Лорд Хедерингтон, этот распутник, и здесь остался верен себе.
В центре каждого из столов красовалось блюдо с фигурой из бланманже, причем женская фигура вызывала подлинный ажиотаж. Джентльмены наперебой снимали губами вишенки, изображавшие соски. Пьяный лакей тут же заменял их другими, из большой чаши. Развилка бедер демонстрировала Гнездо из зелени петрушки. Иное дело мужская фигура: здесь вверх гордо торчал огурец. Честити подумала, что не прикоснется больше к этому овощу.
Как и следовало ожидать, Грешем отошел принять участие в забаве с вишенками. Син за ним не последовал. Это мешало ускользнуть, но давало шанс предупредить его о присутствии брата. Девушка потянулась за куриной ножкой, как бы случайно навалившись ему на спину. Секунда — и записка перекочевала из лифа в карман. Едва успев отстраниться, Син круто повернулся и уставился на нее, словно видел впервые.
— Что такое, милорд?
— Нет… ничего.
Краем глаза она заметила, что Грешем как раз сунулся носом в бланманже. Мелькнула мысль: сейчас или никогда!
— Мне нужно отлучиться… по нужде, — сказала Честити Сину и сделала шаг в сторону.
— Мне тоже, — быстро произнес он, взял ее за локоть и повлек прочь.
Не успев моргнуть глазом, девушка оказалась снаружи, под звездным ноябрьским небом. Ледяной ветер сразу пронизал ее до костей.
— Куда мы идем?
— Отлить, моя крошка, — грубо ответил Син. — Тебе же нужно по нужде! А может, Грешем чересчур велик, чтобы разжевать и проглотить?
— Мне холодно!
Сбросив сюртук, он поймал в него Честити, как в сачок.
— Теплее?
— Но, милорд…
Она не договорила. Поцелуй был грубым, как и тон, однако Честити слишком долго ждала его и приняла таким, как есть, пусть даже он предназначался совсем другой женщине. Она прижалась всем телом и с жадностью втянула в себя мужской язык. У него был винный, терпкий, невыразимо сладостный привкус.
Внезапно объятия разжались, ее снова повлекли вперед. Ноги не слушались и норовили подкоситься.
— Маллорен, негодяй ты эдакий! Верни мою девочку, а себе найди другую! — заревели от дверей. — Это нечестно!!!
Грешем ругался минут пять, но потом ушел в дом, с треском хлопнув дверью.
— Хочешь вернуться к нему? — спросил Син. Честити молча помотала головой.
— Чего же ты хочешь? — спросил он мягче. Вот он, шанс, единственный и неповторимый! Шанс насладиться его любовью, оставшись неузнанной!
— Я хочу вас, милорд… — прошептала девушка.
— С чего бы это вдруг? — спросил Син, приподнимая ее лицо за подбородок.
Она промолчала. Кончики пальцев скользнули вниз по шее и плечу, пробрались за жесткую кромку корсета, нащупали под сорочкой сосок. Весь этот вечер был таким напряженным и возбуждающим, что одного прикосновения хватило, чтобы Честити совершенно утратила рассудок и, когда Син потерся о ее бедра своими, она ответила тем же, вся дрожа.
— А ведь и в самом деле ты меня хочешь… — сказал он тихо, словно в раздумье. — Что ж, маленькая распутница, ты меня получишь. — Он снова повлек ее, на этот раз вокруг дома.
— Куда мы идем?
— К черному ходу. Я не намерен драться с другом на дуэли за обладание тобой — ты этого не стоишь.
Эти несколько слов заставили девушку оскорбленно вскинуть голову. Син принял ее за женщину легкого поведения и обращался с ней соответственно. Но если пойти на попятную, такой шанс больше не представится.
Выбор был сделан. Честити последовала за Сином.
Глава 11
Двери черного хода вели на кухню, где царила такая неразбериха, что оставалось лишь удивляться, как дом еще не подожжен. Вдребезги пьяная прислуга честно старалась обеспечить непрерывное поступление еды и напитков к гостям, но кое-кто уже махнул на эту задачу рукой как на непосильную: баранья нога обугливалась на вертеле, а служанка рядом храпела, развесив губы. Никто даже не заметил, как Син нагрузил корзинку съестным, только кухарка слепо пошарила рукой в той части стола, где только что стояла миска взбитых сливок. Не найдя ее, махнула рукой.
— Зачем нам столько всего? — робко полюбопытствовала Честити.
— Разве у тебя не волчий голод? Я намерен удовлетворить его сполна.
Син улыбался, но тон был холодный, осуждающий. Это было даже кстати — не хотелось, чтобы он был нежен с подружкой на одну ночь. Девушка припомнила, что еще недавно шарахалась от его нежности к Чарлзу. Они все время жили в паутине сотканной ею лжи.
У черной лестницы стояла лампа для зажигания свечей. Син запалил одну и передал своей спутнице. Трудно объяснить, что он чувствовал в эти минуты. Он укрыл Честити Уэр в безопасном месте только для того, чтобы она сбежала оттуда, размалеванная и расфранченная. В поисках низменных удовольствий, конечно, — иначе зачем весь этот антураж? А он-то приписывал ей невинность души!
С одной стороны, Син болезненно переживал свою ошибку, с другой — намерен был обратить ее себе на пользу. Его не одурачить, как беднягу Грешема, захотела — будь добра идти до конца! Если разобраться, это очень кстати, поскольку поможет утолить давнее вожделение. Его нельзя сравнить, например, с этим болваном Вернемом, и даже если Честити Уэр переспала с половиной Англии, Сина Маллорена она запомнит на всю жизнь!
Они поднялись на два пролета и оказались перед зеленой дверью, за которой начинался пыльный, безмолвный коридор.
— Я так и думал, что детское крыло в этом доме давным-давно заброшено.
Дверь закрылась, наглухо отделив их от вакханалии внизу. В коридоре царствовала не только тишина, но и холод. Осмотрев четыре комнаты, Син выбрал одну. Судя по узкой кровати под скромным лоскутным покрывалом, когда-то здесь была спальня няньки или гувернантки.
— В ведерке остался уголь, есть и растопка, — заметил Син, опуская корзинку. — Мерзнуть не придется.
Свеча давала слишком мало света. Честити поставила ее рядом с корзинкой и плотнее закуталась в сюртук, хранивший запах Сина. Постепенно ею овладели сомнения. Леди Честити Уэр с мужчиной, украдкой, в давно покинутой пыльной комнате, в чужой постели!
Между тем Син, пустив на растопку изъеденную мышами книгу, довольно быстро развел огонь. Комната сразу стала приветливее. Девушка инстинктивно придвинулась ближе к камину и ненадолго забылась, глядя на танцующее пламя. Ее вернул к действительности голос Сина:
— Миледи, ложе готово!
Он успел сбросить матрас на пол и накрыть одеялом. Опустившись в вихре юбок на эту импровизированную постель, девушка поняла, что судьба ее решена. Син подвинул корзинку ближе, уселся и набросил лоскутное покрывало на колени им обоим.
— Вам не холодно без сюртука? — спросила Честити, кутаясь.
— Ничуть.
Она смущенно отвела взгляд. Син желал ее. Девушка приняла бокал вина, сделала сразу несколько глотков и благодарно ощутила в жилах горячую волну.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98
В центре каждого из столов красовалось блюдо с фигурой из бланманже, причем женская фигура вызывала подлинный ажиотаж. Джентльмены наперебой снимали губами вишенки, изображавшие соски. Пьяный лакей тут же заменял их другими, из большой чаши. Развилка бедер демонстрировала Гнездо из зелени петрушки. Иное дело мужская фигура: здесь вверх гордо торчал огурец. Честити подумала, что не прикоснется больше к этому овощу.
Как и следовало ожидать, Грешем отошел принять участие в забаве с вишенками. Син за ним не последовал. Это мешало ускользнуть, но давало шанс предупредить его о присутствии брата. Девушка потянулась за куриной ножкой, как бы случайно навалившись ему на спину. Секунда — и записка перекочевала из лифа в карман. Едва успев отстраниться, Син круто повернулся и уставился на нее, словно видел впервые.
— Что такое, милорд?
— Нет… ничего.
Краем глаза она заметила, что Грешем как раз сунулся носом в бланманже. Мелькнула мысль: сейчас или никогда!
— Мне нужно отлучиться… по нужде, — сказала Честити Сину и сделала шаг в сторону.
— Мне тоже, — быстро произнес он, взял ее за локоть и повлек прочь.
Не успев моргнуть глазом, девушка оказалась снаружи, под звездным ноябрьским небом. Ледяной ветер сразу пронизал ее до костей.
— Куда мы идем?
— Отлить, моя крошка, — грубо ответил Син. — Тебе же нужно по нужде! А может, Грешем чересчур велик, чтобы разжевать и проглотить?
— Мне холодно!
Сбросив сюртук, он поймал в него Честити, как в сачок.
— Теплее?
— Но, милорд…
Она не договорила. Поцелуй был грубым, как и тон, однако Честити слишком долго ждала его и приняла таким, как есть, пусть даже он предназначался совсем другой женщине. Она прижалась всем телом и с жадностью втянула в себя мужской язык. У него был винный, терпкий, невыразимо сладостный привкус.
Внезапно объятия разжались, ее снова повлекли вперед. Ноги не слушались и норовили подкоситься.
— Маллорен, негодяй ты эдакий! Верни мою девочку, а себе найди другую! — заревели от дверей. — Это нечестно!!!
Грешем ругался минут пять, но потом ушел в дом, с треском хлопнув дверью.
— Хочешь вернуться к нему? — спросил Син. Честити молча помотала головой.
— Чего же ты хочешь? — спросил он мягче. Вот он, шанс, единственный и неповторимый! Шанс насладиться его любовью, оставшись неузнанной!
— Я хочу вас, милорд… — прошептала девушка.
— С чего бы это вдруг? — спросил Син, приподнимая ее лицо за подбородок.
Она промолчала. Кончики пальцев скользнули вниз по шее и плечу, пробрались за жесткую кромку корсета, нащупали под сорочкой сосок. Весь этот вечер был таким напряженным и возбуждающим, что одного прикосновения хватило, чтобы Честити совершенно утратила рассудок и, когда Син потерся о ее бедра своими, она ответила тем же, вся дрожа.
— А ведь и в самом деле ты меня хочешь… — сказал он тихо, словно в раздумье. — Что ж, маленькая распутница, ты меня получишь. — Он снова повлек ее, на этот раз вокруг дома.
— Куда мы идем?
— К черному ходу. Я не намерен драться с другом на дуэли за обладание тобой — ты этого не стоишь.
Эти несколько слов заставили девушку оскорбленно вскинуть голову. Син принял ее за женщину легкого поведения и обращался с ней соответственно. Но если пойти на попятную, такой шанс больше не представится.
Выбор был сделан. Честити последовала за Сином.
Глава 11
Двери черного хода вели на кухню, где царила такая неразбериха, что оставалось лишь удивляться, как дом еще не подожжен. Вдребезги пьяная прислуга честно старалась обеспечить непрерывное поступление еды и напитков к гостям, но кое-кто уже махнул на эту задачу рукой как на непосильную: баранья нога обугливалась на вертеле, а служанка рядом храпела, развесив губы. Никто даже не заметил, как Син нагрузил корзинку съестным, только кухарка слепо пошарила рукой в той части стола, где только что стояла миска взбитых сливок. Не найдя ее, махнула рукой.
— Зачем нам столько всего? — робко полюбопытствовала Честити.
— Разве у тебя не волчий голод? Я намерен удовлетворить его сполна.
Син улыбался, но тон был холодный, осуждающий. Это было даже кстати — не хотелось, чтобы он был нежен с подружкой на одну ночь. Девушка припомнила, что еще недавно шарахалась от его нежности к Чарлзу. Они все время жили в паутине сотканной ею лжи.
У черной лестницы стояла лампа для зажигания свечей. Син запалил одну и передал своей спутнице. Трудно объяснить, что он чувствовал в эти минуты. Он укрыл Честити Уэр в безопасном месте только для того, чтобы она сбежала оттуда, размалеванная и расфранченная. В поисках низменных удовольствий, конечно, — иначе зачем весь этот антураж? А он-то приписывал ей невинность души!
С одной стороны, Син болезненно переживал свою ошибку, с другой — намерен был обратить ее себе на пользу. Его не одурачить, как беднягу Грешема, захотела — будь добра идти до конца! Если разобраться, это очень кстати, поскольку поможет утолить давнее вожделение. Его нельзя сравнить, например, с этим болваном Вернемом, и даже если Честити Уэр переспала с половиной Англии, Сина Маллорена она запомнит на всю жизнь!
Они поднялись на два пролета и оказались перед зеленой дверью, за которой начинался пыльный, безмолвный коридор.
— Я так и думал, что детское крыло в этом доме давным-давно заброшено.
Дверь закрылась, наглухо отделив их от вакханалии внизу. В коридоре царствовала не только тишина, но и холод. Осмотрев четыре комнаты, Син выбрал одну. Судя по узкой кровати под скромным лоскутным покрывалом, когда-то здесь была спальня няньки или гувернантки.
— В ведерке остался уголь, есть и растопка, — заметил Син, опуская корзинку. — Мерзнуть не придется.
Свеча давала слишком мало света. Честити поставила ее рядом с корзинкой и плотнее закуталась в сюртук, хранивший запах Сина. Постепенно ею овладели сомнения. Леди Честити Уэр с мужчиной, украдкой, в давно покинутой пыльной комнате, в чужой постели!
Между тем Син, пустив на растопку изъеденную мышами книгу, довольно быстро развел огонь. Комната сразу стала приветливее. Девушка инстинктивно придвинулась ближе к камину и ненадолго забылась, глядя на танцующее пламя. Ее вернул к действительности голос Сина:
— Миледи, ложе готово!
Он успел сбросить матрас на пол и накрыть одеялом. Опустившись в вихре юбок на эту импровизированную постель, девушка поняла, что судьба ее решена. Син подвинул корзинку ближе, уселся и набросил лоскутное покрывало на колени им обоим.
— Вам не холодно без сюртука? — спросила Честити, кутаясь.
— Ничуть.
Она смущенно отвела взгляд. Син желал ее. Девушка приняла бокал вина, сделала сразу несколько глотков и благодарно ощутила в жилах горячую волну.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98