Египет — первая цель. Корфу — второстепенная»… Теплая зима в Средиземном море не мешала, русская эскадра готовилась штурмовать крепость на острове Корфу.
Отзвуки событий на Средиземном море долетали в адмиральские салоны соединенной эскадры в Немецком море. Подходила к концу кампания у берегов Голландии. Четвертый месяц патрулировала соединенная эскадра адмирала Дункана голландские базы. В его составе действовали два русских отряда вице-адмирала Макарова и прибывшие из Архангельска корабли вице-адмирала Тета.
Голландский флот отстаивался в портах, французские эскадры устремились к Ирландии. Там они высадили несколько десантов в помощь повстанцам, надеясь развить здесь успех и с этого фланга вторгнуться в Англию…
Монотонность крейсирской службы и осенние штормы изматывали экипажи. Раз в месяц Макаров посылал фрегат с больными в английские порты, приходилось поочередно отправлять туда корабли на пополнение запасов водь! , за провизией. Сам Макаров частенько переходил с одного корабля на другой, чтобы лучше узнать настроение команды, присмотреться к действиям командира. Безотлучно сопровождал вице-адмирала и его флаг-офицер. Макаров оценивал командиров адмиральским оком. Василий Головнин подмечал и запоминал взглядом стороннего, но не равнодушного наблюдателя. Запомнились мичману неторопливость и рассудительность грамотных действий капитана линкора «Северный Орел» Родиона Свитина. Ни тебе крика, ни понуканий на палубах, но матросы носились как ошалелые, ловили на ходу каждое слово своих начальников…
Завершилась кампания печальным событием для русских моряков, гибелью семидесятичетырехпушечного корабля «Принц Густав». Десять лет назад этот шведский корабль спустил флаг в Гогландском сражении и сдался в плен вместе с вице-адмиралом Вахтмейстером. Десяток кампаний добросовестно отслужил корабль на Балтике, сражался со шведами, ходил в дальние походы. Осенью 1798 года на этом корабле поднял флаг контр-адмирал Петр Карцов. Он повел эскадру к берегам Англии. В середине сентября эскадра миновала Датские проливы, и благополучное плавание кончилось. Спустя четверть века Василий Головнин опишет наряду с другими примечательными кораблекрушениями происшествие с «Принцем Густавом». Поскольку это событие лучше него, современника, знавшего многие подробности происшествия от причастных к нему лиц, никто не обрисовал, придержимся канвы его достоверного и красочного повествования.
Немецкое море встретило эскадру неприветливо, хмурым небом, застланным сплошь свинцовыми облаками, поверх которых порывистый западный ветер гнал мрачные тучи и вскоре развел большую волну. Ночью шквалы принялись терзать корабли, начались испытания их на прочность. Небезынтересно оговориться, что «Принц Густав» строился на шведских верфях, опытными корабельными мастерами. В какой-то мере наступила пора экзаменов и для шведских умельцев, проверка их искусства и добросовестности в корабельном строении.
На следующий день, описывает Головнин, «буря свирепствовала с прежней жестокостью и произвела такое сильное волнение, что на корабле „Принц Густав“ повредился бушприт и гальюн , а сверх того, в носовой части и около грузовой ватерлинии открылась течь, и вода прибывала по 10 дюймов в час. Положение адмирала было весьма неприятное, но еще более беспокоился он об участи других судов эскадры, ибо на сигналы его «Показать свое место» не отвечал никто». Буря раскидала корабли, а мрачная пасмурность то и дело скрывала их друг от друга. Через два дня море несколько утихомирилось. После тишины настал опять противный ветер, который потом усилился и 24-го числа начал снова вредить эскадре и умножать течь в кораблях. Адмирал, приблизившись к берегам, взял лоцмана и вошел в залив Мандель вместе с кораблем «София-Магдалина» и фрегатом».
Вместо Англии, корабли отстаивались и поправлялись в норвежском порту.
Подправив повреждения, Карцов вывел корабли в море, «но едва успел удалиться от него на несколько миль, как опять встретили его противные крепкие ветры и тотчас причинили кораблям новые повреждения. Адмирал рассудил вторично зайти в безопасную гавань. На сей раз убежищем ему послужил норвежский порт Эквог, в котором крепкие ветры с южной стороны продержали его почти целый месяц». С переменой ветра подняли паруса.
Поначалу все складывалось удачно, за три недели прошли более полпути до Англии, но коварная стихия опять показала свой необузданный нрав. Парусный движитель судна полностью зависит от силы и направления ветра. Ежели ветер противный, то и самый бывалый капитан бессилен. Ветер «начал усиливаться; тогда же огромная зыбь предзнаменовала бурю, которая со всей яростью настала в 3-м часу пополудни. Ужасный сей шторм повлек с собой дождь и пасмурность, и адмирал потерял из виду свою эскадру. „Принц Густав“ кроме нижних, не мог нести никаких других парусов и вскоре от чрезвычайной качки и многих повреждений получил столь сильную течь, что экипаж, действуя всеми помпами, едва мог отливать воду.
Капитан Трескин, свидетельствуя все части корабля, вскоре нашел, что в носу концы обшивных досок, вышедши из шпунтов, оставляли воде свободный проход, которым она лилась с таким стремлением, что даже слышно было ее журчание. Это крайне опасное положение корабля угрожало всему экипажу неизбежной гибелью; оставалась некоторая надежда на помпы, но и та скоро исчезла, ибо звенья цепей от беспрестанного действия начали ломаться.
Капитан и офицеры, не теряя нимало присутствия духа, прилагали неустанное старание содержать помпы в исправности и ломаные звенья немедленно заменяли новыми; но, несмотря на то, воды в трюме час от часу становилось более, а в 5 часов вечера поднялась она уже выше 4 футов. Такая пагубная течь возлагала на адмирала обязанность принять нужные меры для спасения экипажа».
Последний день октября принес радость всему экипажу. Тоскливо терпящему бедствие одинокому кораблю в пустынном море. После обеда сигнальный матрос с марса весело крикнул:
— Трехмачтовое судно справа!
Взметнулись одновременно две подзорные трубы. Трескин лучше Карцова знал приметы товарища по плаванию.
— Сие никак «Изяслав»!
Утомленное лицо Карцова озарила уставшая улыбка.
— Прикажи дать пушку и сигнал «Держаться вблизи адмиральского корабля!».
Семидесятичетырехпушечный «Изяслав» откликнулся без промедления и подошел к флагману. Ветер вроде бы несколько утихомирился, но забот у Трескина не убавилось. «Течь в корабле нисколько не уменьшилась. Капитан Трескин, беспрестанно осматривая все части, нашел и донес адмиралу, что, кроме прежней течи, открылась еще другая с обеих сторон в подводной части и столь опасная, что в трюме даже слышно, как бежит вода.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134
Отзвуки событий на Средиземном море долетали в адмиральские салоны соединенной эскадры в Немецком море. Подходила к концу кампания у берегов Голландии. Четвертый месяц патрулировала соединенная эскадра адмирала Дункана голландские базы. В его составе действовали два русских отряда вице-адмирала Макарова и прибывшие из Архангельска корабли вице-адмирала Тета.
Голландский флот отстаивался в портах, французские эскадры устремились к Ирландии. Там они высадили несколько десантов в помощь повстанцам, надеясь развить здесь успех и с этого фланга вторгнуться в Англию…
Монотонность крейсирской службы и осенние штормы изматывали экипажи. Раз в месяц Макаров посылал фрегат с больными в английские порты, приходилось поочередно отправлять туда корабли на пополнение запасов водь! , за провизией. Сам Макаров частенько переходил с одного корабля на другой, чтобы лучше узнать настроение команды, присмотреться к действиям командира. Безотлучно сопровождал вице-адмирала и его флаг-офицер. Макаров оценивал командиров адмиральским оком. Василий Головнин подмечал и запоминал взглядом стороннего, но не равнодушного наблюдателя. Запомнились мичману неторопливость и рассудительность грамотных действий капитана линкора «Северный Орел» Родиона Свитина. Ни тебе крика, ни понуканий на палубах, но матросы носились как ошалелые, ловили на ходу каждое слово своих начальников…
Завершилась кампания печальным событием для русских моряков, гибелью семидесятичетырехпушечного корабля «Принц Густав». Десять лет назад этот шведский корабль спустил флаг в Гогландском сражении и сдался в плен вместе с вице-адмиралом Вахтмейстером. Десяток кампаний добросовестно отслужил корабль на Балтике, сражался со шведами, ходил в дальние походы. Осенью 1798 года на этом корабле поднял флаг контр-адмирал Петр Карцов. Он повел эскадру к берегам Англии. В середине сентября эскадра миновала Датские проливы, и благополучное плавание кончилось. Спустя четверть века Василий Головнин опишет наряду с другими примечательными кораблекрушениями происшествие с «Принцем Густавом». Поскольку это событие лучше него, современника, знавшего многие подробности происшествия от причастных к нему лиц, никто не обрисовал, придержимся канвы его достоверного и красочного повествования.
Немецкое море встретило эскадру неприветливо, хмурым небом, застланным сплошь свинцовыми облаками, поверх которых порывистый западный ветер гнал мрачные тучи и вскоре развел большую волну. Ночью шквалы принялись терзать корабли, начались испытания их на прочность. Небезынтересно оговориться, что «Принц Густав» строился на шведских верфях, опытными корабельными мастерами. В какой-то мере наступила пора экзаменов и для шведских умельцев, проверка их искусства и добросовестности в корабельном строении.
На следующий день, описывает Головнин, «буря свирепствовала с прежней жестокостью и произвела такое сильное волнение, что на корабле „Принц Густав“ повредился бушприт и гальюн , а сверх того, в носовой части и около грузовой ватерлинии открылась течь, и вода прибывала по 10 дюймов в час. Положение адмирала было весьма неприятное, но еще более беспокоился он об участи других судов эскадры, ибо на сигналы его «Показать свое место» не отвечал никто». Буря раскидала корабли, а мрачная пасмурность то и дело скрывала их друг от друга. Через два дня море несколько утихомирилось. После тишины настал опять противный ветер, который потом усилился и 24-го числа начал снова вредить эскадре и умножать течь в кораблях. Адмирал, приблизившись к берегам, взял лоцмана и вошел в залив Мандель вместе с кораблем «София-Магдалина» и фрегатом».
Вместо Англии, корабли отстаивались и поправлялись в норвежском порту.
Подправив повреждения, Карцов вывел корабли в море, «но едва успел удалиться от него на несколько миль, как опять встретили его противные крепкие ветры и тотчас причинили кораблям новые повреждения. Адмирал рассудил вторично зайти в безопасную гавань. На сей раз убежищем ему послужил норвежский порт Эквог, в котором крепкие ветры с южной стороны продержали его почти целый месяц». С переменой ветра подняли паруса.
Поначалу все складывалось удачно, за три недели прошли более полпути до Англии, но коварная стихия опять показала свой необузданный нрав. Парусный движитель судна полностью зависит от силы и направления ветра. Ежели ветер противный, то и самый бывалый капитан бессилен. Ветер «начал усиливаться; тогда же огромная зыбь предзнаменовала бурю, которая со всей яростью настала в 3-м часу пополудни. Ужасный сей шторм повлек с собой дождь и пасмурность, и адмирал потерял из виду свою эскадру. „Принц Густав“ кроме нижних, не мог нести никаких других парусов и вскоре от чрезвычайной качки и многих повреждений получил столь сильную течь, что экипаж, действуя всеми помпами, едва мог отливать воду.
Капитан Трескин, свидетельствуя все части корабля, вскоре нашел, что в носу концы обшивных досок, вышедши из шпунтов, оставляли воде свободный проход, которым она лилась с таким стремлением, что даже слышно было ее журчание. Это крайне опасное положение корабля угрожало всему экипажу неизбежной гибелью; оставалась некоторая надежда на помпы, но и та скоро исчезла, ибо звенья цепей от беспрестанного действия начали ломаться.
Капитан и офицеры, не теряя нимало присутствия духа, прилагали неустанное старание содержать помпы в исправности и ломаные звенья немедленно заменяли новыми; но, несмотря на то, воды в трюме час от часу становилось более, а в 5 часов вечера поднялась она уже выше 4 футов. Такая пагубная течь возлагала на адмирала обязанность принять нужные меры для спасения экипажа».
Последний день октября принес радость всему экипажу. Тоскливо терпящему бедствие одинокому кораблю в пустынном море. После обеда сигнальный матрос с марса весело крикнул:
— Трехмачтовое судно справа!
Взметнулись одновременно две подзорные трубы. Трескин лучше Карцова знал приметы товарища по плаванию.
— Сие никак «Изяслав»!
Утомленное лицо Карцова озарила уставшая улыбка.
— Прикажи дать пушку и сигнал «Держаться вблизи адмиральского корабля!».
Семидесятичетырехпушечный «Изяслав» откликнулся без промедления и подошел к флагману. Ветер вроде бы несколько утихомирился, но забот у Трескина не убавилось. «Течь в корабле нисколько не уменьшилась. Капитан Трескин, беспрестанно осматривая все части, нашел и донес адмиралу, что, кроме прежней течи, открылась еще другая с обеих сторон в подводной части и столь опасная, что в трюме даже слышно, как бежит вода.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134