Сознавая, что это тщетно, девушка все равно возилась в седле, ища более удобной позы и тем самым усугубляя свои мучения. К тому же возня могла привлечь внимание Сина, а это было бы самое худшее.
В десять часов они без проблем миновали мирно спящую деревню Вудлендс-Грин.
— Куда теперь? — спросила Честити, стараясь не морщиться.
— На юг, — ответил Син обычным своим легким тоном, где за каждым словом ощущалась беззаботная улыбка.
Честити любила этот тон, хотя порой и досадовала. Невозможно было поверить, что плохое может случиться с Сином Маллореном или с ней, пока он рядом.
— Почему на юг? Разве мы направляемся не в Лондон?
— Тебя будут искать в первую очередь на главной дороге — той, что ведет из Бата через Мейденхед. Южнее мы выедем на Саутгемптонскую дорогу. Она не так оживленна, можно будет гнать лошадей во всю прыть. Ты еще не устала?
— Совсем чуть-чуть, — ответила она, зная, что простое «нет» не будет принято в расчет и последуют расспросы.
— Наверное, надо тебя где-то оставить… нет, лучше не стоит! Каждый раз, как я это делаю, ты влипаешь в историю.
Чеетити бросила на Сина вороватый взгляд. Он намекает на историю с Хлоей? Но если бы тогда он опознал ее, разве стал бы молчать?
— Что ты хочешь сказать? — осторожно осведомилась она.
— То, что сегодня утром я оставил тебя в «Голове сарацина», а вечером обнаружил на окраине порта в объятиях постороннего мужчины.
— Ах, ты об этом! Только не говори, что действие развернулось по моему сценарию.
— Я говорю, это судьба. Тебе предначертаны мужские объятия. Очень надеюсь, что мои.
У Честити не нашлось сил для дальнейшего разговора. Как быть, если выяснится, что Син узнал ее в распутнице Хлое? Эта мысль породила цепь сладостных воспоминаний, которые пришлось безжалостно подавить.
Син отпустил поводья, время от времени поглядывая на темные очертания всадницы рядом. Что-то было не так, и он понятия не имел, что именно. Честити казалась хрупкой. Без сомнения, она умолчала о том, что с ней случилось в этот день.
Быть может, ее уже отдали в бордель и как раз оттуда она сбежала? Что ей пришлось там вынести?
Возникло настойчивое искушение послать Верити и ее майора к дьяволу и целиком посвятить себя этой подавленной девушке. Например, увезти ее далеко-далеко и там исцелить все раны, телесные и душевные. Но Син не был уверен, что потом ее можно будет оставить одну — где угодно, даже в стенах крепости с хорошо вооруженным гарнизоном. Чувство опасности было таким сильным, что хотелось усадить Честити перед собой и везти, крепко прижимая к груди. Он вообразил себе реакцию и отказался от этой мысли.
Что это за звук? Она что же, плачет? Пропади пропадом эта тьма!
— Как дела? — на всякий случай спросил он.
— Нормально, как же еще! — отрезала Честити.
Син приказал себе не изводиться без очевидной причины и вернуться к практическим вопросам.
— Я хотел предупредить, что дорога здесь неровная, и к тому же мы скоро приедем в Слоу. Я поведу свою лошадь в поводу.
Он спешился. Честити, скрипя зубами, последовала его примеру.
— Ты могла бы остаться в седле.
— Я с удовольствием разомну ноги, — возразила она вполне искренне.
Идти пешком тоже было болезненно, но не настолько, как ехать верхом. За время поездки рубцы, должно быть, сильно распухли.
Целый участок дороги был сильно разбит, в глубоких, неровных колеях скопилась вода. Местами попадались большие лужи. К счастью, оба они были в сапогах.
Еще две деревни остались позади. В каждой из них Честити была на грани того, чтобы взмолиться о передышке, но оба раза справилась с собой и промолчала. Казалось, целую вечность назад и в другом мире она поставила перед собой цель — устроить судьбы сестры и крохотного племянника — и шла к этой цели шаг за шагом и уже находилась на завершающем этапе. Никак нельзя сдаться именно теперь…
Честити споткнулась. Син поддержал ее, ухватив за правую руку. Она вскрикнула.
— В чем дело? — В темноте он нащупал вздутие. — Что это?
— Так, ерунда.
— Откуда?
— Я… оцарапалась. Не знаю где.
Честити зашагала дальше. Син помедлил, потом последовал за ней. В глазах у нее стояли слезы — отчасти боли, отчасти безмерной усталости. Тьма была очень кстати, потому что скрывала их.
— Кажется, сарай темнеет справа от дороги. Вряд ли в нем держат скот — поблизости не видно жилых строений. Скорее всего это сеновал. Остановимся и передохнем.
Отлично, но как потом заставить себя продолжать путь?
— Это ни к чему! Мы ведь спешим.
— Ты называешь это «спешим»? К тому же мы уже достаточно далеко от Мейденхеда и можем позволить себе передышку. Потом можно будет поднажать, а ехать без остановки неразумно, да еще в таком мраке. Не хватало свалиться, получить ушиб или растянуть связку. Идем! Вот дырка в живой изгороди.
Пришлось подчиниться. Вообще говоря, «пришлось» не вполне отражало суть. Все существо Честити рвалось навстречу отдыху.
В самом деле, за изгородью оказался сарай. Был он ветхий и, судя по всему, заброшенный, но все же в нем сохранилось достаточно сена, чтобы накормить лошадей и устроиться самим. Син собрал сено в кучу и накрыл сюртуком.
— Привал! Всем садиться и отдыхать!
Девушка осторожно опустилась на сюртук, чувствуя разом все свои рубцы и ссадины, но предвкушая возможность расслабить усталое тело. В сарае было еще темнее, но близость Сина ощущалась как теплое и ласковое прикосновение.
— Приляг на мое плечо, — сказал он немного погодя. — Будет удобнее.
— А тебе?
— Обо мне не беспокойся.
Прилечь на плечо хотелось, но Честити опасалась, что это только начало и что дело зайдет много дальше простого отдыха Она была слишком опустошена даже для короткой любовной интерлюдии. Более того, Син мог обнаружить рубцы.
— У меня нет намерения обольстить тебя, — сказал он. — Даю слово. Я всего лишь хочу, чтобы ты получше отдохнула.
Когда Син в чем-то заверял, усомниться было невозможно. С бесконечными предосторожностями девушка устроилась в выемке его плеча. Казалось, это уютное углубление устроено природой именно для женской головы. Рука легла на плечо, тепло тел смешалось, и Честити почувствовала себя укрытой от жестокости мира.
Усталость взяла свое.
— Нам нельзя спать сразу обоим… — пробормотала Честити. — Это опасно…
— Чем же? Чтобы отыскать нас в этом сарае, твоему отцу пришлось бы как следует поколдовать. Спите спокойно, леди Честити Уэр.
— И ты не возражаешь? — Язык уже едва слушался.
— Против сна?
— Против имени.
— А почему я должен возражать?
— Ты не можешь… не можешь любить меня… такую.
— Мне лучше знать. Спи!
* * *
Казалось, уже минуту спустя ее осторожно потрясли за плечо.
Открыв глаза, Честити увидела над головой дырявую крышу, через которую просачивался утренний свет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98
В десять часов они без проблем миновали мирно спящую деревню Вудлендс-Грин.
— Куда теперь? — спросила Честити, стараясь не морщиться.
— На юг, — ответил Син обычным своим легким тоном, где за каждым словом ощущалась беззаботная улыбка.
Честити любила этот тон, хотя порой и досадовала. Невозможно было поверить, что плохое может случиться с Сином Маллореном или с ней, пока он рядом.
— Почему на юг? Разве мы направляемся не в Лондон?
— Тебя будут искать в первую очередь на главной дороге — той, что ведет из Бата через Мейденхед. Южнее мы выедем на Саутгемптонскую дорогу. Она не так оживленна, можно будет гнать лошадей во всю прыть. Ты еще не устала?
— Совсем чуть-чуть, — ответила она, зная, что простое «нет» не будет принято в расчет и последуют расспросы.
— Наверное, надо тебя где-то оставить… нет, лучше не стоит! Каждый раз, как я это делаю, ты влипаешь в историю.
Чеетити бросила на Сина вороватый взгляд. Он намекает на историю с Хлоей? Но если бы тогда он опознал ее, разве стал бы молчать?
— Что ты хочешь сказать? — осторожно осведомилась она.
— То, что сегодня утром я оставил тебя в «Голове сарацина», а вечером обнаружил на окраине порта в объятиях постороннего мужчины.
— Ах, ты об этом! Только не говори, что действие развернулось по моему сценарию.
— Я говорю, это судьба. Тебе предначертаны мужские объятия. Очень надеюсь, что мои.
У Честити не нашлось сил для дальнейшего разговора. Как быть, если выяснится, что Син узнал ее в распутнице Хлое? Эта мысль породила цепь сладостных воспоминаний, которые пришлось безжалостно подавить.
Син отпустил поводья, время от времени поглядывая на темные очертания всадницы рядом. Что-то было не так, и он понятия не имел, что именно. Честити казалась хрупкой. Без сомнения, она умолчала о том, что с ней случилось в этот день.
Быть может, ее уже отдали в бордель и как раз оттуда она сбежала? Что ей пришлось там вынести?
Возникло настойчивое искушение послать Верити и ее майора к дьяволу и целиком посвятить себя этой подавленной девушке. Например, увезти ее далеко-далеко и там исцелить все раны, телесные и душевные. Но Син не был уверен, что потом ее можно будет оставить одну — где угодно, даже в стенах крепости с хорошо вооруженным гарнизоном. Чувство опасности было таким сильным, что хотелось усадить Честити перед собой и везти, крепко прижимая к груди. Он вообразил себе реакцию и отказался от этой мысли.
Что это за звук? Она что же, плачет? Пропади пропадом эта тьма!
— Как дела? — на всякий случай спросил он.
— Нормально, как же еще! — отрезала Честити.
Син приказал себе не изводиться без очевидной причины и вернуться к практическим вопросам.
— Я хотел предупредить, что дорога здесь неровная, и к тому же мы скоро приедем в Слоу. Я поведу свою лошадь в поводу.
Он спешился. Честити, скрипя зубами, последовала его примеру.
— Ты могла бы остаться в седле.
— Я с удовольствием разомну ноги, — возразила она вполне искренне.
Идти пешком тоже было болезненно, но не настолько, как ехать верхом. За время поездки рубцы, должно быть, сильно распухли.
Целый участок дороги был сильно разбит, в глубоких, неровных колеях скопилась вода. Местами попадались большие лужи. К счастью, оба они были в сапогах.
Еще две деревни остались позади. В каждой из них Честити была на грани того, чтобы взмолиться о передышке, но оба раза справилась с собой и промолчала. Казалось, целую вечность назад и в другом мире она поставила перед собой цель — устроить судьбы сестры и крохотного племянника — и шла к этой цели шаг за шагом и уже находилась на завершающем этапе. Никак нельзя сдаться именно теперь…
Честити споткнулась. Син поддержал ее, ухватив за правую руку. Она вскрикнула.
— В чем дело? — В темноте он нащупал вздутие. — Что это?
— Так, ерунда.
— Откуда?
— Я… оцарапалась. Не знаю где.
Честити зашагала дальше. Син помедлил, потом последовал за ней. В глазах у нее стояли слезы — отчасти боли, отчасти безмерной усталости. Тьма была очень кстати, потому что скрывала их.
— Кажется, сарай темнеет справа от дороги. Вряд ли в нем держат скот — поблизости не видно жилых строений. Скорее всего это сеновал. Остановимся и передохнем.
Отлично, но как потом заставить себя продолжать путь?
— Это ни к чему! Мы ведь спешим.
— Ты называешь это «спешим»? К тому же мы уже достаточно далеко от Мейденхеда и можем позволить себе передышку. Потом можно будет поднажать, а ехать без остановки неразумно, да еще в таком мраке. Не хватало свалиться, получить ушиб или растянуть связку. Идем! Вот дырка в живой изгороди.
Пришлось подчиниться. Вообще говоря, «пришлось» не вполне отражало суть. Все существо Честити рвалось навстречу отдыху.
В самом деле, за изгородью оказался сарай. Был он ветхий и, судя по всему, заброшенный, но все же в нем сохранилось достаточно сена, чтобы накормить лошадей и устроиться самим. Син собрал сено в кучу и накрыл сюртуком.
— Привал! Всем садиться и отдыхать!
Девушка осторожно опустилась на сюртук, чувствуя разом все свои рубцы и ссадины, но предвкушая возможность расслабить усталое тело. В сарае было еще темнее, но близость Сина ощущалась как теплое и ласковое прикосновение.
— Приляг на мое плечо, — сказал он немного погодя. — Будет удобнее.
— А тебе?
— Обо мне не беспокойся.
Прилечь на плечо хотелось, но Честити опасалась, что это только начало и что дело зайдет много дальше простого отдыха Она была слишком опустошена даже для короткой любовной интерлюдии. Более того, Син мог обнаружить рубцы.
— У меня нет намерения обольстить тебя, — сказал он. — Даю слово. Я всего лишь хочу, чтобы ты получше отдохнула.
Когда Син в чем-то заверял, усомниться было невозможно. С бесконечными предосторожностями девушка устроилась в выемке его плеча. Казалось, это уютное углубление устроено природой именно для женской головы. Рука легла на плечо, тепло тел смешалось, и Честити почувствовала себя укрытой от жестокости мира.
Усталость взяла свое.
— Нам нельзя спать сразу обоим… — пробормотала Честити. — Это опасно…
— Чем же? Чтобы отыскать нас в этом сарае, твоему отцу пришлось бы как следует поколдовать. Спите спокойно, леди Честити Уэр.
— И ты не возражаешь? — Язык уже едва слушался.
— Против сна?
— Против имени.
— А почему я должен возражать?
— Ты не можешь… не можешь любить меня… такую.
— Мне лучше знать. Спи!
* * *
Казалось, уже минуту спустя ее осторожно потрясли за плечо.
Открыв глаза, Честити увидела над головой дырявую крышу, через которую просачивался утренний свет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98