«Человек – не остров», как сказал Джон Донн.
Она обняла его и уткнулась лицом в его плечо.
– Как с вами спокойно, Макс.
Он осторожно отстранил ее и похлопал ладонью по спине.
Глава 2
Мара Тэйт занялась психоанализом с таким же энтузиазмом, с каким делала почти все, за что бы ни бралась. Она прилагала отчаянные усилия, стараясь посвятить Фидлера во все свои сокровенные мысли и чувства. Иногда ее искренность смущала и даже тяготила его, как, например, в тех случаях, когда она посвящала его в свои любовные дела, посвящала со всеми подробностями. Мара рассказала даже о том, как ее, тринадцатилетнюю, соблазнил молодой грум, нанятый ухаживать за красавцем пони, которого подарил ей на день рождения отец.
– Впрочем, слово «соблазнил» – не совсем точное и не вполне уместное, – говорила она, – потому что именно я, полная жизни молоденькая девушка, жаждавшая узнать и испробовать все, в том числе и страсть, разумеется, именно я соблазнила грума.
Я бесстыднейшим образом все это подготовила, – продолжала Мара. – Выбравшись из-за праздничного стола, отправилась в конюшню – якобы полюбоваться подарком. Только предварительно сняла штанишки. Я гладила Принца и разговаривала с ним довольно долго, а потом притворилась, что забыла что-то наверху, на сеновале, где мы с подругами устраивали приемы, когда нам хотелось поговорить о мальчиках и сексе в полном уединении. Как бы то ни было, я попросила Джорджа подержать для меня приставную лестницу. – Мара рассмеялась и подергала себя за мочку уха. – Если пользоваться нынешним жаргоном, этот парень по-настоящему завел меня. Он был крупным блондином с синими глазами, и у него были крепкие мускулы.
Мара лукаво улыбнулась, взглянув на Фидлера, она понимала, что смущает его.
– Но более всего меня прельщало то, что находилось у него в штанах, – добавила она.
Фидлер кашлянул и потянулся за стаканом с водой. Мара сидела напротив него за письменным столом в низком, обитом кожей кресле. Закинув ногу на ногу, она демонстрировала собеседнику свои длинные изящные ноги, обтянутые шелковистыми чулками.
– Я вам наскучила, доктор?
– Просто щекочете мне нервы. Продолжайте, мисс Тэйт.
– Ну и шлюха я была! Взбиралась по лестнице, а бедный Джордж стоял внизу, созерцая то, что у меня под юбкой. Глаза его выкатывались из орбит, а лицо покраснело. Я, конечно, сразу догадалась, что с ним происходит. И там, на сеновале, я притворилась, будто что-то ищу, а потом я попросила его подняться и помочь мне. Бедняжка – он держал руку в кармане, стараясь скрыть то, что скрыть никак не мог. Так или иначе, но оказалось, что мы сплелись в клубок и принялись кататься по сену. Однако вполне невинно…
– Я в этом не сомневаюсь, – сказал Фидлер и снова откашлялся.
– И тогда, разумеется, совершенно случайно я схватила его за… В общем, вы поняли за что. – Она улыбнулась. – А остальное произошло так, как происходит всегда. Или вы хотите, чтобы я рассказала со всеми подробностями?
– В этом нет необходимости. Я прекрасно представляю, как все происходило.
После грума в жизни Мары появлялось множество мужчин, последними же были Льюис О’Тул, ее главный бухгалтер, и Роберт Хантер, глава юридической фирмы, представлявшей «Тэйт интернэшнл индастриз».
Фидлеру больно было сознавать, что вечером Мара отправится домой, чтобы заниматься любовью с одним из этих мужчин, они же с Рут будут лежать в постели: она – читая последний романтический шедевр, а он – пытаясь сосредоточиться на последнем номере журнала «Психиатр» и одновременно рисуя в своих фантазиях Мару и О’Тула в самых непристойных позах, а также Мару и Хантера, а иногда – всех троих, устроившихся на просторном ложе.
Фидлер отвел взгляд от стройных ног Мары и заставил себя обратиться к записям в блокноте.
– И у вас никогда не возникало желания выйти замуж?
– О! Несколько раз у меня появлялась такая идея, но разум всякий раз брал верх над чувством. Видите ли, я очень серьезно отношусь к браку. Вступая в брак, берешь на себя огромную ответственность. Если я когда-нибудь выйду замуж, я захочу иметь полный набор благ, главное – уютный коттедж на лоне природы, окруженный частоколом из белого штакетника. Представляю себя и своих детишек: мы стоим на закате у ворот в ожидании любимого супруга и отца, который вот-вот вернется с работы…
Фидлер запрокинул голову и громко расхохотался:
– О Господи! Мара Тэйт в домашнем платье и в белом переднике! Меняющая детям мокрые подгузники! О Господи!.. – Фидлер даже прослезился от смеха. – Да мне легче представить Джека Кеннеди в качестве торговца обувью.
На лице Мары появилось какое-то ностальгическое выражение.
– По правде говоря, – сказала она, – из Джека Кеннеди получился бы чертовски удачливый торговец обувью. Он добился бы успеха в любом деле, за какое бы ни взялся. Я в этом отношении на него похожа. Если предпочту бизнесу жизнь жены и матери, то буду чертовски хорошей женой и матерью.
– Не сомневаюсь, что будете.
Фидлер ухватился за возможность продолжить разговор на тему, от которой Мара всегда старательно уклонялась. Она избегала говорить об этой стороне своей жизни даже на сеансах психоанализа.
– Почему вы не расскажете мне о президенте Кеннеди? Он был для вас… чем-то особенным?
Мара грустно улыбнулась, и Фидлер понял: эта улыбка ему не предназначалась.
– Был ли он для меня чем-то особенным? Джек – особенная личность для всех своих друзей. Он вообще необыкновенная личность.
– Я имел в виду совсем не это. Занимал ли он особое место среди ваших привязанностей?
– Конечно. Я была влюблена в него. И по-прежнему влюблена… Послушайте, Макс, я отношусь к браку очень серьезно, я уже говорила вам об этом. Причем не только к своему возможному замужеству, но к браку вообще. На случай, если я почему-либо не говорила об этом прежде, скажу вам. Я никогда не заводила романов с женатыми мужчинами. И никогда не зарилась на собственность других женщин. Джек Кеннеди и все остальные женатые мужчины, которых я знаю, – они для меня не существуют.
Теперь Фидлеру казалось, что он начинает постигать психологию Мары, однако ему предстояло исследовать глубины ее подсознания, и куда приведет этот извилистый путь, пока еще было неясно. Если бы ему повезло, то, возможно, этот путь превратился бы в радугу, озаряющую все вокруг; временами эта радуга уже возникала перед его мысленным взором.
«Я женатый мужчина – прочно, надежно и навсегда. Поэтому для меня нет надежды на какие-то любовные отношения с Марой Тэйт!»
Радуга потускнела и исчезла, и его «эго», уже выросшее до размеров огромного воздушного шара, лопнуло и съежилось.
«Я всего-навсего маленький смешной комик вроде Чаплина в мешковатых штанах».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95
Она обняла его и уткнулась лицом в его плечо.
– Как с вами спокойно, Макс.
Он осторожно отстранил ее и похлопал ладонью по спине.
Глава 2
Мара Тэйт занялась психоанализом с таким же энтузиазмом, с каким делала почти все, за что бы ни бралась. Она прилагала отчаянные усилия, стараясь посвятить Фидлера во все свои сокровенные мысли и чувства. Иногда ее искренность смущала и даже тяготила его, как, например, в тех случаях, когда она посвящала его в свои любовные дела, посвящала со всеми подробностями. Мара рассказала даже о том, как ее, тринадцатилетнюю, соблазнил молодой грум, нанятый ухаживать за красавцем пони, которого подарил ей на день рождения отец.
– Впрочем, слово «соблазнил» – не совсем точное и не вполне уместное, – говорила она, – потому что именно я, полная жизни молоденькая девушка, жаждавшая узнать и испробовать все, в том числе и страсть, разумеется, именно я соблазнила грума.
Я бесстыднейшим образом все это подготовила, – продолжала Мара. – Выбравшись из-за праздничного стола, отправилась в конюшню – якобы полюбоваться подарком. Только предварительно сняла штанишки. Я гладила Принца и разговаривала с ним довольно долго, а потом притворилась, что забыла что-то наверху, на сеновале, где мы с подругами устраивали приемы, когда нам хотелось поговорить о мальчиках и сексе в полном уединении. Как бы то ни было, я попросила Джорджа подержать для меня приставную лестницу. – Мара рассмеялась и подергала себя за мочку уха. – Если пользоваться нынешним жаргоном, этот парень по-настоящему завел меня. Он был крупным блондином с синими глазами, и у него были крепкие мускулы.
Мара лукаво улыбнулась, взглянув на Фидлера, она понимала, что смущает его.
– Но более всего меня прельщало то, что находилось у него в штанах, – добавила она.
Фидлер кашлянул и потянулся за стаканом с водой. Мара сидела напротив него за письменным столом в низком, обитом кожей кресле. Закинув ногу на ногу, она демонстрировала собеседнику свои длинные изящные ноги, обтянутые шелковистыми чулками.
– Я вам наскучила, доктор?
– Просто щекочете мне нервы. Продолжайте, мисс Тэйт.
– Ну и шлюха я была! Взбиралась по лестнице, а бедный Джордж стоял внизу, созерцая то, что у меня под юбкой. Глаза его выкатывались из орбит, а лицо покраснело. Я, конечно, сразу догадалась, что с ним происходит. И там, на сеновале, я притворилась, будто что-то ищу, а потом я попросила его подняться и помочь мне. Бедняжка – он держал руку в кармане, стараясь скрыть то, что скрыть никак не мог. Так или иначе, но оказалось, что мы сплелись в клубок и принялись кататься по сену. Однако вполне невинно…
– Я в этом не сомневаюсь, – сказал Фидлер и снова откашлялся.
– И тогда, разумеется, совершенно случайно я схватила его за… В общем, вы поняли за что. – Она улыбнулась. – А остальное произошло так, как происходит всегда. Или вы хотите, чтобы я рассказала со всеми подробностями?
– В этом нет необходимости. Я прекрасно представляю, как все происходило.
После грума в жизни Мары появлялось множество мужчин, последними же были Льюис О’Тул, ее главный бухгалтер, и Роберт Хантер, глава юридической фирмы, представлявшей «Тэйт интернэшнл индастриз».
Фидлеру больно было сознавать, что вечером Мара отправится домой, чтобы заниматься любовью с одним из этих мужчин, они же с Рут будут лежать в постели: она – читая последний романтический шедевр, а он – пытаясь сосредоточиться на последнем номере журнала «Психиатр» и одновременно рисуя в своих фантазиях Мару и О’Тула в самых непристойных позах, а также Мару и Хантера, а иногда – всех троих, устроившихся на просторном ложе.
Фидлер отвел взгляд от стройных ног Мары и заставил себя обратиться к записям в блокноте.
– И у вас никогда не возникало желания выйти замуж?
– О! Несколько раз у меня появлялась такая идея, но разум всякий раз брал верх над чувством. Видите ли, я очень серьезно отношусь к браку. Вступая в брак, берешь на себя огромную ответственность. Если я когда-нибудь выйду замуж, я захочу иметь полный набор благ, главное – уютный коттедж на лоне природы, окруженный частоколом из белого штакетника. Представляю себя и своих детишек: мы стоим на закате у ворот в ожидании любимого супруга и отца, который вот-вот вернется с работы…
Фидлер запрокинул голову и громко расхохотался:
– О Господи! Мара Тэйт в домашнем платье и в белом переднике! Меняющая детям мокрые подгузники! О Господи!.. – Фидлер даже прослезился от смеха. – Да мне легче представить Джека Кеннеди в качестве торговца обувью.
На лице Мары появилось какое-то ностальгическое выражение.
– По правде говоря, – сказала она, – из Джека Кеннеди получился бы чертовски удачливый торговец обувью. Он добился бы успеха в любом деле, за какое бы ни взялся. Я в этом отношении на него похожа. Если предпочту бизнесу жизнь жены и матери, то буду чертовски хорошей женой и матерью.
– Не сомневаюсь, что будете.
Фидлер ухватился за возможность продолжить разговор на тему, от которой Мара всегда старательно уклонялась. Она избегала говорить об этой стороне своей жизни даже на сеансах психоанализа.
– Почему вы не расскажете мне о президенте Кеннеди? Он был для вас… чем-то особенным?
Мара грустно улыбнулась, и Фидлер понял: эта улыбка ему не предназначалась.
– Был ли он для меня чем-то особенным? Джек – особенная личность для всех своих друзей. Он вообще необыкновенная личность.
– Я имел в виду совсем не это. Занимал ли он особое место среди ваших привязанностей?
– Конечно. Я была влюблена в него. И по-прежнему влюблена… Послушайте, Макс, я отношусь к браку очень серьезно, я уже говорила вам об этом. Причем не только к своему возможному замужеству, но к браку вообще. На случай, если я почему-либо не говорила об этом прежде, скажу вам. Я никогда не заводила романов с женатыми мужчинами. И никогда не зарилась на собственность других женщин. Джек Кеннеди и все остальные женатые мужчины, которых я знаю, – они для меня не существуют.
Теперь Фидлеру казалось, что он начинает постигать психологию Мары, однако ему предстояло исследовать глубины ее подсознания, и куда приведет этот извилистый путь, пока еще было неясно. Если бы ему повезло, то, возможно, этот путь превратился бы в радугу, озаряющую все вокруг; временами эта радуга уже возникала перед его мысленным взором.
«Я женатый мужчина – прочно, надежно и навсегда. Поэтому для меня нет надежды на какие-то любовные отношения с Марой Тэйт!»
Радуга потускнела и исчезла, и его «эго», уже выросшее до размеров огромного воздушного шара, лопнуло и съежилось.
«Я всего-навсего маленький смешной комик вроде Чаплина в мешковатых штанах».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95