Бретана с упоением отдалась этому сладкому занятию.
Ощущение того, что его тело, руки и все-все-все заполнили ее, привело Бретану в состояние крайнего и уже неподвластного ей возбуждения. Теперь ей уже было мало просто прикасаться к нему, хотелось такого же ощущения и внутри. Она выгнула спину в отчаянной попытке с помощью Торгуна (уж он-то знает, как это сделать) обрести форму удовлетворения. Теперь оба они стремительно и неизбежно приближались к исполнению своего обоюдного желания. Чувства Бретаны, ее глубокое удовлетворение выдавали только сладостные стоны.
Торгун все понял. Без всяких усилий он освободил Бретану от платья, единственной преграды, еще разделявшей их тела, и сильно прижал ее тело к своей обнаженной груди. И вновь еще полное слияние: дыхание Бретаны участилось в ожидании следующей волны наслаждения, на которую, верила она, им предстоит вознестись. Но в тот момент, когда Торгун своими нетерпеливыми руками только-только хотел охватить ее полные груди, а его пальцы ласкали их соски, вызывая в них чувство мучительно сладкой боли, Бретана внезапно пробудилась от своего наполненного любовными грезами сна. В действительности, к этому дому, всем заботам и тревогам ее возвратил оглушительный грохот. Еще не совсем уверенная в том, происходит все это во сне или наяву, девушка выпрямилась на своем ложе.
Тяжелая дерновая дверь распахнулась, и в комнату упала огромная фигура незнакомого человека. С невероятным усилием он уперся руками в глиняный пол и попытался приподнять голову. От изумления Бретана открыла рот.
— Эй, — сердито закричала она, не зная, что еще сказать, — до каких это пор будут вламываться в мою спальню?
— Прошу прощения, миледи, — начал незнакомец. Однако не закончив фразы, Торгун (а это был он) без сознания рухнул на пол.
Глава 6
Первым побуждением Торгуна было желание рассмеяться, но затем он передумал. Он испытывал к ней нечто вроде благодарности за то, что она ухаживала за ним во время болезни.
Викинг продолжал облачаться в новую одежду, проявляя при этом опыт и сноровку. Затем он подпоясал искусно сделанную куртку с длинными рукавами толстым кожаным ремнем и, наконец, надел темно-синие чулки и козловые сапоги. В сундуке оказались также ярко-синий плащ и отделанная бронзовыми украшениями перевязь, явно предназначенная для меча, который Бретана раньше не заметила на дне сундука.
Закончив с переодеванием, Торгун занялся чем-то еще. Не будучи уверенной, насколько он одет, девушка опасалась отнять руки от лица и повернуться в его сторону. Прервал молчание Торгун:
— Ну вот, это, думаю, тебе понравится. Бретана обернулась и увидела, что теперь дом разделен на две половины, переднюю и заднюю, укрепленными по бокам шторами. Отведя их назад, к березовой стене. Торгуй открыл взору Бретаны стол на козлах, который он собирался использовать в качестве кровати для себя во вновь выгороженной комнате. Еще в одном сундуке нашлись и шкуры для самодельного ложа.
Бретана и не знала, что думать обо всем этом. Сначала он не хотел уходить из дому, потом самым наглым образом раздевался у нее на глазах, повергая ее в ужас по поводу казавшегося ей неизбежным жестокого изнасилования, а вот теперь скандинав предлагает ей отдельную спальню.
— Ну и какая же из них моя? — В ее голосе все еще сквозило недоверие.
— Вот эта, — указал он на постель, в которой провел три последних дня. — Можешь спать у очага. — Затем, не желая отказать себе в удовольствии поиздеваться по поводу написанного у нее на лице панического страха, добавил:
— А если мне будет холодно, так стоит только подумать о тебе, и сразу согреюсь.
Бретана отдавала себе отчет в том, что это была не просто грубоватая шутка. Ее лицо вновь вспыхнуло от смешанного чувства раздражения и замешательства.
Она предпочла пропустить мимо ушей этот сомнительный комплимент:
— Занавеска вряд ли позволит мне чувствовать себя в безопасности.
Торгуй задорно ответил:
— Если бы я таил против вас, миледи, какие-то злые намерения, то будь она сделана хоть из камня, это бы меня не остановило. Отдыхайте спокойно, дорогая. — С этими словами он исчез на своей половине, плотно задернув за собой обе половины штор.
Сильная усталость разлилась по всему телу Бретаны, обещая крепкий сон и свободу от каких-либо мыслей. Однако даже в таком состоянии она не могла подавить мучившее ее странное смущение. Пытаясь объяснить противоречивые обстоятельства ее теперешней жизни, она уверяла себя в правомерности собственного страха перед человеком, который сначала похитил ее, а затем обрек на неуютное пребывание в своей компании на этом Богом забытом острове. Но была и другая мысль — дело не столько в Торгуне, сколько в собственных амбициях, которые нарушали ее спокойствие. Сначала она попыталась разобраться в этом, но затем отказалась от этой смехотворной мысли. Итак, он не собирается применять по отношению к ней никакого насилия, и пока дело будет обстоять таким образом, она в безопасности. И вообще, хватит об этом. И, тем не менее, уснуть ей в эту ночь удалось далеко не сразу.
В столь же беспокойном состоянии пребывал и обитатель другой половины дома. Торгуй так и не сомкнул глаз и все смотрел на потолочные балки, размышляя по поводу странных обстоятельств, в которых оба они оказались из-за шторма. Если бы не это, то они уже приближались бы к дому. Бретана — к встрече со своим неизвестным отцом, а сам он — к серебру, которое Магнус обещал ему в обмен на свою дочь.
Из-за предательства своего братца Хаакона Торгун вот уже в течение очень долгого времени был лишен положения и состояния, которые принадлежали ему по праву рождения. На деньги Магнуса он собирался купить у юхландцев корабль, нанять команду и заняться борьбой за трон. Но теперь он оказался перед серьезной и неожиданной угрозой, и ее олицетворяла сама Бретана.
Когда он договаривался с Магнусом о ее похищении, то это была просто сделка, а девушка — всего лишь груз. Красота же Бретаны была для него как удар молнии; привыкнув рассматривать ее только с точки зрения денег, которые он за нее получит, и корабля, который на них можно купить, он оказался совсем не подготовленным к первой встрече с белокурой ведьмой.
Дело даже не в том, что он отнюдь не был обделен вниманием прекрасного пола. Во время своих торговых рейсов и по возвращении домой женщины, можно сказать, так и вились вокруг него, хотя их пыл заметно поостывал, как только они узнавали, какую шутку выкинул с ним его венценосный братец, вынудив его жить в бедности. Те же, для кого его положение было безразличным, были безразличны и для самого Торгуна. Надо сказать, что Хаакон очень надеялся на брак Торгуна с особой низкого происхождения, что (и он прекрасно знал это) сразу же лишит того всех прав на престол.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
Ощущение того, что его тело, руки и все-все-все заполнили ее, привело Бретану в состояние крайнего и уже неподвластного ей возбуждения. Теперь ей уже было мало просто прикасаться к нему, хотелось такого же ощущения и внутри. Она выгнула спину в отчаянной попытке с помощью Торгуна (уж он-то знает, как это сделать) обрести форму удовлетворения. Теперь оба они стремительно и неизбежно приближались к исполнению своего обоюдного желания. Чувства Бретаны, ее глубокое удовлетворение выдавали только сладостные стоны.
Торгун все понял. Без всяких усилий он освободил Бретану от платья, единственной преграды, еще разделявшей их тела, и сильно прижал ее тело к своей обнаженной груди. И вновь еще полное слияние: дыхание Бретаны участилось в ожидании следующей волны наслаждения, на которую, верила она, им предстоит вознестись. Но в тот момент, когда Торгун своими нетерпеливыми руками только-только хотел охватить ее полные груди, а его пальцы ласкали их соски, вызывая в них чувство мучительно сладкой боли, Бретана внезапно пробудилась от своего наполненного любовными грезами сна. В действительности, к этому дому, всем заботам и тревогам ее возвратил оглушительный грохот. Еще не совсем уверенная в том, происходит все это во сне или наяву, девушка выпрямилась на своем ложе.
Тяжелая дерновая дверь распахнулась, и в комнату упала огромная фигура незнакомого человека. С невероятным усилием он уперся руками в глиняный пол и попытался приподнять голову. От изумления Бретана открыла рот.
— Эй, — сердито закричала она, не зная, что еще сказать, — до каких это пор будут вламываться в мою спальню?
— Прошу прощения, миледи, — начал незнакомец. Однако не закончив фразы, Торгун (а это был он) без сознания рухнул на пол.
Глава 6
Первым побуждением Торгуна было желание рассмеяться, но затем он передумал. Он испытывал к ней нечто вроде благодарности за то, что она ухаживала за ним во время болезни.
Викинг продолжал облачаться в новую одежду, проявляя при этом опыт и сноровку. Затем он подпоясал искусно сделанную куртку с длинными рукавами толстым кожаным ремнем и, наконец, надел темно-синие чулки и козловые сапоги. В сундуке оказались также ярко-синий плащ и отделанная бронзовыми украшениями перевязь, явно предназначенная для меча, который Бретана раньше не заметила на дне сундука.
Закончив с переодеванием, Торгун занялся чем-то еще. Не будучи уверенной, насколько он одет, девушка опасалась отнять руки от лица и повернуться в его сторону. Прервал молчание Торгун:
— Ну вот, это, думаю, тебе понравится. Бретана обернулась и увидела, что теперь дом разделен на две половины, переднюю и заднюю, укрепленными по бокам шторами. Отведя их назад, к березовой стене. Торгуй открыл взору Бретаны стол на козлах, который он собирался использовать в качестве кровати для себя во вновь выгороженной комнате. Еще в одном сундуке нашлись и шкуры для самодельного ложа.
Бретана и не знала, что думать обо всем этом. Сначала он не хотел уходить из дому, потом самым наглым образом раздевался у нее на глазах, повергая ее в ужас по поводу казавшегося ей неизбежным жестокого изнасилования, а вот теперь скандинав предлагает ей отдельную спальню.
— Ну и какая же из них моя? — В ее голосе все еще сквозило недоверие.
— Вот эта, — указал он на постель, в которой провел три последних дня. — Можешь спать у очага. — Затем, не желая отказать себе в удовольствии поиздеваться по поводу написанного у нее на лице панического страха, добавил:
— А если мне будет холодно, так стоит только подумать о тебе, и сразу согреюсь.
Бретана отдавала себе отчет в том, что это была не просто грубоватая шутка. Ее лицо вновь вспыхнуло от смешанного чувства раздражения и замешательства.
Она предпочла пропустить мимо ушей этот сомнительный комплимент:
— Занавеска вряд ли позволит мне чувствовать себя в безопасности.
Торгуй задорно ответил:
— Если бы я таил против вас, миледи, какие-то злые намерения, то будь она сделана хоть из камня, это бы меня не остановило. Отдыхайте спокойно, дорогая. — С этими словами он исчез на своей половине, плотно задернув за собой обе половины штор.
Сильная усталость разлилась по всему телу Бретаны, обещая крепкий сон и свободу от каких-либо мыслей. Однако даже в таком состоянии она не могла подавить мучившее ее странное смущение. Пытаясь объяснить противоречивые обстоятельства ее теперешней жизни, она уверяла себя в правомерности собственного страха перед человеком, который сначала похитил ее, а затем обрек на неуютное пребывание в своей компании на этом Богом забытом острове. Но была и другая мысль — дело не столько в Торгуне, сколько в собственных амбициях, которые нарушали ее спокойствие. Сначала она попыталась разобраться в этом, но затем отказалась от этой смехотворной мысли. Итак, он не собирается применять по отношению к ней никакого насилия, и пока дело будет обстоять таким образом, она в безопасности. И вообще, хватит об этом. И, тем не менее, уснуть ей в эту ночь удалось далеко не сразу.
В столь же беспокойном состоянии пребывал и обитатель другой половины дома. Торгуй так и не сомкнул глаз и все смотрел на потолочные балки, размышляя по поводу странных обстоятельств, в которых оба они оказались из-за шторма. Если бы не это, то они уже приближались бы к дому. Бретана — к встрече со своим неизвестным отцом, а сам он — к серебру, которое Магнус обещал ему в обмен на свою дочь.
Из-за предательства своего братца Хаакона Торгун вот уже в течение очень долгого времени был лишен положения и состояния, которые принадлежали ему по праву рождения. На деньги Магнуса он собирался купить у юхландцев корабль, нанять команду и заняться борьбой за трон. Но теперь он оказался перед серьезной и неожиданной угрозой, и ее олицетворяла сама Бретана.
Когда он договаривался с Магнусом о ее похищении, то это была просто сделка, а девушка — всего лишь груз. Красота же Бретаны была для него как удар молнии; привыкнув рассматривать ее только с точки зрения денег, которые он за нее получит, и корабля, который на них можно купить, он оказался совсем не подготовленным к первой встрече с белокурой ведьмой.
Дело даже не в том, что он отнюдь не был обделен вниманием прекрасного пола. Во время своих торговых рейсов и по возвращении домой женщины, можно сказать, так и вились вокруг него, хотя их пыл заметно поостывал, как только они узнавали, какую шутку выкинул с ним его венценосный братец, вынудив его жить в бедности. Те же, для кого его положение было безразличным, были безразличны и для самого Торгуна. Надо сказать, что Хаакон очень надеялся на брак Торгуна с особой низкого происхождения, что (и он прекрасно знал это) сразу же лишит того всех прав на престол.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73