Оставалась только тропинка, ведущая в сторону моря. Она была очень короткой — начиналась от поляны и доходила до широкого песчаного пляжа. Хотя Торгун и не мог представить себе, что там может искать Бретана, однако пойти она могла только в ту сторону.
Беспокойство Торгуна все усиливалось. Пробежав еще немного, он почувствовал под ногами песок, по которому заскользили его сапоги, и резко остановился.
По пляжу расхаживала Бретана, погруженная в собственные мысли.
Когда она шла к утесам, которыми заканчивался дальний конец пляжа, порывы ветра вздымали складки платья, то раздували его в огромный колокол, то прихотливо прижимали к телу, выставляя во всей красе восхитительные формы ее тела, а то задирали подол так высоко, что обнажались стройные ноги прекрасной саксонки.
Внезапно Бретана ускорила шаги — она резко повернула к морю и пошла в сторону утесов. Их черные силуэты резко контрастировали с морской пеной, матовый след которой обозначал границу отступившего прилива.
Все еще не замечая Торгуна, она взобралась на небольшую площадку, обращенную в сторону моря.
Пристально вглядываясь во вздымающиеся и тяжело падающие волны моря, Бретана напоминала портрет в раме, верхней границей которого служила блистающая лазурь безоблачного неба, а нижней — такая же гладкая поверхность жемчужного песка. В этот момент она напомнила Торгуну не женщину, а скорее одну из скандинавских Богинь во время вечного бодрствования на бескрайних просторах океана. На величественном фоне природы ее силуэт как бы олицетворял собой гордость и силу.
Она стояла неподвижно, погруженная в какие-то неведомые ему мысли, Торгун взошел на ту же площадку, с высоты которой она рассматривала горизонт.
— Бретана! — позвал Торгун.
Бретана думала, что она одна, поэтому звук чужого голоса заставил ее вздрогнуть и быстро обернуться. Голос Торгуна донес до нее только ее имя, но гораздо более красноречивым был вопрос, застывший в его темно-серых глазах. Бретана одним взглядом ответила на этот молчаливый вопрос. В ее глазах отражалась внутренняя борьба между сознанием и обуревавшими ее желаниями. Торгун сразу же понял смысл этой борьбы, потому что она полностью соответствовала его чувствам. И хотя теперь он имел все основания чувствовать себя человеком, наконец-то одержавшим победу, над этим преобладало сознание, что побежден скорее он сам.
Медленно, даже как-то нерешительно, он двинулся навстречу Бретане. Расстояние между ними неуклонно сокращалось, и вот Торгун стоял прямо перед ней. Плавно, как бы совершая некий мистический ритуал, он обнял ее. Это вызвало в ней прилив сильного желания и одновременно наполнило ее паническим страхом. Выдерживать и дальше противоборство этих двух противоположных чувств было уже невозможно. Со вздохом облегчения она упала в его объятия, и была почти рада, что силы для дальнейшей борьбы ее оставили.
Торгун не знал, что же хотел сказать Бретане, когда окликнул ее несколько мгновений назад. Теперь же он как бы лишился дара речи и мог только без конца повторять ее имя, на этот раз чуть слышно и почти с благоговением.
Казалось, он держал ее в объятиях целую вечность. Полная грудь и бедра Бретаны были тесно прижаты к нему, как бы составляя с его телом единое целое. Все связанное с ней так глубоко запечатлелось в его памяти, что он не смог бы забыть доставленное ею наслаждение, даже если с момента их последнего объятия прошли бы многие-многие годы.
Продолжая обнимать ее, он освободил одну руку и нежно, любовно провел ею по ее удивительно прекрасному лицу. Привыкнув ранее встречать сопротивление своим более смелым ласкам, он, к своему удивлению, обнаружил в ее глазах одну лишь покорность.
Сумей Торгун прочитать мысли Бретаны, его сомнения относительно ответного чувства отпали бы сами собой. Бретана, которая за несколько мгновений до этого думала об обнимавшем ее сейчас человеке, знала о бесполезности любых попыток противостоять его желаниям. Придя на берег, она не думала, что Торгун пойдет за ней. И все же в сознании притаилась мысль, что это не исключено.
Ей так хотелось верить, что ее покорность объясняется только сознанием тщетности сопротивления — ведь все равно он ее осилит. Однако она знала, что дело в том, что ее тяга к нему пересиливает в ней все остальное.
Теперь она с нетерпением жаждала продолжения его ласк и страстно желала неизбежного. Он сильнее и сильнее прижимался к ней…
Она нежно гладила его красивое, мужественное лицо, ласково перебирала его волосы. А Торгун уверенно и непринужденно крепко поцеловал Бретану. Язык Торгуна проник во влажную теплоту ее рта. Бретана легонько застонала и еще теснее, всей грудью прижалась к нему, так что даже через толстую ткань платья он почувствовал ее твердые соски.
Он немного отошел от нее и протянул ей руку. Это был призыв, на который Бретана (и она это знала) не могла не откликнуться. Не нарушая установившейся между ними чувственной гармонии, которую теперь излучали ее глаза, она вложила свою руку в его ладонь и они пошли по пляжу к скалам.
Она убеждала себя, что еще не поздно и можно все бросить и убежать. Но желание уже одолело ее представления о чести, и все помыслы были теперь сосредоточены на ожидании сладострастного слияния с Торгуном.
Она сделает все, о чем скажут ей его глаза. Медленно, как в гипнозе, Бретана сняла со своих молочно-белых плеч платье, постелила его на песок, обернулась к Торгуну и, затаив дыхание, прекрасная в своей наготе, взглянула ему в глаза.
Он пожирал девушку широко раскрытыми глазами, а его пальцы ласкали то ее полные, нежные как бархат груди, то набухшие розовые соски и двигались все дальше и дальше вниз, к золотистому треугольнику волос. Это была самая поразительная женщина из тех, какую только доводилось знать Торгуну.
Чувствуя, что уже больше не выдержит таких сладостных мук, Торгун подошел ближе, одной рукой взял ее за затылок и приблизил ее губы к своим. Чтобы ему было удобнее целовать ее, она слегка отклонила голову назад. Нежно и осторожно он положил другую руку между ее нежными бедрами, лаская то, что являлось пределом его желаний.
Он едва-едва коснулся треугольника между ее ног, и легкое прикосновение кончиков его пальцев вызвало в ней целую бурю острых ощущений, которые волной прокатились по всей ее выгнутой в порыве страсти спине.
Бретана испустила крик, как бы молящий его и дальше продолжать эти сладостные ласки. Отвечая на этот призыв, Торгун осторожно опустил ее на разостланное платье. При виде представшего его глазам зрелища его взбудоражило такое желание, от которого остро заломило в паху. Он протянул руки, чтобы прижать ее к себе, а она инстинктивно раздвинула свои стройные ноги в готовности принять его всего.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
Беспокойство Торгуна все усиливалось. Пробежав еще немного, он почувствовал под ногами песок, по которому заскользили его сапоги, и резко остановился.
По пляжу расхаживала Бретана, погруженная в собственные мысли.
Когда она шла к утесам, которыми заканчивался дальний конец пляжа, порывы ветра вздымали складки платья, то раздували его в огромный колокол, то прихотливо прижимали к телу, выставляя во всей красе восхитительные формы ее тела, а то задирали подол так высоко, что обнажались стройные ноги прекрасной саксонки.
Внезапно Бретана ускорила шаги — она резко повернула к морю и пошла в сторону утесов. Их черные силуэты резко контрастировали с морской пеной, матовый след которой обозначал границу отступившего прилива.
Все еще не замечая Торгуна, она взобралась на небольшую площадку, обращенную в сторону моря.
Пристально вглядываясь во вздымающиеся и тяжело падающие волны моря, Бретана напоминала портрет в раме, верхней границей которого служила блистающая лазурь безоблачного неба, а нижней — такая же гладкая поверхность жемчужного песка. В этот момент она напомнила Торгуну не женщину, а скорее одну из скандинавских Богинь во время вечного бодрствования на бескрайних просторах океана. На величественном фоне природы ее силуэт как бы олицетворял собой гордость и силу.
Она стояла неподвижно, погруженная в какие-то неведомые ему мысли, Торгун взошел на ту же площадку, с высоты которой она рассматривала горизонт.
— Бретана! — позвал Торгун.
Бретана думала, что она одна, поэтому звук чужого голоса заставил ее вздрогнуть и быстро обернуться. Голос Торгуна донес до нее только ее имя, но гораздо более красноречивым был вопрос, застывший в его темно-серых глазах. Бретана одним взглядом ответила на этот молчаливый вопрос. В ее глазах отражалась внутренняя борьба между сознанием и обуревавшими ее желаниями. Торгун сразу же понял смысл этой борьбы, потому что она полностью соответствовала его чувствам. И хотя теперь он имел все основания чувствовать себя человеком, наконец-то одержавшим победу, над этим преобладало сознание, что побежден скорее он сам.
Медленно, даже как-то нерешительно, он двинулся навстречу Бретане. Расстояние между ними неуклонно сокращалось, и вот Торгун стоял прямо перед ней. Плавно, как бы совершая некий мистический ритуал, он обнял ее. Это вызвало в ней прилив сильного желания и одновременно наполнило ее паническим страхом. Выдерживать и дальше противоборство этих двух противоположных чувств было уже невозможно. Со вздохом облегчения она упала в его объятия, и была почти рада, что силы для дальнейшей борьбы ее оставили.
Торгун не знал, что же хотел сказать Бретане, когда окликнул ее несколько мгновений назад. Теперь же он как бы лишился дара речи и мог только без конца повторять ее имя, на этот раз чуть слышно и почти с благоговением.
Казалось, он держал ее в объятиях целую вечность. Полная грудь и бедра Бретаны были тесно прижаты к нему, как бы составляя с его телом единое целое. Все связанное с ней так глубоко запечатлелось в его памяти, что он не смог бы забыть доставленное ею наслаждение, даже если с момента их последнего объятия прошли бы многие-многие годы.
Продолжая обнимать ее, он освободил одну руку и нежно, любовно провел ею по ее удивительно прекрасному лицу. Привыкнув ранее встречать сопротивление своим более смелым ласкам, он, к своему удивлению, обнаружил в ее глазах одну лишь покорность.
Сумей Торгун прочитать мысли Бретаны, его сомнения относительно ответного чувства отпали бы сами собой. Бретана, которая за несколько мгновений до этого думала об обнимавшем ее сейчас человеке, знала о бесполезности любых попыток противостоять его желаниям. Придя на берег, она не думала, что Торгун пойдет за ней. И все же в сознании притаилась мысль, что это не исключено.
Ей так хотелось верить, что ее покорность объясняется только сознанием тщетности сопротивления — ведь все равно он ее осилит. Однако она знала, что дело в том, что ее тяга к нему пересиливает в ней все остальное.
Теперь она с нетерпением жаждала продолжения его ласк и страстно желала неизбежного. Он сильнее и сильнее прижимался к ней…
Она нежно гладила его красивое, мужественное лицо, ласково перебирала его волосы. А Торгун уверенно и непринужденно крепко поцеловал Бретану. Язык Торгуна проник во влажную теплоту ее рта. Бретана легонько застонала и еще теснее, всей грудью прижалась к нему, так что даже через толстую ткань платья он почувствовал ее твердые соски.
Он немного отошел от нее и протянул ей руку. Это был призыв, на который Бретана (и она это знала) не могла не откликнуться. Не нарушая установившейся между ними чувственной гармонии, которую теперь излучали ее глаза, она вложила свою руку в его ладонь и они пошли по пляжу к скалам.
Она убеждала себя, что еще не поздно и можно все бросить и убежать. Но желание уже одолело ее представления о чести, и все помыслы были теперь сосредоточены на ожидании сладострастного слияния с Торгуном.
Она сделает все, о чем скажут ей его глаза. Медленно, как в гипнозе, Бретана сняла со своих молочно-белых плеч платье, постелила его на песок, обернулась к Торгуну и, затаив дыхание, прекрасная в своей наготе, взглянула ему в глаза.
Он пожирал девушку широко раскрытыми глазами, а его пальцы ласкали то ее полные, нежные как бархат груди, то набухшие розовые соски и двигались все дальше и дальше вниз, к золотистому треугольнику волос. Это была самая поразительная женщина из тех, какую только доводилось знать Торгуну.
Чувствуя, что уже больше не выдержит таких сладостных мук, Торгун подошел ближе, одной рукой взял ее за затылок и приблизил ее губы к своим. Чтобы ему было удобнее целовать ее, она слегка отклонила голову назад. Нежно и осторожно он положил другую руку между ее нежными бедрами, лаская то, что являлось пределом его желаний.
Он едва-едва коснулся треугольника между ее ног, и легкое прикосновение кончиков его пальцев вызвало в ней целую бурю острых ощущений, которые волной прокатились по всей ее выгнутой в порыве страсти спине.
Бретана испустила крик, как бы молящий его и дальше продолжать эти сладостные ласки. Отвечая на этот призыв, Торгун осторожно опустил ее на разостланное платье. При виде представшего его глазам зрелища его взбудоражило такое желание, от которого остро заломило в паху. Он протянул руки, чтобы прижать ее к себе, а она инстинктивно раздвинула свои стройные ноги в готовности принять его всего.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73