— Да, я знаю, — ответила Бретана, стараясь подбодрить и себя, и Бронвин.
Такое же настроение она силилась поддерживать в себе на всем протяжении короткого пути до дома Хаакона, куда она направлялась в сопровождении Магнуса и целой свиты сопровождающих. Она изо всех сил старалась отгонять мысли о том, что ожидает ее впереди. Этот брак Бретана воспринимала как судьбу, поджидающую ее в конце длинного, темного подземелья.
Пиршественный зал Хаакона был заполнен толпой, состоявшей из городских жителей: мужчин, женщин, детей, причем каждая семья усаживалась в соответствии со своим общественным положением. Помещение было окутано дымом от масляных светильников, которые вместе с ярким пламенем большого очага в центре зала освещали самодельную арену. Когда на нее упали лучи света, проникавшего через трубу на крыше, Бретана обратила внимание на возвышающийся помост, на котором сначала состоится церемония ее удочерения, а затем и свадьбы.
Приближаясь к огромному залу, она услышала звуки трубы и арфы, которые наполняли вечерний воздух. Когда же она вступила в помещение, наступила внезапная тишина. Бретана, которая в этот момент пыталась как-то приспособиться к непривычному для нее окружению, наконец поняла, что временное прекращение веселья вызвано ее появлением.
— Ярл Магнус!
Этот громогласный призыв раздался с дальнего конца залы. Бретана повернула голову в том направлении и увидела Хаакона, который поднимался со своего огромного деревянного трона, расположенного теперь на противоположной стороне возвышающейся платформы.
— Приветствуем тебя и твою дочь по поводу этого самого радостного события. Можно начинать?
— Да.
Голос Магнуса был преисполнен твердой решимости. Он взял Бретану за руку и пропустил вперед. Ей ничего не оставалось, как только подойти к возвышению.
Хаакон, несмотря на весь свой злокозненный нрав, очень постарался, чтобы выглядеть на этот раз как можно лучше. На нем был камзол из блестящей шелковой парчи, украшенный фигурами летающих чудовищ с переплетенными лапами, похожими на человеческие ноги. По контрасту с открытым нарядом Бретаны одежда Хаакона завершалась высоким воротником, который был застегнут на горле огромной серебряной брошью, инкрустированной множеством гранатов. С плеч ниспадал просторный красный плащ, края которого, как и в одежде Бретаны, были оторочены мехом горностая.
Из-под плаща виднелись ножны с мечом, который, как подозревала Бретана, выполняли больше декоративную, чем практическую функцию. Тем не менее вид оружия не мог не вызвать в ней еще большего ужаса.
— Леди…
Хаакон во все глаза уставился на невиданное прекрасное зрелище перед ним. Бретана почти окаменела — столько ничем не скрываемого вожделения было в его взгляде.
— Бретана, — быстро договорил Магнус, надеясь, что, услышав свое имя, дочь пройдет вперед. Бретана медленно взяла протянутую ей руку Хаакона и осторожно ступила на устланное коврами возвышение. Когда она стала рядом с ним, он взял ее за локоть и повернул лицом к зале. Она увидела перед собой множество людей, которые все как-то необычно смотрели на нее. Чувствовала она себя очень странно, как будто весь этот бред ей только снится.
— Ярл Магнус намерен официально удочерить своего ребенка, — начал Хаакон, внезапно отвлекая ее внимание от созерцания толпы. — В качестве конунга Трондбергена я объявляю, что он имеет на это право. Ярл Магнус, у тебя есть эль из трех мер?
— Есть, — ответил Магнус, опуская вправленный в оникс кубок в глубокую серебряную чашу, стоявшую у края возвышения.
Магнус ступил на возвышение, стал рядом с Хааконом и Бретаной и поместил пальцы дочери вокруг ножки кубка, выполненной в виде виноградной лозы. В этом и заключалась простая церемония удочерения девушки, но теперь, когда это было сделано официально, ничто не могло помешать ей выйти замуж за Хаакона.
— Пей, Бретана!
Магнус повторил эту команду, и на этот раз в его голосе звучал металл. Его дочь, частично желая забыться, а частично просто потому, что была вне себя от ужаса, подняла кубок и разом осушила его.
— Ты забил быка?
Хаакон гнал церемонию полным ходом вперед, к свадебным торжествам, желая поскорее завершить эту прелюдию.
— Да! — ответил Магнус. — Принесен в жертву трехгодовалый бык. — С него содрана шкура и сшит башмачок. Теперь я предлагаю его своей дочери в знак того, что она наделяется законным правом стать наследницей всего, чем я владею.
— Дочь, — продолжал он, ставя башмачок у ноги Бретаны, — иди по моим стопам и владей всем, что у меня есть.
Бретана, которая все еще не пришла в себя от всего происходящего, не могла и пальцем шевельнуть. Внезапно на возвышение взобрались две служанки Хаакона, которые сняли с Бретаны правый башмачок и, почти насильно подтолкнув ее вперед, заставили вставить ногу в ритуальную обувь. Как только она сделала шаг, в зале раздался громкий шум приветствий, который означал, то она признана в качестве законной дочери своего отца. Радостные крики затихли только тогда, когда Хаакон поднял руку, призывая к спокойствию.
— А теперь по нашему закону вновь обретенной дочери ярла Магнуса нужен официальный свидетель. Это должен быть викинг, который подтвердит ее новое положение.
— Леди Бретана, — продолжал он с улыбкой, — эту услугу с удовольствием окажет вам наш брат Торгуй.
Хаакон отступил назад и указал в сторону боковой части возвышения, где в небольшой группе почтенных ярлов сидел Торгуй.
Торгуй! Это имя молнией промелькнуло в ее сознании, сразу же заставив вернуться к действительности, которую до этого момента она смутно воспринимала как сквозь густой клубящийся туман. Она и мысли не допускала, что он согласится прийти сюда и наблюдать за тем, как она становится женой его брата. Но вот он, с до боли знакомым лицом, сидит среди других гостей.
Полная нерешимости, она бросила быстрый взгляд на Торгуна, хотя и не знала, зачем она это делает. Ответом ей была улыбка, лучше сказать, та сардоническая, злобная усмешка, которую она так часто видела на его лице раньше.
Она знала, зачем пришел Торгуй. Своим присутствием он хочет унизить ее, показав всему городу, что, взяв ее в жены, Хаакон не сломил его.
Но она восторжествует и над ним, и над его братом, показав обоим свое собственное презрение.
Впервые с тех пор, как она вошла в этот дом, Бретана заговорила:
— Так что, я должна сесть с ним?
— Да, — все еще улыбаясь, ответил Хаакон. — Ему на колени, как велит наш обычай. Он сам должен видеть башмачок.
Торгуй сидел, удивляясь про себя утонченной пытке, которую Хаакон изобрел для него, и в то же время пораженный тем, насколько прекрасна стоявшая перед ним Бретана. Медленно, как будто под действием гипноза, Бретана сошла с возвышения и сделала навстречу к нему несколько шагов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73