— Пшена мешков десять и рыбы пудов пять, — ответил Головнин.
— Очень хорошо, это будет, — поклонился японец, — но наш начальник приглашает вашего начальника поговорить об этом, — чиновник протянул руку к крепости.
— Сегодня поздно, скоро вечер, отложим до завтра, — вежливо ответил командир «Дианы»
На шканцах его встретил встревоженный Рикорд.
— Я было приказал спускать барказ, идти на выручку.
— Пустое, — усмехнулся Головнин, — приглашают нас в гости.
— Не пора ли отчаливать, командир, пролив мы открыли, острова почти все описали.
— Погоди, поспеем. Завтра нальемся водой окончательно.
— Нам еще Сахалин и Шантарские острова обследовать надобно…
Утром японцы опять выслали лодку, махали веерами, приглашали пристать к берегу.
С четырьмя вооруженными матросами и Алексеем командир подошел к берегу. Головнин взял с собой матроса и Алексея, остальных матросов предупредил:
— Не дремать, сидеть сторожко, за нами приглядывайте. Ружья под парусину спрячьте, но держите наготове. — Головнин пристегнул саблю и ощупал карманы, по которым распихал шесть пистолетов.
Японский исправник, оягода, как называл его Алексей, встретил поклоном, с улыбкой. Рядом стояли два офицера и курильцы.
— Сейчас надо подождать, придет начальник.
Увидав вооруженного с головы до ног начальника, Василий Михайлович едва сдержал улыбку. «Ничего не может быть смешнее его шествия: потупив глаза в землю и подбоченясь фертом, едва переступал он, держа ноги одну от другой так далеко, как бы между ними была небольшая канавка».
Обменявшись с ним поклоном, Головнин извинился, что причиняет столько беспокойства.
Японец опять жалел о напрасной пальбе из пушек, но слукавил, объяснив, что мол сами русские виноваты, не послали вперед сообщить шлюпку.
— Мы так и не знаем, откуда вы идете, зачем здесь и куда намерены плыть дальше.
«Сколь раз объяснял вашим», — удивился Головнин, но решил пойти на хитрость.
— Возвращаемся мы из восточных пределов в нашей империи в Петербург, но, быв долго в море, имеем нужду в провизии, воде и дровах.
Японец осклабился, показывая желтые зубы.
— На Итурупе вы говорили, будто пришли к нам торговать.
— Тамошние переводчики неправильно истолковали мои слова.
Оягода затараторил, спрашивая имя русского императора, как звать командира, знает ли он Резанова.
Получив ответ, исправник махнул рукой, и из крепости принесли чай, напиток саке с икрою.
Головнин послал матроса к шлюпке за бутылкой водки, но прошептал:
— Накажи нашим глаз не спускать, ружья наизготовку. Постепенно вокруг собеседников сгрудились вооруженные солдаты с копьями, саблями, кинжалами.
Собеседники пили чай, пробовали водку, дружелюбно беседовали, Головнин имел свой интерес.
— Как скоро я могу получить у вас пшено и рыбу?
— Договариваться надо с главным начальником, — склонив голову, указал на крепость чиновник, — я лишь маленький человек. Прошу вас, пойдемте с ним говорить.
— Нынче для меня поздно, — осторожно ответил Головнин. Исправник протянул в дар кувшин с саке и показал на море.
— Мы закинули невод, ловить для вас рыбу.
Головнин поблагодарил, передал ему несколько бутылок водки и подарил увеличительное, «зажигательное» стекло.
В ответ получил белый веер.
— Когда вы будете им махать, мы будем знать, что вы к нам с миром идете, — поклонился на прощание с льстивой улыбкой японец.
К вечеру на берег отправился мичман Якушкин. Оттуда он привез сотню больших рыбин.
— Япони обошлись со мной ласково и все пытали, почему вы не приехали. Пояснил я им, что нынче поздно, а завтра вы будете непременно.
— Правильно объяснил, еще что сказывали?
— Просили, чтобы со многими офицерами вы пожаловали. Вы уж и меня возьмите, Василий Михайлович.
«Вот дотошный, все ему прознать хочется, потому и присказки сочиняет», — Головнин напустил на себя строгий вид.
— Все места заказаны, Всеволод Петрович, со мной пойдет Федор Федорович и Андрей Ильич, а вы уж на Шлюпе распоряжайтесь, не ровён час мы на берегу загуляем.
Рикорд пытался отговорить командира.
— Чего на берегу тебе делать? Уж больно японцы зазывают, не задумали чего?
— Ежели бы задумали, нынче бы и схватили, их почитай три десятка меня окружили с ружьями и копьями, а нас четверо было. А иду проведать ихнее житье-бытье, чудной народ. В Капштадте гутентотов видел, на Тане диких уваживал, в Камчатке с камчадалами, в Америке с колошами знался. Неужели япони не прознаю как след? Другова случая не будет.
— Возьми в достаток оружие, пистолеты.
— Ни, ни. Миролюбивы они, мне об них еще Крузенштерн сказывал. Так, для формы разве шпаги возьмем. Со мной Мур и Хлебников пойдут. Люди бывалые, Алексей для разговора.
— Из матросов кого возьмешь?
— Первостатейных матросов, кто побойчее да статный собой. Симонова Митрия да Макарова Спиридона, Шкаева Михайлу да Васильева Гришку.
За два года командир знал своих матросов по имени и по отчеству…
В каюте командир снял мундир, распахнул оконце, опустившись в кресло, снова обратился в мыслях к предстоящей встрече с японцами.
Накануне он проговорился Рикорду о влечении к знакомству со здешним народом. Но не только страсть следопыта владела им.
«Теперь, — рассуждал Головнин, — я в японцах уже никакой нужды не имею: дров, воды и съестных припасов у нас довольно, я могу без нужды с лишним два месяца продолжать опись и потом возвратиться в Охотск. Вступать с ними в переговоры надлежит обязательно. Надобно убедить их, что российское правительство не причастно к поступкам Хвостова и Давыдова. Те офицеры исполняли приказ Резанова. Кому, как не мне известно, что политика правительства нашего всегда клонилась к постановлению дружбы и торговых связей с Японским государством, а не ко вражде с оным. Следовательно, сей случай подавал мне средство и возможность поправить то, что испортили компанейские служители. Впрочем, если бы обстоятельства заставили Россию другим образом разведаться с японцами, свидание мое с ними испортить дело не могло. Заселение ими островов, которые мы считаем своими, во всяком случае дает нам право спросить у них отчета тем или другим способом. И потому вообразив, что в сем случае польза России и сопряженный с оною мой долг требовали презирать опасности».
Головнин вышел на палубу. В ночной мгле на берегу встревоженно мелькали огоньки. В прошлые вечера крепость окутывал сплошной мрак, светились бумажные окна лишь нескольких строений. «С чего бы это они суетятся на ночь глядя?»…
Шлюпка пристала как раз напротив крепости. На берегу уже нетерпеливо вышагивал знакомый оягода с двумя чиновниками. Он низко поклонился и просил немного подождать. В крепости, мол, не все готово к торжественному приему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134