«Боюсь, что премудрый Фауст был прав, и пока что все свидетельствует о том, что он угодил в самую точку».
Все утро Филипп обсуждал со Спирой предстоящее путешествие.
– Ума не приложу, – говорил наместник, – как прокормить эту ораву проходимцев, нагрянувшую в Коро.
– Приветствую вас, господа! – раздался вдруг любезный голос Диего де Монтеса.
Спира, недовольный тем, что ему помешали, хмуро кивнул в ответ.
– Известно ли вам, что среди прибывших с епископом находится и Педро Лимпиас?
Глаза Спиры вспыхнули.
– Тот, что был правой рукой Федермана?
– Он самый. Но теперь, после того как Федерман оставил его в Кабо-де-ла-Вела, он люто возненавидел его. Никто лучше Лимпиаса не знает пути к Дому Солнца.
На сморщенном брюзгливой гримасой лице Спиры появилась улыбка. Он вытянул шею, ловя каждое слово Монтеса.
– Лимпиас рассказывает, – продолжал тот, – что они побывали в стране, сказочно богатой золотом, серебром и изумрудами.
– Славно, черт возьми! – благодушно заметил Спира, поглаживая бороду. – Отчего же вы не привели его ко мне?
– Лимпиас боится навлечь на себя ваш гнев. Он говорит, что лишь выполнял приказы Федермана.
– Полно, полно! Скажите ему, что я не таю на него зла, прекрасно понимаю, в каком затруднительном положении он оказался… и хочу его видеть.
– Нет слов, ваша милость, чтобы изъяснить вам, сколь велика моя печаль, – начал Лимпиас. – Я стал жертвой бессовестного обмана, ибо не мог и предположить, что придется иметь дело с таким мошенником, как Федерман. Я очень легковерен, ваша милость, легковерен и доверчив, ничего не стоит обвести меня вокруг пальца. Вы, должно быть, помните, как я в вашем присутствии набросился на господина Карвахаля с бранью? Признаюсь, что был тогда не прав, а утверждения мои не имели под собой почвы, и потому я извинился перед ним, и мы помирились.
Лимпиас, рассказав о бесчисленных испытаниях, выпавших ему на долю за эти четыре года, поведал о том, как они, перебравшись через широкую и бурную реку Магдалену, оказались в цветущей долине, населенной многочисленными индейскими племенами, которые никак нельзя счесть дикарями: они разводят разнообразную скотину. Капитан Алонсо Хименес де Кесада оспаривал у Федермана власть над этим краем: у них были равные права на его завоевание и освоение, а поскольку бог троицу любит, объявился и еще один соперник – Себастьян де Белалькасар, губернатор провинции Попайан в вице-королевстве Перу, и тоже заявил о своих правах. Дело чуть было не дошло до кровопролития, но в конце концов тяжущиеся согласились отправиться в Испанию и предоставить решение спора его величеству. Для вящей славы божией и государевой они апреля 27-го дня в лето 1539-е основали город, названный Санта-Фе-де-Богота.
«И Белалькасар, – продолжал Лимпиас свой рассказ, – и Кесада искали озеро, в середине которого возвышался храм с золотыми идолами в половину человеческого роста. Из золота были отлиты даже и кровли его. Храм этот был выстроен касиком племени гуатавита в память жены и дочери, утопленных им в этом самом озере в припадке безумной ревности. Опасаясь, что тени погибших будут преследовать его, касик испросил совета у жрецов, и те повелели ему воздвигнуть на месте их гибели храм и раз в год, раздевшись донага и обвалявшись в золотой пыли, бросать в воду золотые вещицы и самоцветные камни. Белалькасар, выслушав эту историю, немедля велел своим солдатам отыскать „позолоченного касика“. Я полагаю, что храм находится к югу от Боготы, по эту сторону хребта, то есть в крае, управляемом нашим губернатором, и не я один был такого мнения: среди людей Кесады нашелся некий турок, пройдоха и плут, каких свет не видывал, и вот он клялся бородой Магомета и Пресвятой Девой Макаренской, что храм – в том месте, где я указал. Турка этого фамилия была Герреро, но все звали его Янычаром, ибо он служил когда-то в войске султана. Это человек чрезвычайно веселого нрава, но зловреден, как чирей».
Спира, безуспешно стараясь казаться любезным и учтивым, сказал:
– Предлагаю вам, маэсе Лимпиас, присоединиться к нашей экспедиции. Я хочу, чтобы вы стали моим заместителем.
Педро Лимпиас широко улыбнулся своим беззубым ртом, всхлипнул от избытка чувств и стал перед губернатором на колени.
– Скоро настанет время, – продолжал Спира, – когда мы будем ходить по шею в золоте.
Трясясь в лихорадочном ознобе, он забрался в гамак и угасающим голосом попросил Филиппа:
– Пожалуйста, пришлите сюда Переса и Диего де Монтеса. Может быть, они помогут мне своими снадобьями.
Гуттен с состраданием смотрел на его смертельно бледное лицо, на иссохшую желтоватую кожу. Крупная дрожь сотрясала все его тело.
– Малярия, – определил Перес де ла Муэла.
– Он выздоровеет?
– Господь милостив, – ответил Диего де Монтес, – хотя у губернатора на лице печать смерти.
Несколько дней Спира горел в лихорадке, но потом жар унялся, и губернатор, хотя на него было страшно смотреть, поднялся с одра болезни и взялся за снаряжение и подготовку экспедиции, в чем деятельное участие принял многоопытный Лимпиас. Но однажды утром он предстал перед Спирой, явно чем-то очень огорченный:
– Скверные новости, ваша милость. Епископ посылает меня в Маракайбо с ответственным поручением, которое займет несколько месяцев. Если ко времени моего возвращения вы еще будете в Коро, я немедля присоединюсь к вашей экспедиции.
– Иными словами, вы…
– Иными словами, я никак не смогу сопровождать вас.
– Но это неслыханно! – вспылил Спира. – Вы же свободный человек, отчего бы вам не отказаться от поручения епископа?
– В том-то и дело, что я не свободен, – уныло отвечал тот. – Епископ намекнул мне, что по милости Федермана мною очень и очень интересуется правосудие. Епископ пообещал забыть все мои прежние грехи, если я исполню его волю.
Спира, едва дождавшись, пока Лимпиас выйдет за дверь, дал волю своему гневу:
– Опять этот епископ! Я отлично понимаю, чего он хочет – самому снарядить экспедицию и с помощью Лимпиаса достичь Эльдорадо. Он просчитался! Лимпиас был слишком разговорчив, и я вполне обойдусь без него. Мы отыщем Дом Солнца сами. Но следует торопиться и выступить как можно раньше. Должно выиграть время. Где Монтальво?
В сопровождении Гуттена он направился к конюшням и неподалеку от манежа, где выезживали кавалерийских лошадей, они обнаружили Лопе де Монтальво, который поджидал их с самым надменным и неприветливым видом.
Спира против своего обыкновения заговорил весьма любезно:
– Можно считать, Эльдорадо у нас в кармане.
– Хорошо бы, чтобы там еще что-нибудь было, – ответил Лопе, щурясь от солнца.
– Что вы хотите сказать?
– Коро никак не прокормить нас всех. Теперь, когда прибавилось воинство епископа, мы живем впроголодь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103
Все утро Филипп обсуждал со Спирой предстоящее путешествие.
– Ума не приложу, – говорил наместник, – как прокормить эту ораву проходимцев, нагрянувшую в Коро.
– Приветствую вас, господа! – раздался вдруг любезный голос Диего де Монтеса.
Спира, недовольный тем, что ему помешали, хмуро кивнул в ответ.
– Известно ли вам, что среди прибывших с епископом находится и Педро Лимпиас?
Глаза Спиры вспыхнули.
– Тот, что был правой рукой Федермана?
– Он самый. Но теперь, после того как Федерман оставил его в Кабо-де-ла-Вела, он люто возненавидел его. Никто лучше Лимпиаса не знает пути к Дому Солнца.
На сморщенном брюзгливой гримасой лице Спиры появилась улыбка. Он вытянул шею, ловя каждое слово Монтеса.
– Лимпиас рассказывает, – продолжал тот, – что они побывали в стране, сказочно богатой золотом, серебром и изумрудами.
– Славно, черт возьми! – благодушно заметил Спира, поглаживая бороду. – Отчего же вы не привели его ко мне?
– Лимпиас боится навлечь на себя ваш гнев. Он говорит, что лишь выполнял приказы Федермана.
– Полно, полно! Скажите ему, что я не таю на него зла, прекрасно понимаю, в каком затруднительном положении он оказался… и хочу его видеть.
– Нет слов, ваша милость, чтобы изъяснить вам, сколь велика моя печаль, – начал Лимпиас. – Я стал жертвой бессовестного обмана, ибо не мог и предположить, что придется иметь дело с таким мошенником, как Федерман. Я очень легковерен, ваша милость, легковерен и доверчив, ничего не стоит обвести меня вокруг пальца. Вы, должно быть, помните, как я в вашем присутствии набросился на господина Карвахаля с бранью? Признаюсь, что был тогда не прав, а утверждения мои не имели под собой почвы, и потому я извинился перед ним, и мы помирились.
Лимпиас, рассказав о бесчисленных испытаниях, выпавших ему на долю за эти четыре года, поведал о том, как они, перебравшись через широкую и бурную реку Магдалену, оказались в цветущей долине, населенной многочисленными индейскими племенами, которые никак нельзя счесть дикарями: они разводят разнообразную скотину. Капитан Алонсо Хименес де Кесада оспаривал у Федермана власть над этим краем: у них были равные права на его завоевание и освоение, а поскольку бог троицу любит, объявился и еще один соперник – Себастьян де Белалькасар, губернатор провинции Попайан в вице-королевстве Перу, и тоже заявил о своих правах. Дело чуть было не дошло до кровопролития, но в конце концов тяжущиеся согласились отправиться в Испанию и предоставить решение спора его величеству. Для вящей славы божией и государевой они апреля 27-го дня в лето 1539-е основали город, названный Санта-Фе-де-Богота.
«И Белалькасар, – продолжал Лимпиас свой рассказ, – и Кесада искали озеро, в середине которого возвышался храм с золотыми идолами в половину человеческого роста. Из золота были отлиты даже и кровли его. Храм этот был выстроен касиком племени гуатавита в память жены и дочери, утопленных им в этом самом озере в припадке безумной ревности. Опасаясь, что тени погибших будут преследовать его, касик испросил совета у жрецов, и те повелели ему воздвигнуть на месте их гибели храм и раз в год, раздевшись донага и обвалявшись в золотой пыли, бросать в воду золотые вещицы и самоцветные камни. Белалькасар, выслушав эту историю, немедля велел своим солдатам отыскать „позолоченного касика“. Я полагаю, что храм находится к югу от Боготы, по эту сторону хребта, то есть в крае, управляемом нашим губернатором, и не я один был такого мнения: среди людей Кесады нашелся некий турок, пройдоха и плут, каких свет не видывал, и вот он клялся бородой Магомета и Пресвятой Девой Макаренской, что храм – в том месте, где я указал. Турка этого фамилия была Герреро, но все звали его Янычаром, ибо он служил когда-то в войске султана. Это человек чрезвычайно веселого нрава, но зловреден, как чирей».
Спира, безуспешно стараясь казаться любезным и учтивым, сказал:
– Предлагаю вам, маэсе Лимпиас, присоединиться к нашей экспедиции. Я хочу, чтобы вы стали моим заместителем.
Педро Лимпиас широко улыбнулся своим беззубым ртом, всхлипнул от избытка чувств и стал перед губернатором на колени.
– Скоро настанет время, – продолжал Спира, – когда мы будем ходить по шею в золоте.
Трясясь в лихорадочном ознобе, он забрался в гамак и угасающим голосом попросил Филиппа:
– Пожалуйста, пришлите сюда Переса и Диего де Монтеса. Может быть, они помогут мне своими снадобьями.
Гуттен с состраданием смотрел на его смертельно бледное лицо, на иссохшую желтоватую кожу. Крупная дрожь сотрясала все его тело.
– Малярия, – определил Перес де ла Муэла.
– Он выздоровеет?
– Господь милостив, – ответил Диего де Монтес, – хотя у губернатора на лице печать смерти.
Несколько дней Спира горел в лихорадке, но потом жар унялся, и губернатор, хотя на него было страшно смотреть, поднялся с одра болезни и взялся за снаряжение и подготовку экспедиции, в чем деятельное участие принял многоопытный Лимпиас. Но однажды утром он предстал перед Спирой, явно чем-то очень огорченный:
– Скверные новости, ваша милость. Епископ посылает меня в Маракайбо с ответственным поручением, которое займет несколько месяцев. Если ко времени моего возвращения вы еще будете в Коро, я немедля присоединюсь к вашей экспедиции.
– Иными словами, вы…
– Иными словами, я никак не смогу сопровождать вас.
– Но это неслыханно! – вспылил Спира. – Вы же свободный человек, отчего бы вам не отказаться от поручения епископа?
– В том-то и дело, что я не свободен, – уныло отвечал тот. – Епископ намекнул мне, что по милости Федермана мною очень и очень интересуется правосудие. Епископ пообещал забыть все мои прежние грехи, если я исполню его волю.
Спира, едва дождавшись, пока Лимпиас выйдет за дверь, дал волю своему гневу:
– Опять этот епископ! Я отлично понимаю, чего он хочет – самому снарядить экспедицию и с помощью Лимпиаса достичь Эльдорадо. Он просчитался! Лимпиас был слишком разговорчив, и я вполне обойдусь без него. Мы отыщем Дом Солнца сами. Но следует торопиться и выступить как можно раньше. Должно выиграть время. Где Монтальво?
В сопровождении Гуттена он направился к конюшням и неподалеку от манежа, где выезживали кавалерийских лошадей, они обнаружили Лопе де Монтальво, который поджидал их с самым надменным и неприветливым видом.
Спира против своего обыкновения заговорил весьма любезно:
– Можно считать, Эльдорадо у нас в кармане.
– Хорошо бы, чтобы там еще что-нибудь было, – ответил Лопе, щурясь от солнца.
– Что вы хотите сказать?
– Коро никак не прокормить нас всех. Теперь, когда прибавилось воинство епископа, мы живем впроголодь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103