– Бери и проваливай! – Филипп швырнул на пол серебряный флорин.
– Боже, боже! – застонал он, когда дверь захлопнулась. – Возможно ли, что я дал похоти одолеть себя? Я нарушил обет целомудрия, который принес Пречистой Деве. Я потерял чистоту, которую обязался хранить до свадьбы! Мне больше не быть Парсифалем!
Когда он вышел на улицу, вслед ему полетел хохот.
– Прощай, чужеземец! – кричала Каталина, тряся подолом юбки. – Ты и не знаешь, чего лишился!
Филипп, сокрушаясь и раскаиваясь в содеянном, вошел в церковь и обратился к Пречистой с молитвой:
– Клянусь тебе, что никогда больше чувства не возобладают над разумом. Никогда больше чары злой волшебницы Кундри не будут иметь силы над постоянством и целомудрием Парсифаля. Именем сына твоего молю тебя: не дай, чтобы Каталина избрала стезю порока.
На одно мгновенье ему показалось, что изображение мадонны ожило и глаза ее взглянули на него с состраданием.
Отплытие было назначено на десятое октября 1534 года. Флотилия состояла из пяти каравелл водоизмещением по сто пятьдесят тонн каждая.
На флагманском корабле «Святой Франциск» держал свой штандарт сам капитан-генерал. «Швабией» командовал Гуттен, третьей каравеллой – Гольденфинген, а двумя другими – капитан Келлер и голландец, имя которого никто не мог выговорить. За неделю до отправления, четвертого октября, в день св. Франциска, городские власти собирались устроить рыцарский турнир с участием германских и кастильских дворян.
– У тебя есть доспехи? – спросил Федерман.
– Разумеется. Как воин может пуститься в путь без вооружения?
– Советую тебе продать его сразу после турнира. В Новом Свете панцирь и шлем тебе не понадобятся. Там такая жара, что всякий тысячу раз предпочтет подставить грудь стрелам и копьям индейцев, чем задохнуться в боевой броне. Кожаный щит и суконный нагрудник вполне достаточная защита. Ты, – сказал он совсем другим тоном, – будешь защищать цвета Баварии. Герцогиня Бланка выбрала своим рыцарем тебя.
– А кто такая эта Бланка?
– Не прикидывайся, что не знаешь! Это самая прекрасная женщина на белом свете и к тому же – дочь герцога Медина-Сидонии, испанского гранда в седьмом колене. Королева Изабелла вела войну с его дедом, который чуть было не сел на престол Андалусии.
Филипп вспомнил веера, черные распущенные кудри, звон гитар, и Севилья стала ему мила как никогда. Он почувствовал благодарность судьбе и своему капитану. «Не пойду в монахи, – думал он в ту ночь, – стану грандом и возьму в жены чернокудрую дочку герцога».
Лопе де Монтальво и все остальные переполошились, узнав, что Филипп будет участвовать в турнире, да еще против испанцев.
– Речь идет о чести всего отряда, – заявил коротышка доктор Перес де ла Муэла. – Я буду неусыпно печься о вашем здоровье и о резвости вашего коня.
– Вам бы, сударь, следовало поупражняться, – перебил его Монтальво. – Чем плох Франсиско Инфанте или я, например?..
– Не слушайте его, дон Филипп, – вмешался Веласко. – Куда им против меня? Никому не одолеть меня, когда я в седле и с копьем в руке. Когда в Аревало я ездил верхом, люди сбегались посмотреть на меня и кричали: «Сид Кампеадор воскрес из мертвых!»
В тот же день Гуттен показал им свое искусство, не меньше десяти раз выбив их из седел.
– Да, ваша милость, вы непобедимы, – скрепя сердце вынужден был признать вспыльчивый Веласко. – Может быть, какой-нибудь талисман приносит вам удачу?
– Разумеется, – вмешался Себальос, который не мог не отпустить остроту, – у нашего дона Филиппа есть замечательный талисман, который он получил при рождении от отца с матерью и прячет в штанах, чтобы не украли.
– Ежедневно ешьте оленину, – предписал доктор Перес де ла Муэла, – и побольше спите. О женщинах пока что позабудьте. Вознаградите себя после турнира. Бдение над оружием требует воздержания; исключение можно сделать только для непорочной девицы из древнего христианского рода.
– Да не слушайте вы этого шарлатана! – воскликнул Веласко. – Развлекайтесь в свое удовольствие, вреда от этого не будет.
Филипп выслушал все это и произнес холодно и властно:
– Нельзя ли придержать языки, господа? Ни слова мои, ни поступки не дают вам повода вести себя так развязно.
После чего повернулся к ним спиной и, стуча каблуками, ушел.
Все скамьи были уже заполнены народом, когда на ристалище выехал всадник в черных доспехах с гербами Баварии и дома фон Гуттенов. В ложе сидел кардинал-архиепископ Севильи. По правую руку от него – великий герцог Медина-Сидония с дочерью и Николаус Федерман, который весело помахал Филиппу. Конь, точно танцуя, донес Филиппа до ложи и застыл как вкопанный, а рыцарь снял шлем и поклонился. Юная герцогиня поднялась со своего места, восторженно глядя на Гуттена, и бросила на арену ярко расшитый платок, который Филипп под рукоплескания и восторженные крики зрителей вздел на острие копья и прикрепил на гребень своего шлема. По звуку трубы он тронул коня шпорами и отъехал в тот угол, где стояли его товарищи. Гольденфинген, что-то восторженно лепеча, заключил его в объятия. Снова запели трубы. Филипп взял копье наперевес и галопом помчался навстречу противнику. Кони сшиблись, и соперник Филиппа вылетел из седла. Цирк загремел рукоплесканьями. Особенно усердствовала, не жалея ладоней, юная герцогиня. За первой схваткой последовали вторая и третья. Филипп победил всех, кто решился выступить против него.
– Вот это рыцарь! – в восторге повторяли зрители. Филипп снова остановил коня напротив ложи, и высокие особы встали со своих мест, приветствуя его.
– Великолепно! – воскликнул кардинал.
– Отменно держится в седле, – негромко сказал герцог Медина-Сидония.
– Несравненно! – со всем пылом молодости вскричала Бланка, держа в руках лавровый венок. – Приблизьтесь, доблестный рыцарь, – чуть растягивая слова на андалусийский манер, произнесла она. – Я увенчаю вас в присутствии примаса Испании. Вы – истинный герой сегодняшнего турнира.
Снова раздались рукоплескания. Филипп, с лавровым венком на шее, смущенно улыбался, отыскивая глазами Федермана, но тот куда-то исчез.
– Снимите латы и поднимитесь к нам. Мы хотим выпить за вашу победу, – сказал герцог.
Его дочь смотрела на Филиппа сияющими глазами. Карлики хлопали в ладоши. Филипп, перекрывая восторженные вопли зрителей, крикнул своим сподвижникам: «Куда к черту запропастился Клаус?»
– Пока вы расправлялись с последним соперником, – отвечал Себальос, – он куда-то вышел.
– Куда?
– Не иначе как по нужде, – хихикнул тот, но осекся под суровым взглядом Гуттена.
Лопе де Монтальво и Перес де ла Муэла помогли ему снять доспехи.
– Поздравляю, сударь, – сказал капитан. – Человеку, наделенному такой отвагой, следовало бы родиться испанцем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103