Мы молча шли через заросли кустарников, которые я скорее чувствовала, чем видела, вдоль узкой вьющейся тропки. Дорожка становилась все шире по мере того, как мы приближались к огромному участку ровной земли, со всех сторон окруженному забором из невысоких мескитовых деревьев. В темноте можно было различить силуэты двух домов. В большем из них внутри горел свет. На некотором расстоянии от него стоял меньший, темный дом.
Мы подошли к большому дому. В свете, льющемся из его окон, порхали тусклые силуэты мошек.
-- Должен предупредить тебя, что люди, с которыми тебе предстоит встретиться, несколько странные, -- прошептал он. -Не говори ничего. Вести разговор буду я.
-- Я всегда говорю, что мне нравится, -- встала я на дыбы. -- И не люблю, когда меня учат, как себя вести. Я не ребенок. Кроме того, я прекрасно знаю правила хорошего тона; можешь быть уверен, что тебе не придется из-за меня чувствовать себя неловко.
-- Брось ты свою заносчивость, черт побери! -- прошипел он сдержанным голосом.
-- Не веди себя со мной так, словно я -- твоя жена, Карлос Кастаньеда, -- крикнула я изо всех сил, произнося его фамилию так, как, по-моему, она должна была произноситься: с мягким "н", что, я знала, ему страшно не нравилось.
Но он не разозлился. Он засмеялся, как очень часто поступал, когда я ожидала от него взрыва гнева. Этого с ним никогда не бывает, подумала я и обреченно вздохнула. У него было потрясающее самообладание. Казалось, что ничто никогда не сможет поколебать его или вывести из себя. Даже когда он кричал, это звучало всегда как-то наигранно.
Как раз когда он уже собирался постучать, дверь отворилась. Худощавый человек предстал темной тенью на фоне светлого прямоугольника двери. Нетерпеливым жестом руки он пригласил нас войти. Мы прошли в прихожую, полную растений. Словно не желая показывать свое лицо, человек пошел впереди нас и, не сказав ни слова приветствия, отворил внутреннюю дверь, в которой задребезжало стекло.
Мы последовали за ним вдоль темного коридора, пересекли внутренний дворик, где на стульчике из тростника сидел юноша. Он играл на гитаре и пел мягким, печальным голосом; увидев нас, он умолк. На мое приветствие он не ответил и принялся играть вновь, когда мы зашли за угол и пошли по еще одному, не менее темному коридору.
-- Почему здесь все так невежливы? -- прошептала я на ухо Джо Кортезу. -- Ты уверен, что это нужный нам дом?
Он тихо засмеялся.
-- Я же говорил тебе, они малость чудаковаты.
-- Ты уверен, что знаешь этих людей? -- настаивала я.
-- Что за вопросы ты задаешь? -- бросил он в ответ тихим, но угрожающим голосом. -- Разумеется, я их знаю.
Мы подошли к освещенному дверному проему. Его зрачки играли отблесками света.
-- Мы собираемся здесь ночевать? -- спросила я озабоченно.
-- Не имею ни малейшего понятия, -- прошептал он мне на ухо и поцеловал в щеку. -- И пожалуйста, не задавай больше вопросов. Я делаю все возможное, чтобы провернуть почти невозможный маневр.
-- Что это за маневр? -- прошептала я в ответ. Внезапно я поняла, и меня охватило чувство тревоги, но вместе с тем и возбуждения. Разгадка заключалась в самом слове маневр.
Словно понимая, что я чувствую, он взял все сумки, которые нес с собой, в одну руку, а другой взял мою руку и поцеловал ее -- от его касания у меня по телу пробежала приятная дрожь, -затем мы переступили порог. Мы оказались в большой, тускло освещенной и скудно обставленной жилой комнате. Я ожидала, что жилые комнаты в мексиканской провинции должны выглядеть не так. Стены и низкий потолок были совершенно белыми. Их белизну не нарушала ни картина, ни какое-нибудь настенное украшение.
Вдоль противоположной от двери стены стоял большой диван. На нем сидели три немолодые, элегантно одетые женщины. Я не могла толком разглядеть их лица, но в этом тусклом свете они выглядели очень похожими -- на самом деле, не будучи подобными друг другу -- и как-то туманно знакомыми. Я была так озадачена этим, что почти не обратила внимания на двоих, сидящих в просторных креслах рядом.
Одержимая желанием добраться до трех женщин, я сделала помимо своей воли огромный шаг. Я не заметила, что пол в комнате был кирпичным и имел ступеньку. Когда я вновь обрела почву под ногами, мое внимание привлек прекрасный восточный плед, и я заметила женщину, сидящую в одном из кресел.
-- Делия Флорес! -- воскликнула я. -- Боже мой! Я не могу в это поверить! -- я коснулась ее, чтобы убедиться, что она не просто плод моего воображения. -- Что происходит? -- спросила я вместо того, чтобы с ней поздороваться. В ту же минуту до меня дошло, что женщины, сидящие на диване, были теми самыми женщинами, которых я встречала год назад в доме целительницы.
Я стояла, раскрыв рот, не в силах двинуться с места, мое сознание было в шоке. По их губам пробежала едва заметная улыбка и они повернули головы в сторону седовласого мужчины, сидевшего во втором кресле.
-- Мариано Аурелиано...
От моего голоса остался только тихий нервный шепот. Вся энергия вытекла из меня. Я повернулась, чтобы взглянуть на Джо Кортеза, и этим же слабым голосом обвинила его в том, что он меня надул. Мне хотелось закричать на него, оскорбить его, ударить. Но во мне не осталось никаких сил даже на то, чтобы поднять руку. Мне едва хватило их на то, чтобы сообразить, что он, как и я, стоит приросший к полу, и на лице его написано, что он потрясен и сбит с толку.
Мариано Аурелиано поднялся со своего кресла и направился ко мне, протягивая руки, чтобы меня обнять.
-- Я так счастлив снова тебя видеть.
Голос его был мягким, а глаза ярко светились восхищением и радостью. Он по-медвежьи обнял меня, оторвав от земли. Мое тело обмякло. Во мне не было ни сил, ни желания отвечать взаимностью на его теплые объятия. Я не могла вымолвить ни слова. Он опустил меня на пол и направился чтобы столь же бурно и тепло приветствовать Джо Кортеза.
Делия Флорес и ее подруги подошли к тому месту, где я стояла. Они по очереди обнимали меня и шептали что-то мне на ухо. Я успокоилась от их дружеских объятий и тихого звука их голосов, но из того, что они сказали, не поняла ни слова. Мой ум был где-то не здесь, не со мной. Я могла чувствовать и слышать, но не могла понять смысл того, что чувствую и слышу.
Мариано Аурелиано бросил на меня взгляд и сказал отчетливым голосом, разогнавшим туман у меня в сознании:
-- Тебя не надули. Я тебе с самого начала говорил, что отправлю тебя к нему.
-- Так вы... -- я встряхнула головой, не в силах закончить предложение -- до меня наконец стало доходить, что Мариано Аурелиано и был тем человеком, о котором мне столько рассказывал Джо Кортез: Хуаном Матусом, магом, изменившим течение его жизни.
Я открыла рот, чтобы что-то сказать, но закрыла его вновь. У меня было такое ощущение, что меня высвободили из собственного тела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95