Я наткнулась на старика, сидевшего на корточках у кучки золы, и упала.
С поразительной ловкостью он поднялся и помог мне встать. -- Ты вся в золе, -- сказал он, отирая мне лицо завернутой манжетой своей защитной рубашки.
-- Да вот же он! -- закричала я. Резко очерченным силуэтом на фоне неба ускользающий от меня дом показался всего в нескольких шагах. -- Вот он, -- повторяла я, подпрыгивая на месте, словно таким способом могла удержать этот дом на месте и во времени. -- Это настоящий дом ведьм, -- добавила я, остановившись перед стариком, чтобы он смог окончательно стереть золу с моего лица. -- Большой дом -- это всего лишь фасад.
-- Дом ведьм, -- медленно сказал старик, смакуя каждое слово. Потом, отчего-то развеселившись, фыркнул. Он смел остатки золы в джутовый мешок и жестом велел мне пройти следом за ним в ворота.
По обе стороны ворот, в отдалении от стены росли два апельсиновых дерева. Прохладный ветер шелестел в цветущих ветвях, но цветы были неподвижны; они не опадали на землю. На фоне темной листвы цветы были похожи на вырезанные из молочно-белого кварца. Два эти дерева, словно стражи, стояли на часах над узкой тропой. Тропа эта была белая и совершенно прямая, как линия, проведенная на местности под линейку.
Старик передал мне масляную лампу, захватил пригоршню золы из джутового мешка и, прежде чем развеять ее над землей, несколько раз, словно взвешивая, пересыпал ее из ладони в ладонь.
-- Не задавай вопросов и делай как я скажу, -- сказал он. Голос его уже не был хриплым; в нем появилась живость; он зазвучал энергично и убедительно. Он слегка нагнулся и, ступая задом наперед, принялся тонкой струйкой высыпать золу из мешка прямо на узкую тропинку. -- Ступай только на полоску золы, -предостерег он меня. -- Иначе ты никогда не дойдешь до дома.
Я закашлялась, чтобы скрыть нервный смешок. Вытянув руки вперед, я балансировала на полоске золы, как на туго натянутом канате. Каждый раз, когда мы останавливались, чтобы старик мог перевести дух, я оглядывалась на дом, из которого мы только что вышли; он, казалось, отдалялся все больше. А тот, что был перед нами, никак не становился ближе. Я пыталась убедить себя, что это всего лишь оптический обман, но во мне росла смутная уверенность, что одна я ни за что не добралась бы ни до одного из домов.
Словно почувствовав мое беспокойство, старик ободряюще похлопал меня по руке. -- Вот поэтому я и готовлю тропу. -- Он заглянул в свой мешок и добавил: -- Еще совсем немного, и мы будем там. Не забывай только ступать на полоску золы. Тогда ты сможешь в любое время безопасно перемещаться и вперед, и назад.
Разум подсказывал мне, что этот человек сумасшедший. Однако тело мое знало, что без него и его золы мне конец. Я настолько была поглощена стараниями удержать ступни на этой едва заметной полоске, что страшно удивилась, когда мы наконец очутились перед входной дверью.
Старик забрал у меня масляную лампу, прокашлялся и легонько постучал костяшками пальцев по резной панели. Не дожидаясь ответа, он толкнул дверь и вошел в дом.
-- Не так быстро! -- крикнула я, боясь, что отстану. Я прошла за ним в узкий вестибюль. Он поставил масляную лампу на низкий столик. Затем, ни слова не говоря и не оглядываясь, он открыл дверь в дальнем конце и скрылся в темноте.
Руководствуясь какими-то смутными воспоминаниями, я шагнула в тускло освещенную комнату и подошла прямо к лежащей на полу циновке. У меня не оставалось сомнений, что я уже побывала здесь прошлой ночью и спала на этой самой циновке. В чем, однако, я не была уверена, -- так это каким способом я вообще там оказалась. То, как Мариано Аурелиано нес меня на спине сквозь чапарраль, было еще свежо в моей памяти. Точно так же я была уверена, что проснулась в этой комнате, -- еще до того, как меня нес старый нагваль, -- а рядом со мной на циновке сидела Клара.
Преисполнившись уверенности, что тотчас же получу все объяснения, я уселась на циновку. Масляная лампа замигала и погасла. Я скорее почувствовала, чем увидела вокруг себя движение людей и предметов. Из всех углов до меня доносился неясный шум голосов, мимолетные звуки. Из всего этого шума я различила знакомое шуршание юбок и тихий смешок.
-- Эсперанса? -- прошептала я. -- Боже! Я так рада тебя видеть! -- Хотя именно ее я и ожидала увидеть, я все же испытала потрясение, когда она села рядом со мной на циновку. Я робко тронула ее за руку.
-- Это я, -- заверила она меня.
Только услышав ее голос, я окончательно уверилась, что это в самом деле Эсперанса, а не смотритель, успевший сменить штаны и рубашку на шуршащие нижние юбки и белое платье. А когда я почувствовала успокаивающее прикосновение ее ладони на моем лице, всякие мысли о смотрителе пропали.
-- Как я сюда попала? -- спросила я.
-- Тебя привел сюда смотритель, -- рассмеялась она. -- Ты разве не помнишь? -- Она повернулась к низкому столику и снова зажгла лампу.
-- Я говорю о вчерашней ночи, -- пояснила я. -- Я знаю, что была здесь. Я проснулась на этой циновке. Рядом со мной была Клара. А потом здесь была Флоринда и остальные женщины... -- Мой голос замер, когда я вспомнила, что потом еще просыпалась в гостиной другого дома, а потом еще в кровати. Я тряхнула головой, словно это могло навести порядок в моих воспоминаниях. Я потерянно уставилась на Эсперансу, надеясь, что она восполнит эти пробелы. Я рассказала ей, как трудно мне было припомнить все события ночи в правильной последовательности.
-- С этим у тебя не должно быть проблем, -- сказала она. -- Ступи на тропу сновидений, ты сейчас сновидишь-наяву.
-- Ты хочешь сказать, что вот сейчас, в эту самую минуту, я сплю? -- спросила я насмешливо. И, наклонившись к ней, добавила: -- А ты тоже спишь?
-- Мы не спим, -- повторила она, тщательно выговаривая каждое слово. -- Мы с тобой сновидим-наяву. -- И она воздела руки в жесте безнадежности. -- Я говорила тебе, что делать, в прошлом году. Помнишь?
Внезапно меня осенила спасительная мысль, словно кто-то шепнул мне ее на ухо: когда сомневаешься, раздели все на две тропы -- тропу обычных, простых событий и тропу сновидений, ибо у каждой из них своя степень осознания. Я воспрянула духом, потому что знала, что первая тропа, которая подлежит проверке, -- это тропа сновидений; если данная ситуация не совпадает с этой тропой, стало быть тебе это не снится.
Мой подъем быстро улетучился, когда я попыталась проверить тропу сновидений. У меня не было никакого представления ни о том, как это сделать, ни даже о том, что такое эта тропа сновидений. Хуже того, я не могла вспомнить, кто мне это сказал.
-- Я, -- сказала Эсперанса за моей спиной. -- Ты далеко зашла в мир сновидений. Ты почти вспомнила, что я говорила тебе в прошлом году, на другой день после пикника. Тогда я тебе сказала, что когда сомневаешься, находишься ты в сновидении или бодрствуешь, надо проверить тропу, по которой приходят сны, -то есть осознание, присущее нам в сновидениях, -- ощупав предмет, с которым ты контактируешь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95
С поразительной ловкостью он поднялся и помог мне встать. -- Ты вся в золе, -- сказал он, отирая мне лицо завернутой манжетой своей защитной рубашки.
-- Да вот же он! -- закричала я. Резко очерченным силуэтом на фоне неба ускользающий от меня дом показался всего в нескольких шагах. -- Вот он, -- повторяла я, подпрыгивая на месте, словно таким способом могла удержать этот дом на месте и во времени. -- Это настоящий дом ведьм, -- добавила я, остановившись перед стариком, чтобы он смог окончательно стереть золу с моего лица. -- Большой дом -- это всего лишь фасад.
-- Дом ведьм, -- медленно сказал старик, смакуя каждое слово. Потом, отчего-то развеселившись, фыркнул. Он смел остатки золы в джутовый мешок и жестом велел мне пройти следом за ним в ворота.
По обе стороны ворот, в отдалении от стены росли два апельсиновых дерева. Прохладный ветер шелестел в цветущих ветвях, но цветы были неподвижны; они не опадали на землю. На фоне темной листвы цветы были похожи на вырезанные из молочно-белого кварца. Два эти дерева, словно стражи, стояли на часах над узкой тропой. Тропа эта была белая и совершенно прямая, как линия, проведенная на местности под линейку.
Старик передал мне масляную лампу, захватил пригоршню золы из джутового мешка и, прежде чем развеять ее над землей, несколько раз, словно взвешивая, пересыпал ее из ладони в ладонь.
-- Не задавай вопросов и делай как я скажу, -- сказал он. Голос его уже не был хриплым; в нем появилась живость; он зазвучал энергично и убедительно. Он слегка нагнулся и, ступая задом наперед, принялся тонкой струйкой высыпать золу из мешка прямо на узкую тропинку. -- Ступай только на полоску золы, -предостерег он меня. -- Иначе ты никогда не дойдешь до дома.
Я закашлялась, чтобы скрыть нервный смешок. Вытянув руки вперед, я балансировала на полоске золы, как на туго натянутом канате. Каждый раз, когда мы останавливались, чтобы старик мог перевести дух, я оглядывалась на дом, из которого мы только что вышли; он, казалось, отдалялся все больше. А тот, что был перед нами, никак не становился ближе. Я пыталась убедить себя, что это всего лишь оптический обман, но во мне росла смутная уверенность, что одна я ни за что не добралась бы ни до одного из домов.
Словно почувствовав мое беспокойство, старик ободряюще похлопал меня по руке. -- Вот поэтому я и готовлю тропу. -- Он заглянул в свой мешок и добавил: -- Еще совсем немного, и мы будем там. Не забывай только ступать на полоску золы. Тогда ты сможешь в любое время безопасно перемещаться и вперед, и назад.
Разум подсказывал мне, что этот человек сумасшедший. Однако тело мое знало, что без него и его золы мне конец. Я настолько была поглощена стараниями удержать ступни на этой едва заметной полоске, что страшно удивилась, когда мы наконец очутились перед входной дверью.
Старик забрал у меня масляную лампу, прокашлялся и легонько постучал костяшками пальцев по резной панели. Не дожидаясь ответа, он толкнул дверь и вошел в дом.
-- Не так быстро! -- крикнула я, боясь, что отстану. Я прошла за ним в узкий вестибюль. Он поставил масляную лампу на низкий столик. Затем, ни слова не говоря и не оглядываясь, он открыл дверь в дальнем конце и скрылся в темноте.
Руководствуясь какими-то смутными воспоминаниями, я шагнула в тускло освещенную комнату и подошла прямо к лежащей на полу циновке. У меня не оставалось сомнений, что я уже побывала здесь прошлой ночью и спала на этой самой циновке. В чем, однако, я не была уверена, -- так это каким способом я вообще там оказалась. То, как Мариано Аурелиано нес меня на спине сквозь чапарраль, было еще свежо в моей памяти. Точно так же я была уверена, что проснулась в этой комнате, -- еще до того, как меня нес старый нагваль, -- а рядом со мной на циновке сидела Клара.
Преисполнившись уверенности, что тотчас же получу все объяснения, я уселась на циновку. Масляная лампа замигала и погасла. Я скорее почувствовала, чем увидела вокруг себя движение людей и предметов. Из всех углов до меня доносился неясный шум голосов, мимолетные звуки. Из всего этого шума я различила знакомое шуршание юбок и тихий смешок.
-- Эсперанса? -- прошептала я. -- Боже! Я так рада тебя видеть! -- Хотя именно ее я и ожидала увидеть, я все же испытала потрясение, когда она села рядом со мной на циновку. Я робко тронула ее за руку.
-- Это я, -- заверила она меня.
Только услышав ее голос, я окончательно уверилась, что это в самом деле Эсперанса, а не смотритель, успевший сменить штаны и рубашку на шуршащие нижние юбки и белое платье. А когда я почувствовала успокаивающее прикосновение ее ладони на моем лице, всякие мысли о смотрителе пропали.
-- Как я сюда попала? -- спросила я.
-- Тебя привел сюда смотритель, -- рассмеялась она. -- Ты разве не помнишь? -- Она повернулась к низкому столику и снова зажгла лампу.
-- Я говорю о вчерашней ночи, -- пояснила я. -- Я знаю, что была здесь. Я проснулась на этой циновке. Рядом со мной была Клара. А потом здесь была Флоринда и остальные женщины... -- Мой голос замер, когда я вспомнила, что потом еще просыпалась в гостиной другого дома, а потом еще в кровати. Я тряхнула головой, словно это могло навести порядок в моих воспоминаниях. Я потерянно уставилась на Эсперансу, надеясь, что она восполнит эти пробелы. Я рассказала ей, как трудно мне было припомнить все события ночи в правильной последовательности.
-- С этим у тебя не должно быть проблем, -- сказала она. -- Ступи на тропу сновидений, ты сейчас сновидишь-наяву.
-- Ты хочешь сказать, что вот сейчас, в эту самую минуту, я сплю? -- спросила я насмешливо. И, наклонившись к ней, добавила: -- А ты тоже спишь?
-- Мы не спим, -- повторила она, тщательно выговаривая каждое слово. -- Мы с тобой сновидим-наяву. -- И она воздела руки в жесте безнадежности. -- Я говорила тебе, что делать, в прошлом году. Помнишь?
Внезапно меня осенила спасительная мысль, словно кто-то шепнул мне ее на ухо: когда сомневаешься, раздели все на две тропы -- тропу обычных, простых событий и тропу сновидений, ибо у каждой из них своя степень осознания. Я воспрянула духом, потому что знала, что первая тропа, которая подлежит проверке, -- это тропа сновидений; если данная ситуация не совпадает с этой тропой, стало быть тебе это не снится.
Мой подъем быстро улетучился, когда я попыталась проверить тропу сновидений. У меня не было никакого представления ни о том, как это сделать, ни даже о том, что такое эта тропа сновидений. Хуже того, я не могла вспомнить, кто мне это сказал.
-- Я, -- сказала Эсперанса за моей спиной. -- Ты далеко зашла в мир сновидений. Ты почти вспомнила, что я говорила тебе в прошлом году, на другой день после пикника. Тогда я тебе сказала, что когда сомневаешься, находишься ты в сновидении или бодрствуешь, надо проверить тропу, по которой приходят сны, -то есть осознание, присущее нам в сновидениях, -- ощупав предмет, с которым ты контактируешь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95