холодную воду, без сомнения, переполненную всякими отвратительными тварями, ужаснула меня. Желая положить конец этой нелепой ситуации, я спрыгнула с камня и вошла по щиколотку в воду. -- Я ничего не чувствую! -- завопила я, в ужасе вылетая обратно. -- Что происходит? Это же не вода!
-- Не будь ребенком, -- прикрикнул на меня смотритель. -Конечно, это вода. Но ты не чувствуешь ее. Вот и все.
Я хотела было выругаться, но вовремя взяла себя в руки. Страх прошел.
-- Почему я не чувствую воду? -- спросила я, упорно пытаясь выиграть время, хотя и знала, что это бесполезное занятие. Но я не сомневалась, что сразу же скончаюсь в воде, буду чувствовать ее или нет. Однако у меня не возникло желания быть безрассудной.
-- Это безводная вода, что-то вроде очищающего раствора? -- спросила я.
После долгой паузы, перебрав все угрожающие возможности, он сказал, что я могу называть ее очищающей жидкостью. -Однако я должен предупредить тебя, что это не ритуальный способ очищения, -- подчеркнул он. -- Очищение должно прийти изнутри. Это частная и одинокая битва.
-- Тогда почему ты хочешь, чтобы я вошла в эту воду? Она кажется слизистой, даже если я не чувствую ее, -- сказала я со всей силой, которую могла вложить в голос.
Его губы дернулись, как будто он собирался рассмеяться, но, по-видимому вынужденный уступить, он снова сделал серьезное лицо и сказал: -- Я собираюсь прыгнуть в воду вместе с тобой. -- И без всяких дальнейших колебаний он полностью разделся.
Он стоял передо мной в каких-нибудь пяти футах, совершенно голый. В этом странном свете -- казалось был и не день, и не ночь -- я могла видеть с совершенной ясностью каждый дюйм его тела. Он не делал робких попыток прикрыть свою наготу. Напротив, он, казалось, более чем гордился своими мужскими достоинствами и демонстрировал их передо мной с вызывающим нахальством.
-- Поспеши и снимай свою одежду, -- подгонял он меня. -- У нас не так много времени.
-- Я не собираюсь раздеваться. Это безумие! -протестовала я.
-- Но ты это сделаешь. Это решение ты примешь всем своим существом. -- Он говорил без горячности, без злости, со спокойной настойчивостью. -- Сегодня в этом странном мире ты узнаешь, что существует только один способ вести себя: поведение мага. -- Он смотрел на меня с любопытной смесью сострадания и радости.
С ухмылкой, которая, по-видимому, означала, что он убеждал меня бесполезно, смотритель сказал, что прыжок в бассейн будет встряской для меня. Он что-то изменит внутри меня. -- Эта перемена поможет тебе в будущем понять, кто мы и что мы делаем.
Мимолетная улыбка просияла у него на лице, когда он поспешил заметить, что прыжок в воду не даст мне дополнительной энергии для сновидения. Он предупредил меня, что процесс сохранения и накопления энергии займет очень много времени и что я могу вообще никогда не добиться успеха. -- В мире магов нет никаких гарантий, -- сказал он. Потом продолжил, что прыжок в бассейн может увести мое внимание прочь от повседневных забот, -- забот, которые постоянно преследуют женщину моего возраста и моего времени.
-- Это священный бассейн? -- спросила я.
Его брови взметнулись в явном удивлении. -- Это магический бассейн, -- объяснил он, твердо взглянув на меня. Он, должно быть, заметил, что я уже приняла решение и расстегнул ремешок часов у меня на руке. -- Этот бассейн ни божественный, ни дьявольский. -- Он пожал своими худыми плечами и надел мои часы себе на руку. -- А сейчас посмотри на свои часы, -- приказал он. -- Они у тебя уже много лет. Ощути их на моей руке. -- Он хихикнул, как будто собирался что-то сказать, но передумал. -Ну ладно, давай снимай одежду.
-- Может быть, я войду в воду в одежде, -- пробормотала я. Хотя я не стыдилась, но как-то не могла согласиться с мыслью стоять перед ним голой.
Он заметил, что мне понадобится сухая одежда, когда я выйду из воды. -- Я не хочу, чтобы ты схватила воспаление легких. -- Озорная улыбка промелькнула в его глазах. -- Это самая настоящая вода, хотя ты ее и не чувствуешь, -- сказал он.
Неохотно я сняла джинсы и футболку.
-- И трусы тоже, -- сказал он.
Я шла вокруг поросшего травой края бассейна, проверяя, нужно ли мне сразу прыгнуть в воду, или я могу заходить в нее постепенно, сначала черпая руками и поливая себе ноги, руки, живот и наконец голову, как это делала одна старая женщина в Венесуэле, прежде чем войти в море.
-- Я войду здесь! -- закричала я, но вместо того, чтобы нырнуть, я обернулась посмотреть на смотрителя.
Меня испугала его неподвижность. Казалось, он превратился в камень, с таким оцепеневшим и напряженным выражением он сидел на валуне. Только в глазах и оставалась жизнь; они сияли совершенно неотразимо, как будто бы источник света находился внутри, за глазами. Меня скорее поразило, чем опечалило, когда я увидела слезы, стекающие по его щекам. Не зная почему, я тоже начала тихо плакать. Слезы у смотрителя катились вниз и, как я догадалась, падали на мои часы на его руке. Я ощутила жуткое давление его убежденности, внезапно страх и нерешительность покинули меня. Я бросилась в бассейн.
Вода оказалась не противной, но нежной как шелк и зеленой. Мне совсем не было холодно. Как и утверждал смотритель, я не чувствовала воду. Фактически я ничего не чувствовала; было так, как будто я, освобожденная от телесной оболочки, осознавала себя плавающей в центре бассейна с водой, в которой я ощущала жидкость, но не влажность. Я обратила внимание на свет, льющийся из глубины. Я подпрыгнула, как рыба, и, получив толчок, нырнула к источнику света.
Я вынырнула, чтобы набрать воздух. -- Насколько глубок этот бассейн?
-- Он достигает центра земли. -- Голос Эсперансы был ясным и громким; в нем было столько уверенности, что, будучи собой, я сразу же захотела возразить ей. Но в воздухе было что-то тяжелое, что остановило меня, -- какая-то неестественная неподвижность, напряжение, которые внезапно лопнули с громким хлопком, звук которого шелестом распространился вокруг нас. Какой-то предостерегающий шепот, стремительный и зловещий, возвестил о чем-то странном.
На том самом месте, где стоял смотритель, была Эсперанса; она была тоже совершенно голая.
-- А где смотритель? -- закричала я искаженным от паники голосом.
-- Я смотритель, -- сказала она.
Убежденная, что эти двое сыграли со мной какую-то ужасающую шутку, я одним мощным гребком подплыла к валуну, на котором стояла Эсперанса. -- Что происходит? -- Я хотела во всем разобраться, но мой голос скорее был похож на шепот, так как было тяжело дышать.
Жестом подозвав меня, она подошла ко мне тем бесплотным, раскованным движением, которое было присуще только ей, вытянула шею, чтобы посмотреть на меня, потом остановилась совсем близко и показала мне мои часы у себя на руке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95
Дурацкая идея, что мне надо идти в темную, холодную воду, без сомнения, переполненную всякими отвратительными тварями, ужаснула меня. Желая положить конец этой нелепой ситуации, я спрыгнула с камня и вошла по щиколотку в воду. -- Я ничего не чувствую! -- завопила я, в ужасе вылетая обратно. -- Что происходит? Это же не вода!
-- Не будь ребенком, -- прикрикнул на меня смотритель. -Конечно, это вода. Но ты не чувствуешь ее. Вот и все.
Я хотела было выругаться, но вовремя взяла себя в руки. Страх прошел.
-- Почему я не чувствую воду? -- спросила я, упорно пытаясь выиграть время, хотя и знала, что это бесполезное занятие. Но я не сомневалась, что сразу же скончаюсь в воде, буду чувствовать ее или нет. Однако у меня не возникло желания быть безрассудной.
-- Это безводная вода, что-то вроде очищающего раствора? -- спросила я.
После долгой паузы, перебрав все угрожающие возможности, он сказал, что я могу называть ее очищающей жидкостью. -Однако я должен предупредить тебя, что это не ритуальный способ очищения, -- подчеркнул он. -- Очищение должно прийти изнутри. Это частная и одинокая битва.
-- Тогда почему ты хочешь, чтобы я вошла в эту воду? Она кажется слизистой, даже если я не чувствую ее, -- сказала я со всей силой, которую могла вложить в голос.
Его губы дернулись, как будто он собирался рассмеяться, но, по-видимому вынужденный уступить, он снова сделал серьезное лицо и сказал: -- Я собираюсь прыгнуть в воду вместе с тобой. -- И без всяких дальнейших колебаний он полностью разделся.
Он стоял передо мной в каких-нибудь пяти футах, совершенно голый. В этом странном свете -- казалось был и не день, и не ночь -- я могла видеть с совершенной ясностью каждый дюйм его тела. Он не делал робких попыток прикрыть свою наготу. Напротив, он, казалось, более чем гордился своими мужскими достоинствами и демонстрировал их передо мной с вызывающим нахальством.
-- Поспеши и снимай свою одежду, -- подгонял он меня. -- У нас не так много времени.
-- Я не собираюсь раздеваться. Это безумие! -протестовала я.
-- Но ты это сделаешь. Это решение ты примешь всем своим существом. -- Он говорил без горячности, без злости, со спокойной настойчивостью. -- Сегодня в этом странном мире ты узнаешь, что существует только один способ вести себя: поведение мага. -- Он смотрел на меня с любопытной смесью сострадания и радости.
С ухмылкой, которая, по-видимому, означала, что он убеждал меня бесполезно, смотритель сказал, что прыжок в бассейн будет встряской для меня. Он что-то изменит внутри меня. -- Эта перемена поможет тебе в будущем понять, кто мы и что мы делаем.
Мимолетная улыбка просияла у него на лице, когда он поспешил заметить, что прыжок в воду не даст мне дополнительной энергии для сновидения. Он предупредил меня, что процесс сохранения и накопления энергии займет очень много времени и что я могу вообще никогда не добиться успеха. -- В мире магов нет никаких гарантий, -- сказал он. Потом продолжил, что прыжок в бассейн может увести мое внимание прочь от повседневных забот, -- забот, которые постоянно преследуют женщину моего возраста и моего времени.
-- Это священный бассейн? -- спросила я.
Его брови взметнулись в явном удивлении. -- Это магический бассейн, -- объяснил он, твердо взглянув на меня. Он, должно быть, заметил, что я уже приняла решение и расстегнул ремешок часов у меня на руке. -- Этот бассейн ни божественный, ни дьявольский. -- Он пожал своими худыми плечами и надел мои часы себе на руку. -- А сейчас посмотри на свои часы, -- приказал он. -- Они у тебя уже много лет. Ощути их на моей руке. -- Он хихикнул, как будто собирался что-то сказать, но передумал. -Ну ладно, давай снимай одежду.
-- Может быть, я войду в воду в одежде, -- пробормотала я. Хотя я не стыдилась, но как-то не могла согласиться с мыслью стоять перед ним голой.
Он заметил, что мне понадобится сухая одежда, когда я выйду из воды. -- Я не хочу, чтобы ты схватила воспаление легких. -- Озорная улыбка промелькнула в его глазах. -- Это самая настоящая вода, хотя ты ее и не чувствуешь, -- сказал он.
Неохотно я сняла джинсы и футболку.
-- И трусы тоже, -- сказал он.
Я шла вокруг поросшего травой края бассейна, проверяя, нужно ли мне сразу прыгнуть в воду, или я могу заходить в нее постепенно, сначала черпая руками и поливая себе ноги, руки, живот и наконец голову, как это делала одна старая женщина в Венесуэле, прежде чем войти в море.
-- Я войду здесь! -- закричала я, но вместо того, чтобы нырнуть, я обернулась посмотреть на смотрителя.
Меня испугала его неподвижность. Казалось, он превратился в камень, с таким оцепеневшим и напряженным выражением он сидел на валуне. Только в глазах и оставалась жизнь; они сияли совершенно неотразимо, как будто бы источник света находился внутри, за глазами. Меня скорее поразило, чем опечалило, когда я увидела слезы, стекающие по его щекам. Не зная почему, я тоже начала тихо плакать. Слезы у смотрителя катились вниз и, как я догадалась, падали на мои часы на его руке. Я ощутила жуткое давление его убежденности, внезапно страх и нерешительность покинули меня. Я бросилась в бассейн.
Вода оказалась не противной, но нежной как шелк и зеленой. Мне совсем не было холодно. Как и утверждал смотритель, я не чувствовала воду. Фактически я ничего не чувствовала; было так, как будто я, освобожденная от телесной оболочки, осознавала себя плавающей в центре бассейна с водой, в которой я ощущала жидкость, но не влажность. Я обратила внимание на свет, льющийся из глубины. Я подпрыгнула, как рыба, и, получив толчок, нырнула к источнику света.
Я вынырнула, чтобы набрать воздух. -- Насколько глубок этот бассейн?
-- Он достигает центра земли. -- Голос Эсперансы был ясным и громким; в нем было столько уверенности, что, будучи собой, я сразу же захотела возразить ей. Но в воздухе было что-то тяжелое, что остановило меня, -- какая-то неестественная неподвижность, напряжение, которые внезапно лопнули с громким хлопком, звук которого шелестом распространился вокруг нас. Какой-то предостерегающий шепот, стремительный и зловещий, возвестил о чем-то странном.
На том самом месте, где стоял смотритель, была Эсперанса; она была тоже совершенно голая.
-- А где смотритель? -- закричала я искаженным от паники голосом.
-- Я смотритель, -- сказала она.
Убежденная, что эти двое сыграли со мной какую-то ужасающую шутку, я одним мощным гребком подплыла к валуну, на котором стояла Эсперанса. -- Что происходит? -- Я хотела во всем разобраться, но мой голос скорее был похож на шепот, так как было тяжело дышать.
Жестом подозвав меня, она подошла ко мне тем бесплотным, раскованным движением, которое было присуще только ей, вытянула шею, чтобы посмотреть на меня, потом остановилась совсем близко и показала мне мои часы у себя на руке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95