Сухость в обращении и пренебрежение к русскому офицеру явно изменились при дальнейшем диалоге. — Вы можете предъявить этот документ, сэр? Головнин широким жестом пригласил лейтенанта.
— Прошу, сэр, пройти со мной в каюту.
Открыв секретер, Головнин вынул папку и протянул ее лейтенанту.
— Прошу ознакомиться, сэр, вот сей документ. Поскольку предписание было составлено на английском языке, изучить его не составило труда.
«От членов Адмиралтейства исправляющих должность великого адмирала Соединенных королевств Англии и Ирландии…», — прочитав первую фразу, лейтенант почтительно кашлянул и почему-то снял шляпу. По мере чтения англичанин все больше убеждался в правоте русского капитана. Заключительная фраза лишь подтвердила правоту сказанного Головниным. «Сие предписание, однако ж, должно быть в силе, доколе означенный шлюп не будет поступать неприятельски с подданными Его в-ва и его союзников и не станет в портах и гаванях, его британскому величеству принадлежащих, производить запрещенной торговли». Лейтенант перевел взгляд на подписи английских адмиралов, адмиралтейскую печать и почтительно возвратил папку Головнину.
— Сэр, я исполняю приказ капитана Корбета, старшего начальника на рейде, — голос англичанина теперь звучал мягко и уважительно, да и в глазах исчез прежний холодок, — посему я обязан немедля доложить ему о предписании нашего Адмиралтейства.
Выйдя на палубу, англичанин подозвал двух офицеров, о чем-то переговорил с ними.
Раздалась команда, и вооруженные матросы один за другим спустились в шлюпки и баркасы, стоявшие у трапа. Одна из шлюпок направилась к фрегату «Нереида». На палубе нетерпеливо прохаживался Корбет. Выслушав посланного офицера, он распорядился привести арестованного русского офицера:
— Сэр, прошу извинить, но я действовал по долгу службы, — извинившись, сказал он Рикорду, — дело, кажется, идет на поправку, у капитана Головнина есть предписание нашего Адмиралтейства. — Корбет доброжелательно усмехнулся. — Ваш капитан всегда действовал предусмотрительно. — Корбет опять перешел на официальный тон. — И все-же я вынужден принять меры к вашему задержанию до прибытия из Капштадта командора Роулея. Прошу передать мистеру Головнину, чтобы он не предпринимал никаких попыток уйти из бухты самовольно. Это приведет к ненужным жертвам, — жестко закончил Корбет, отпуская Рикорда.
Как-то в суете Головнин на время забыл о Рикорде и, когда увидел его на трапе, невольно шагнул навстречу и потрепал по плечу.
— Небось, Петр Иваныч, в заложниках у Корбета побывал?
— Угадал, — засмеялся Рикорд, — намаялся я у твоего знакомца. Кстати, он тебя хорошо помнит, но, — Рикорд согнал улыбку, — пришлет к нам лоцмана и просит перейти на другое место. Насколько я уразумел, побаивается, чтобы мы не удрали. К тому же, — вспомнил Рикорд, — на эскадре начальствует капитан-командор Роулей. Он сейчас у губернатора в Капштадте. Корбет к нему послал гонца с известием о происшедшем.
За ужином в кают-компании Головнин объяснил положение, в котором очутился экипаж шлюпа.
— Надобно людям сие все пояснить, и генерально, чтобы не падали духом. — Головнин обвел взглядом присутствующих. — Вахту править на якоре покуда мичманам и штурману. На ночь трап поднимать, флаг спускать и поднимать как положено, с заходом и восходом солнца.
После ужина командир и Рикорд прошли на ют. Воздух будто застыл, едва ощутимые колебания атмосферы не тревожили дремавшую поверхность уютной гавани. После изнурительных штормов, беспрерывной качки, борьбы с ветром и волнами, под проливным дождем и каскадами океанских волн, окатывающих палубу, настоящее положение шлюпа смахивало внешне на беззаботное блаженство. Но так могло казаться лишь для непосвященного наблюдателя.
Совсем рядом с шлюпом, отсвечивая огнями в зеркальной глади бухты, лежал в дрейфе английский фрегат. То и дело оттуда доносились голоса куривших на баке матросов. В редких отблесках огней на воде временами мелькали силуэты шлюпок с вооруженными матросами, которые кружили вокруг «Дианы». Иногда они подходили под корму, и тогда была слышна отрывистая английская речь.
— Судьба нам подбросила нынче испытание, — нарушил молчание Рикорд, — сколь уповали мы на добрую встречу, ан злой рок обернулся обманом.
— Сие верно, — с грустью в голосе отозвался Головнин, досадно похлопывая по планширю , — но и я свою вину усматриваю, недоглядел в Лондоне. Алопеус и ухом не водил, да и Ховрин меня успокаивал, не торопился уходить с казной. Кто знал, что так сразу войной обернется.
— Не терзайся, Василий Михалыч, — дружески успокоил товарища Рикорд, — не ты ли сумел вырвать у лордов для нас индульгенцию? Сей бы час мы без нее сидели бы, точно под арестом. А потом, ты торопился покинуть Портсмут побыстрей, и, слава Богу, успели-таки мы вовремя ноги унести. А Ховрин, видимо, в сети попался англичанам. В том недосмотр нашего посланника явный.
Вспоминая перипетии событий перед уходом из Лондона, ни Головнин, ни Рикорд не знали, что русскому посланнику в Лондоне Максиму Алопеусу в то время было не до забот о судьбе русских моряков и военных кораблей в портах Англии. Хотя по статусу полномочного представителя России он был обязан своевременно, до разрыва дипломатических отношений, оповестить все русские суда об угрозе пленения и отправить их из Англии. Где же было ему, Алопеусу, сыну лютеранского пастора, немцу, радеть об интересах России? Случайно, по протекции, подвизаясь на дипломатическом поприще, он долгое время был посланником в Берлине, не раз уходил в отставку и изгонялся со службы еще Павлом I. Ярый враг Франции, продвинувшись по службе при Александре I, он всячески оттягивал разрыв отношений с Англией. После Тильзитского мира, превышая свои полномочия, потакал английским дипломатам, направляемым в Петербург. Собственно, по его вине англичане сумели захватить казну на фрегате «Спешном», а его экипаж на четыре года оказался в плену…
Едва рассвело, к борту «Дианы» подошла шлюпка. Вахтенный офицер Мур доложил командиру, и тот распорядился:
— Вываливайте трап, я, не мешкая, буду на юте. Знакомый лейтенант козырнул Головнину.
— Вам, сэр, письмо от капитана Корбета. Головнин пригласил офицера в каюту, велел Ивашке принести чай. Письмо Корбета напоминало в вежливой форме, что шлюп пока остается задержанным, а потому он посылает на арестованное судно своего офицера, впредь до получения ответа от командора или его возвращения из Капштадта.
Тоскливо стало на душе у командира после прочтения записки, но он не подал виду англичанину. «Канитель завязывается, видимо, надолго, — размышлял он, — потому мне не след с британцами в распри входить, наоборот, надобно с ними по-доброму, все будет на пользу»…
Ближе к полудню Корбет прислал за Головниным шлюпку и пригласил к обеду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134