От Сина не укрылись дрожь губ и искорки в глазах Чарлз, и, со своей стороны, он тоже пожалел, что не может насладиться зрелищем ее смеха. Наверняка это преображало ее.
Он заговорил, убеждая своих похитительниц, что лучше всего будет отпустить его в Шефтсбери одного — за Хоскин-зом и для покупки женской одежды. Чарлз вынуждена была признать справедливость его доводов и отправилась за верховой лошадью. Должно быть, раньше они жили в своем родовом гнезде.
— Я поеду не один? — осведомился лорд Син, когда Честити вернулась с двумя оседланными лошадьми. — Зачем вам зря рисковать?
— Не зря. Это разумная мера предосторожности, милорд.
— Но в такой непосредственной близости от дома вас могут узнать!
— И что же? — Честити усмехнулась. — Я не живу отшельником.
— Да, но зачем наводить на мысль, что между мной и нами есть что-то общее? Займитесь лучше своим превращением в грума. Есть у вас одежда попроще?
— Нет.
— Тогда посмотрим, что найдется в карете. — Лорд Син пошел через сад, но при виде исцарапанной дверцы остановился на полушаге. — Это необходимо?
— Ну… карета с гербом всегда привлекает внимание! — объяснила Честити с трепетом в голосе, за который сама себя возненавидела.
— О! Вижу, вы — сторонник крайних мер. — Лорд Син холодно посмотрел на нее. — Признайтесь, это был выпад против меня? Так вот, он вам не удался — карета не моя, а брата. Когда Родгар узнает о вашей выходке, вы получите столько горячих, что неделю не сможете сидеть. — С минуту он раздумывал. — Краска скроет следы вашей бурной деятельности, и слава Богу. Если карета с гербом привлекает внимание, то изуродованная — тем более.
Не дожидаясь ответа и не глядя больше на Честити, он скрылся внутри. Вскоре на траву шлепнулся узел.
— Это все принадлежит Гарри, моему груму. Он немного выше вас, так что должно подойти. — В узле оказались грубая рубаха, заплатанные штаны и линялый шейный платок. Все это Син небрежно бросил ей. — Не нужно морщиться, все чистое. Обувь, головной убор и верхнюю одежду возьмите свои, но на вашем месте я бы на них немного потоптался, для правдоподобия.
— Я так и сделаю, — буркнула Честити и повернулась, чтобы уйти. — Пойду переоденусь.
— А здесь чем хуже? — осведомился лорд Син, стоявший со скрещенными руками и прислонившись к карете. — Вы что же, сама стыдливость? Или опасаетесь, что я буду пожирать глазами ваше угловатое тело? Можете быть совершенно спокойны, я решительно предпочитаю женский пол.
— Ни минуты не сомневаюсь! — Честити снова покраснела, проклиная дурацкую привычку. — Дело не в этом, милорд. Я и в самом деле несколько… стыдлив.
— Представляю, как над вами издевались в школе! — крикнул лорд Син ей вслед.
Войдя в дом, раздосадованная Честити изо всех сил хлопнула дверью.
— Почему я не оставила его на дороге?!
— И хорошо, что не оставила, — сказала Верити, паковавшая вещи, и губы ее дрогнули в улыбке. — Это кладезь премудростей. Кому придет в голову высматривать леди средних лет с кормилицей и младенцем?
— Средних лет? Это он-то? — Честити повертела в руках поношенное тряпье. — Лучше бы я настояла на роли… ну, скажем, матери.
— Мать, которая моложе дочери и к тому же стриженая? Ах, почему парики сейчас носят только мужчины! В былые времена вопрос решился бы проще.
Рука Честити сама собой потянулась к чахлой поросли на месте некогда длинных и густых локонов.
— Прости, милая! — Верити бросилась обнимать сестру. — Мне не следовало упоминать о волосах. Но ведь они отрастут!
— Конечно, отрастут. Если помнишь, отец обрил меня наголо. А чего наговорил при этом! — Она передернула плечами, словно сбрасывая груз неприятных воспоминаний. — Зато он исправил дело, вынудив меня надеть мужское. Бритоголовая женщина выглядит нелепо, а юноша всегда может надеть паричок. Согласись, из меня получился недурной парень, и сейчас это кстати. Никому в голову не придет выискивать во мне женщину.
— Отец смягчится… — начала Верити, но Честити перебила ее:
— Не упоминай о нем! Он прогнал меня с глаз долой, а я за это вычеркнула его из своей жизни.
— Но ведь он всегда желал нам добра, — вздохнула сестра.
— Он желал добра в первую очередь себе.
— Как ты можешь так говорить о родном отце!
— Если он тебе такой родной, отчего же ты не спешишь в его любящие объятия?
Верити помолчала, скатывая пару чулок, потом подняла взгляд.
— В самом деле, после всего случившегося…
Зная, как много означают для Верити родственные узы и как она мучается своим отношением к отцу, Честити обняла ее. Ведь ее собственная вера в отцовскую справедливость тоже рухнула не сразу.
— Все образуется, вот увидишь. Мы наладим свою жизнь без помощи отца. «Непогрешимый», скажите на милость! Тот, кто первым назвал его так, не слишком разбирался в людях.
— Я много думала над твоими вчерашними словами и нахожу, что наш союз с сэром Уильямом не имел особого смысла, а уж твой с сэром Генри — и того меньше. Возможно, с годами отец впал в слабоумие.
— О нет, ты не права. Для этого он все еще слишком молод и полон сил. Он яростно жаждет власти и, без сомнения, имел свои причины выдать нас за Вернемов.
Принц Фредерик Уэльский скончался десять лет назад. Граф Уолгрейв, его ровесник и близкий друг, связывал с ним все свои амбиции, выжидая, когда умрет старый король и трон перейдет к Фредерику. По иронии судьбы тот умер сравнительно молодым, и наследником был объявлен младший сын, ныне король Георг III, всецело находившийся под влиянием своей матери принцессы Августы и Бьюта, ее фаворита-шотландца. Такой поворот событий дорого обошелся графу Уолгрейву.
— Бедный отец, — пробормотала Честити насмешливо. — Когда хочешь быть ближе к трону, следует играть на обе стороны — так, на всякий случай. Зря он пренебрегал леди Августой.
— И восстановил ее против себя, всячески занимая время принца Фредерика. А все потому, что, по его мнению, женщины не заслуживают внимания.
— Похоже, у него никогда не было дара предвидения, — сказала Честити после короткого раздумья, — иначе как объяснить это слепое стремление связать наше имя с Вернемами? Разве что сэр Уильям имел какой-то вес.
— Вес? — Верити хмыкнула, не поворачиваясь от сундука. — В глазах леди Августы? Никогда! Она терпеть не могла сэра Уильяма, как и любого недруга Бьюта, с которыми ее связывают узы безмерной симпатии.
— Узы бесстыдной симпатии.
— Честити!
— Разве не так? Если для тебя это ново, ты поистине слепа. Бесстыдство объясняет эту симпатию — у красавчика Бьюта мозги с горошину и кроличья отвага!
— Право же, Честити! — Верити попыталась удержаться от смешка, но не сумела. — А если честно, здесь я вполне согласна с отцом: такой фаворит опаснее для страны, чем любой внешний враг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98