— Я тебя одену. Ты можешь поднять руки? — Торгуй надеялся избежать повторения изнурительной схватки со своей непокорной пленницей.
Бретана только кивнула, безмолвно признавая свое поражение. Торгуй облегченно разжал свои объятия и начал одевать ее.
Наконец-то свободными руками Бретана выровняла складки на тонкой талии и еще по-детски худых ногах. Затем откинув с лица несколько отбившихся прядей белокурых волос, она повернулась к Торгуну.
Тысячи мыслей вихрем пронеслись у нее в голове. С ужасом она начала понимать, что ее силой увезут из Глендонвика, и, может быть, навсегда. Сокрушаться приходилось не из-за того, что разрушится ее брак с Эдуардом, она потеряет то, ради чего на него пошла, — свой дом. И, что хуже всего, ее ждет судьба, которую ей, наверное, еще только предстоит увидеть как в кошмарном сне.
Бретана стояла вплотную к Торгуну, почти касаясь его груди. Ее большие глаза застыли в напряжении и наполнились жгучими слезами. Если бы ее взор не был так затуманен, она бы увидела тень сочувствия, которая промелькнула по лицу воина, однако влажная пелена на глазах отгородила ее от всего мира; осталась только тупая, ноющая боль, разрывающая тяжело бьющееся сердце.
Внезапно Торгун потянулся к Бретане и молча взял в свою тяжелую руку цвета бронзы подвеску из блестящего черного янтаря, которая была закреплена на тончайшей золотой цепочке, обвивавшей нежную шею девушки.
— Я сохраню это для тебя. — Одним резким движением, от которого шея Бретаны заныла, он сорвал подвеску с цепочки.
Ее страх, обострившийся с приближением неизбежного расставания с родным домом, вновь выплеснулся в припадке гнева.
— Презренный вор!
Ногтями она вцепилась в правую щеку Торгуна, которую в этом месте изогнутые контуры его шлема оставляли открытой, и оставила на ней кровавый след.
Несколько полированных камешков — вот все, что осталось ей в память о матери, причем одна серьга была украдена во время последнего рокового набега викингов. После смерти Эйлин Бретана лелеяла и постоянно носила на себе эту драгоценную реликвию.
Еще несколько мгновений назад она думала, что все силы исчерпаны, а вот теперь ярость ее разгорелась вновь. Забыв обо всем на свете, она неистово ринулась на Торгуна, пытаясь достать его руку с зажатой в ней подвеской. Но напрасно — как она ни старалась, длинные руки викинга пресекали все ее попытки сделать хоть что-то. Сжав руку Бретаны чуть выше локтя, он без всяких усилий удерживал ее перед собой на безопасном расстоянии.
— Нам надо идти. — С этими словами Торгун сунул подвеску в мешочек, плотно прилегающий к верхнему краю его кольчуги.
Затем он ловко схватил Бретану за руку и сжал ее кисть. Его рука сомкнулась в кулак, вот-вот готовый обрушиться на челюсть пленницы, которая несмотря ни на что бесстрашно пыталась освободить руку от железной хватки Торгуна.
— Ну что же, сама напросилась, дорогая. — Торгун обеими руками молниеносно схватил Бретану за плечи и рывком буквально отбросил от себя. Она почувствовала, как тело ее мучителя отклонилось назад и вправо, как будто он что-то поднимал с пола, и Бретана вздрогнула от острой боли: ее запястья оказались крепко связаны пеньковой веревкой. Больше она не могла произнести ни слова, так как почувствовала во рту вкус шерстяной тряпки.
— Думаю, так наше путешествие будет хоть сколько-нибудь спокойным, — невозмутимо произнес Торгун, завязывая сзади грубый шарф на ее белокурой голове, которой Бретана неистово мотала из стороны в сторону.
Связанная и беспомощная, Бретана готова была разорваться изнутри от переполнявшего ее гнева. Эти убийцы отняли у нее мать, а теперь они забирают и Глендонвик. И, в довершение всего, ее связали и заткнули рот, как какому-нибудь животному. Одна эта мысль заставляла гореть ее большие глаза жгучей ненавистью. Даже Торгун, который не мог думать ни о чем другом, как о немедленном возвращении на свою галеру, и тот почувствовал себя очень неуютно под обжигающим пламенем ее глаз.
Он и не ожидал от нее покорности, однако яростное сопротивление застало его врасплох. «Прямо дьяволица какая-то», — подумал он про себя.
Бретана вывела Торгуна из раздумий умело нанесенным резким ударом по ноге ниже колена. Торгун резко вскрикнул, что доставило Бретане большое удовольствие.
— Ну все, хватит! — взревел викинг, теперь уже по-настоящему взбешенный. Обхватив ее снизу одной рукой за бедра, а другой обняв за узкую спину, Торгун как пушинку поднял свою брыкающуюся добычу на руки. Не обращая внимания на ее приглушенные кляпом протесты и неистовые движения, он большими шагами устремился к выходу из спальни.
Несмотря на свой рост и отчаянное сопротивление, Бретана в мощных объятиях Торгуна казалась просто игрушкой. Да и сам скандинав ожидал, что его ценный приз, который должен принести ему то, о чем он так мечтал, будет гораздо тяжелее.
Для такого крупного человека Торгуй двигался поистине стремительно. Воины Торгуна, очевидно, расставленные снаружи и внутри комнат третьего этажа, подобно волнам, сомкнули за ним свои ряды.
В то время как он проходил через пустое караульное помещение у сторожевых ворот и далее во двор замка, перед взором пленницы, как в калейдоскопе, пронеслись и выкрашенные известью стены замка, и покрытый травой внутренний двор. Бретана жадно всматривалась в столь дорогие и знакомые ей приметы обычной жизни Глендонвика. Направо находились помещения для воинов и стойла, а рядом — кузница. Напротив внутреннего двора был виден сад, где она так часто бродила среди фруктовых деревьев и где летом голова кружилась от пьянящего аромата цветущих роз.
Бретана изо всех сил старалась запечатлеть в памяти малейшие подробности из сцен своего детства, проносившихся в ее памяти. Если бы можно отчеканить в сознании все то, что она видела перед собой, то никакая судьба, сколь бы ужасной она ни оказалась и куда бы ее ни забросила, не лишила бы ее этих воспоминаний.
Но чем больше она всматривалась в окружающее, тем быстрее рассеивалось ее внимание и тем меньше ей удавалось сосредоточиться на нем. И хотя эта противная тряпка во рту мешала несчастной девушке выразить свои чувства словами, последнее отчаянное «прощай»! родному дому выражали ее глаза.
Быстрота, с которой действовал Торгун, превзошла самые худшие ожидания Бретаны. Она уже отказалась от бессмысленной борьбы с ним и теперь только часто оборачивалась назад, чтобы как можно дольше видеть высокие башенные стены, за которыми протекала ее жизнь.
Неожиданно Торгун выкрикнул какую-то команду, о смысле которой можно было догадаться по его тону. Как только Бретана снова смогла различать происшедшее вокруг, она увидела огромного, нервно перебирающего ногами боевого коня кремового цвета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
Бретана только кивнула, безмолвно признавая свое поражение. Торгуй облегченно разжал свои объятия и начал одевать ее.
Наконец-то свободными руками Бретана выровняла складки на тонкой талии и еще по-детски худых ногах. Затем откинув с лица несколько отбившихся прядей белокурых волос, она повернулась к Торгуну.
Тысячи мыслей вихрем пронеслись у нее в голове. С ужасом она начала понимать, что ее силой увезут из Глендонвика, и, может быть, навсегда. Сокрушаться приходилось не из-за того, что разрушится ее брак с Эдуардом, она потеряет то, ради чего на него пошла, — свой дом. И, что хуже всего, ее ждет судьба, которую ей, наверное, еще только предстоит увидеть как в кошмарном сне.
Бретана стояла вплотную к Торгуну, почти касаясь его груди. Ее большие глаза застыли в напряжении и наполнились жгучими слезами. Если бы ее взор не был так затуманен, она бы увидела тень сочувствия, которая промелькнула по лицу воина, однако влажная пелена на глазах отгородила ее от всего мира; осталась только тупая, ноющая боль, разрывающая тяжело бьющееся сердце.
Внезапно Торгун потянулся к Бретане и молча взял в свою тяжелую руку цвета бронзы подвеску из блестящего черного янтаря, которая была закреплена на тончайшей золотой цепочке, обвивавшей нежную шею девушки.
— Я сохраню это для тебя. — Одним резким движением, от которого шея Бретаны заныла, он сорвал подвеску с цепочки.
Ее страх, обострившийся с приближением неизбежного расставания с родным домом, вновь выплеснулся в припадке гнева.
— Презренный вор!
Ногтями она вцепилась в правую щеку Торгуна, которую в этом месте изогнутые контуры его шлема оставляли открытой, и оставила на ней кровавый след.
Несколько полированных камешков — вот все, что осталось ей в память о матери, причем одна серьга была украдена во время последнего рокового набега викингов. После смерти Эйлин Бретана лелеяла и постоянно носила на себе эту драгоценную реликвию.
Еще несколько мгновений назад она думала, что все силы исчерпаны, а вот теперь ярость ее разгорелась вновь. Забыв обо всем на свете, она неистово ринулась на Торгуна, пытаясь достать его руку с зажатой в ней подвеской. Но напрасно — как она ни старалась, длинные руки викинга пресекали все ее попытки сделать хоть что-то. Сжав руку Бретаны чуть выше локтя, он без всяких усилий удерживал ее перед собой на безопасном расстоянии.
— Нам надо идти. — С этими словами Торгун сунул подвеску в мешочек, плотно прилегающий к верхнему краю его кольчуги.
Затем он ловко схватил Бретану за руку и сжал ее кисть. Его рука сомкнулась в кулак, вот-вот готовый обрушиться на челюсть пленницы, которая несмотря ни на что бесстрашно пыталась освободить руку от железной хватки Торгуна.
— Ну что же, сама напросилась, дорогая. — Торгун обеими руками молниеносно схватил Бретану за плечи и рывком буквально отбросил от себя. Она почувствовала, как тело ее мучителя отклонилось назад и вправо, как будто он что-то поднимал с пола, и Бретана вздрогнула от острой боли: ее запястья оказались крепко связаны пеньковой веревкой. Больше она не могла произнести ни слова, так как почувствовала во рту вкус шерстяной тряпки.
— Думаю, так наше путешествие будет хоть сколько-нибудь спокойным, — невозмутимо произнес Торгун, завязывая сзади грубый шарф на ее белокурой голове, которой Бретана неистово мотала из стороны в сторону.
Связанная и беспомощная, Бретана готова была разорваться изнутри от переполнявшего ее гнева. Эти убийцы отняли у нее мать, а теперь они забирают и Глендонвик. И, в довершение всего, ее связали и заткнули рот, как какому-нибудь животному. Одна эта мысль заставляла гореть ее большие глаза жгучей ненавистью. Даже Торгун, который не мог думать ни о чем другом, как о немедленном возвращении на свою галеру, и тот почувствовал себя очень неуютно под обжигающим пламенем ее глаз.
Он и не ожидал от нее покорности, однако яростное сопротивление застало его врасплох. «Прямо дьяволица какая-то», — подумал он про себя.
Бретана вывела Торгуна из раздумий умело нанесенным резким ударом по ноге ниже колена. Торгун резко вскрикнул, что доставило Бретане большое удовольствие.
— Ну все, хватит! — взревел викинг, теперь уже по-настоящему взбешенный. Обхватив ее снизу одной рукой за бедра, а другой обняв за узкую спину, Торгун как пушинку поднял свою брыкающуюся добычу на руки. Не обращая внимания на ее приглушенные кляпом протесты и неистовые движения, он большими шагами устремился к выходу из спальни.
Несмотря на свой рост и отчаянное сопротивление, Бретана в мощных объятиях Торгуна казалась просто игрушкой. Да и сам скандинав ожидал, что его ценный приз, который должен принести ему то, о чем он так мечтал, будет гораздо тяжелее.
Для такого крупного человека Торгуй двигался поистине стремительно. Воины Торгуна, очевидно, расставленные снаружи и внутри комнат третьего этажа, подобно волнам, сомкнули за ним свои ряды.
В то время как он проходил через пустое караульное помещение у сторожевых ворот и далее во двор замка, перед взором пленницы, как в калейдоскопе, пронеслись и выкрашенные известью стены замка, и покрытый травой внутренний двор. Бретана жадно всматривалась в столь дорогие и знакомые ей приметы обычной жизни Глендонвика. Направо находились помещения для воинов и стойла, а рядом — кузница. Напротив внутреннего двора был виден сад, где она так часто бродила среди фруктовых деревьев и где летом голова кружилась от пьянящего аромата цветущих роз.
Бретана изо всех сил старалась запечатлеть в памяти малейшие подробности из сцен своего детства, проносившихся в ее памяти. Если бы можно отчеканить в сознании все то, что она видела перед собой, то никакая судьба, сколь бы ужасной она ни оказалась и куда бы ее ни забросила, не лишила бы ее этих воспоминаний.
Но чем больше она всматривалась в окружающее, тем быстрее рассеивалось ее внимание и тем меньше ей удавалось сосредоточиться на нем. И хотя эта противная тряпка во рту мешала несчастной девушке выразить свои чувства словами, последнее отчаянное «прощай»! родному дому выражали ее глаза.
Быстрота, с которой действовал Торгун, превзошла самые худшие ожидания Бретаны. Она уже отказалась от бессмысленной борьбы с ним и теперь только часто оборачивалась назад, чтобы как можно дольше видеть высокие башенные стены, за которыми протекала ее жизнь.
Неожиданно Торгун выкрикнул какую-то команду, о смысле которой можно было догадаться по его тону. Как только Бретана снова смогла различать происшедшее вокруг, она увидела огромного, нервно перебирающего ногами боевого коня кремового цвета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73