Индиго начала кричать и все отрицать, но она понимала, как был прав ее муж.
— Милочка, постарайся повнимательнее приглядеться к себе самой. Как ты это называешь, — путешествие в самой себе? Но ты путешествуешь с закрытыми глазами. Может, я действительно никчемный ублюдок, каким ты меня считаешь, но я вижу свои недостатки. А ты свои прикрыла хрупкой гордостью. И высоко задираешь нос. Ты презираешь мужчин и маскируешься индейскими нарядами, чтобы самой никогда не забыть, кто ты есть на самом деле. Брэндон показал тебе, что будет, если ты покинешь свое убежище.
Индиго закрыла уши руками. Правда или нет, она не желает слушать это, она это не вынесет.
— Прекрати!
— Нет, я не перестану! Если мне придется выложить перед тобой всю правду, чтобы у нас не развалился брак, я стану это делать каждый чертов час и каждый день, пока ты не раскроешь свои глаза и не поймешь реальную жизнь.
Девушка покачала головой.
— Ты оказалась в ловушке, не так ли? Ты никак не можешь решить, кого ты больше ненавидишь — меня или себя.
— Нет, пожалуйста, нет…
В его голосе слышалось отвращение, когда он сказал.
— Как я могу тебя уважать? Тебя? Ты — никчемная скво! Ты еле двигалась по тонкому льду с той секунды, как вышла за меня замуж. Неправильно! Ты не двигалась, а ползла! И я никак не мог привести тебя в порядок. Твоя мать спорит с твоим отцом. Она может в конце концов сделать так, как он хочет. Но она не боится отстаивать свою точку зрения. А ты не можешь этого делать. Черт побери, нет. Ты же замужем за белым человеком.
Индиго схватила покрывало и закуталась в него, как будто это была ее единственная защита. В тишине раздавались только ее рыдания, и резкое дыхание Джейка. Девушка вздрогнула, когда он снова заговорил:
— Где твой нож, Индиго? С того дня, как мы поженились, ты перестала носить его. Твои родители говорят, что раньше ты каждый день упражнялась в метании ножа.
Она судорожно всхлипывала.
— Я… Я д-думала, что т-тебе будет это неприятно. Раздался хриплый смех.
— Правильно. То, что ты ловко управляешься с ножами, делает тебя еще более индеанкой, правда? И ты можешь разговаривать с животными… Белые женщины не могут делать это.
Джейк показал на окно.
— И мы не можем забыть Лобо. Правда в том, что ты оставляешь окно открытым потому, что веришь, что его дух остался там, и что так будет всегда, и ты хочешь, чтобы он знал, что ты не закрыла свое сердце для него. Когда я спросил тебя об этом, ты замялась и ничего не сказала мне прямо. Почему? Это индейская примета. И ты не можешь признаться в этом, разве я не прав?
Было видно, что он ждал ответа. Когда Индиго ничего не сказала, он продолжил:
— Ты боялась признаться во всем этом. Ты боялась, что я вдруг проснусь и пойму, кто ты такая. Скво. На три четверти белая, но все еще никто!
Ей стало горько от этих обвинений. Она ясно представила, кто она такая.
— Не смей мне говорить, что я — никто! Все совсем не так!
— Ты не чистокровная белая, и в твоих книжках твое происхождение принижает тебя.
Она уставилась на него, не желая верить тому, что он ей говорил, хотя знала, что частично это правда.
— Нет! Я горжусь тем, что принадлежу к племени команчей!
— Слова, — насмешливо сказал он. — Это красивые слова, и ты пыталась жить согласно словам. Так тебе было спокойнее. Если ты носишь эти перья, как гордый стяг, и эту жуткую шляпу, какой белый мужчина посмотрит на тебя, не говоря уже о том, что никто на тебе не женится! Спаси и помилуй, этого не должно произойти. Брэндон и его друзья показали тебе, как станет относиться к тебе белый мужчина, не так ли?
Индиго сильнее прижала руку к глазам.
— И тут появился я.
Он стоял перед ней со стиснутыми кулаками. Его мышцы чудесно вырисовывались под бронзовой кожей.
— И я захотел тебя, не обращая внимания на перья и все такое. Белый мужчина, который не предаст тебя. Белый мужчина, который понравился твоему отцу, что стало еще одним моим минусом. Я был для тебя опасностью с той самой секунды, как ты увидела меня. Как бы я хорошо mi относился к тебе, ты знала, что тебе следует быть настороже, потому что я — белый.
В полумраке его глаза стали черными. Индиго застонала и попыталась приглушить звук, прижав руку ко рту.
Джейк махнул рукой.
— И что же происходит теперь? Скво, которой собирается попользоваться белый мужчина. Кто я такой, это не имеет никакого значения. Ты видишь меня в черном свете. Мне очень жаль, но леопард не может избавиться от своих пятен!
Он медленно приблизился к ней.
— Индиго, что мне теперь делать? Может, стоит поставить тебя передо мной на колени? Чтобы ты знала свое место — место скво. Мне не хочется разочаровывать тебя.
Индиго смотрела на него испуганными глазами.
— Да, я слышал все, что он сказал тебе тогда. Каждое грязное, ужасное слово. Давай.
Он щелкнул пальцами и указал ей на пол.
— Вот здесь передо мной, а мы посмотрим, как ты станешь ползать. Ты ведь ждала этого? Чтобы я наконец понял, кто ты такая, и стал с тобой обращаться так, как это делал Брэндон.
— Так нечестно, — дрожащим голосом прошептала она.
— Честно? А ты была честной по отношению ко мне? — резко спросил он ее.
Индиго смотрела на него сквозь слезы. Нет, она не была честной и справедливой к нему с самого начала.
— Джейк, прости меня. Ради Бога, прости меня. Я понимаю, что ужасно вела себя. И мне… мне стыдно!
Он долго не отводил от нее своих темных, обиженных глаз, потом прошептал:
— Если тебе стыдно, по-настоящему стыдно, встань на колени и скажи это. Докажи мне и себе прямо сейчас, что ты понимаешь, что я не Брэндон Маршалл.
Индиго сжала кулачки.
— Ты — совсем не такой, я это знаю, — рыдала она.
— Докажи это. Тебе надо признать то, что этот факт больше всего пугает тебя, — настаивал Джейк хриплым голосом. — Докажи, что ты веришь мне, что я хорошо к тебе отношусь. Я клянусь, что ты никогда об этом не пожалеешь.
Индиго опять вспомнила ужасные вещи. Она представила себя в тринадцать лет, когда она стояла на лужайке, и на нее надвигались пятеро мужчин. Они желали, чтобы она ползала перед ними на брюхе. Индейская потаскушка. Это ругательство не переставая звучало у нее в мозгу. Она посмотрела на пол, куда указал ей Джейк. Казалось, что это место было в тысяче миль отсюда. Конечно, он был не таким, как Брэндон Маршалл и его дружки. Она все прекрасно знала. Но спаси ее Бог, она не станет перед ним на колени!
Девушка закричала, и у нее плечи дергались от рыданий.
— Я… я не могу!
— Почему?
— Я боюсь, — призналась Индиго. — Я не должна бояться. Я понимаю, что мне нечего бояться. Но ничего не могу поделать — я боюсь.
Джейк внимательно посмотрел на нее.
— Спасибо тебе и за это. Ты сказала мне правду. Я не ожидал, что ты мне скажешь это. Это два самых сложных слова — Я боюсь!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101
— Милочка, постарайся повнимательнее приглядеться к себе самой. Как ты это называешь, — путешествие в самой себе? Но ты путешествуешь с закрытыми глазами. Может, я действительно никчемный ублюдок, каким ты меня считаешь, но я вижу свои недостатки. А ты свои прикрыла хрупкой гордостью. И высоко задираешь нос. Ты презираешь мужчин и маскируешься индейскими нарядами, чтобы самой никогда не забыть, кто ты есть на самом деле. Брэндон показал тебе, что будет, если ты покинешь свое убежище.
Индиго закрыла уши руками. Правда или нет, она не желает слушать это, она это не вынесет.
— Прекрати!
— Нет, я не перестану! Если мне придется выложить перед тобой всю правду, чтобы у нас не развалился брак, я стану это делать каждый чертов час и каждый день, пока ты не раскроешь свои глаза и не поймешь реальную жизнь.
Девушка покачала головой.
— Ты оказалась в ловушке, не так ли? Ты никак не можешь решить, кого ты больше ненавидишь — меня или себя.
— Нет, пожалуйста, нет…
В его голосе слышалось отвращение, когда он сказал.
— Как я могу тебя уважать? Тебя? Ты — никчемная скво! Ты еле двигалась по тонкому льду с той секунды, как вышла за меня замуж. Неправильно! Ты не двигалась, а ползла! И я никак не мог привести тебя в порядок. Твоя мать спорит с твоим отцом. Она может в конце концов сделать так, как он хочет. Но она не боится отстаивать свою точку зрения. А ты не можешь этого делать. Черт побери, нет. Ты же замужем за белым человеком.
Индиго схватила покрывало и закуталась в него, как будто это была ее единственная защита. В тишине раздавались только ее рыдания, и резкое дыхание Джейка. Девушка вздрогнула, когда он снова заговорил:
— Где твой нож, Индиго? С того дня, как мы поженились, ты перестала носить его. Твои родители говорят, что раньше ты каждый день упражнялась в метании ножа.
Она судорожно всхлипывала.
— Я… Я д-думала, что т-тебе будет это неприятно. Раздался хриплый смех.
— Правильно. То, что ты ловко управляешься с ножами, делает тебя еще более индеанкой, правда? И ты можешь разговаривать с животными… Белые женщины не могут делать это.
Джейк показал на окно.
— И мы не можем забыть Лобо. Правда в том, что ты оставляешь окно открытым потому, что веришь, что его дух остался там, и что так будет всегда, и ты хочешь, чтобы он знал, что ты не закрыла свое сердце для него. Когда я спросил тебя об этом, ты замялась и ничего не сказала мне прямо. Почему? Это индейская примета. И ты не можешь признаться в этом, разве я не прав?
Было видно, что он ждал ответа. Когда Индиго ничего не сказала, он продолжил:
— Ты боялась признаться во всем этом. Ты боялась, что я вдруг проснусь и пойму, кто ты такая. Скво. На три четверти белая, но все еще никто!
Ей стало горько от этих обвинений. Она ясно представила, кто она такая.
— Не смей мне говорить, что я — никто! Все совсем не так!
— Ты не чистокровная белая, и в твоих книжках твое происхождение принижает тебя.
Она уставилась на него, не желая верить тому, что он ей говорил, хотя знала, что частично это правда.
— Нет! Я горжусь тем, что принадлежу к племени команчей!
— Слова, — насмешливо сказал он. — Это красивые слова, и ты пыталась жить согласно словам. Так тебе было спокойнее. Если ты носишь эти перья, как гордый стяг, и эту жуткую шляпу, какой белый мужчина посмотрит на тебя, не говоря уже о том, что никто на тебе не женится! Спаси и помилуй, этого не должно произойти. Брэндон и его друзья показали тебе, как станет относиться к тебе белый мужчина, не так ли?
Индиго сильнее прижала руку к глазам.
— И тут появился я.
Он стоял перед ней со стиснутыми кулаками. Его мышцы чудесно вырисовывались под бронзовой кожей.
— И я захотел тебя, не обращая внимания на перья и все такое. Белый мужчина, который не предаст тебя. Белый мужчина, который понравился твоему отцу, что стало еще одним моим минусом. Я был для тебя опасностью с той самой секунды, как ты увидела меня. Как бы я хорошо mi относился к тебе, ты знала, что тебе следует быть настороже, потому что я — белый.
В полумраке его глаза стали черными. Индиго застонала и попыталась приглушить звук, прижав руку ко рту.
Джейк махнул рукой.
— И что же происходит теперь? Скво, которой собирается попользоваться белый мужчина. Кто я такой, это не имеет никакого значения. Ты видишь меня в черном свете. Мне очень жаль, но леопард не может избавиться от своих пятен!
Он медленно приблизился к ней.
— Индиго, что мне теперь делать? Может, стоит поставить тебя передо мной на колени? Чтобы ты знала свое место — место скво. Мне не хочется разочаровывать тебя.
Индиго смотрела на него испуганными глазами.
— Да, я слышал все, что он сказал тебе тогда. Каждое грязное, ужасное слово. Давай.
Он щелкнул пальцами и указал ей на пол.
— Вот здесь передо мной, а мы посмотрим, как ты станешь ползать. Ты ведь ждала этого? Чтобы я наконец понял, кто ты такая, и стал с тобой обращаться так, как это делал Брэндон.
— Так нечестно, — дрожащим голосом прошептала она.
— Честно? А ты была честной по отношению ко мне? — резко спросил он ее.
Индиго смотрела на него сквозь слезы. Нет, она не была честной и справедливой к нему с самого начала.
— Джейк, прости меня. Ради Бога, прости меня. Я понимаю, что ужасно вела себя. И мне… мне стыдно!
Он долго не отводил от нее своих темных, обиженных глаз, потом прошептал:
— Если тебе стыдно, по-настоящему стыдно, встань на колени и скажи это. Докажи мне и себе прямо сейчас, что ты понимаешь, что я не Брэндон Маршалл.
Индиго сжала кулачки.
— Ты — совсем не такой, я это знаю, — рыдала она.
— Докажи это. Тебе надо признать то, что этот факт больше всего пугает тебя, — настаивал Джейк хриплым голосом. — Докажи, что ты веришь мне, что я хорошо к тебе отношусь. Я клянусь, что ты никогда об этом не пожалеешь.
Индиго опять вспомнила ужасные вещи. Она представила себя в тринадцать лет, когда она стояла на лужайке, и на нее надвигались пятеро мужчин. Они желали, чтобы она ползала перед ними на брюхе. Индейская потаскушка. Это ругательство не переставая звучало у нее в мозгу. Она посмотрела на пол, куда указал ей Джейк. Казалось, что это место было в тысяче миль отсюда. Конечно, он был не таким, как Брэндон Маршалл и его дружки. Она все прекрасно знала. Но спаси ее Бог, она не станет перед ним на колени!
Девушка закричала, и у нее плечи дергались от рыданий.
— Я… я не могу!
— Почему?
— Я боюсь, — призналась Индиго. — Я не должна бояться. Я понимаю, что мне нечего бояться. Но ничего не могу поделать — я боюсь.
Джейк внимательно посмотрел на нее.
— Спасибо тебе и за это. Ты сказала мне правду. Я не ожидал, что ты мне скажешь это. Это два самых сложных слова — Я боюсь!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101