– прошептала она, в ужасе глядя на мужа.
Он громко рассмеялся, хотя сама Виола не видела причин для веселья. Скорее наоборот.
– Не стоит принимать такой вид, словно я попросил тебя голой пробежать по Пэлл-Мэлл.
– Хэммонд, как ты можешь?
Она скосила глаза на горничную и лакея, стоявших у входной двери.
– Мы всего лишь едем в Гайд-парк, – сказал он, все еще смеясь.
– Но это означает, что мы должны проехаться по Роттен-роу! – с нескрываемым возмущением воскликнула она. – Вместе!
– Не понимаю, что тебя так расстроило.
– Мы с тобой едем вместе в открытом ландо?
Ей стало не по себе.
– В такой день едва ли не половина общества будет в парке. И все нас увидят!
– Мы женаты, Виола. По-моему, в дуэнье ты не нуждаешься.
Но она не желала слушать доводов рассудка. Пронзив его яростным взглядом, она выхватила перчатки у горничной и принялась натягивать.
– Ты та самая причина, по которой возникла необходимость в дуэнье!
Он усмехнулся с таким довольным видом, что ей немедленно захотелось взять свои слова обратно.
– Я действительно придумал множество хитрых способов избавить тебя от братского надзора.
– Не желаю показываться с тобой на Роттен-роу!
– Боишься, что увидят, как я целую тебя в шею?
Именно этого она и боялась.
Виола почувствовала, как шею стало покалывать.
– Хэммонд, я не желаю слушать ничего подобного, – прошипела она, снова многозначительно оглядываясь. – Это неприлично. Кроме того, меня это абсолютно не касается.
– Нет?
– Нет. Потому что я никуда не еду.
– Что случилось, Виола? Не хочешь показывать знакомым, что мы помирились?
– Мы не помирились! И я не собираюсь разъезжать с тобой по Гайд-парку, давая всем повод думать, что между нами что-то есть.
– Поскольку мы еще не живем вместе, вряд ли это должно тебя беспокоить.
– Если ты таким образом решил добиться того, чтобы нам посылали приглашения на двоих, можешь быть уверен: сплетни распространятся очень быстро. И у меня нет особого желания подогревать их таким образом. Я никуда не еду!
– Если ты не поедешь со мной… – Он осекся, взглянул на слуг, после чего наклонился к ее уху и очень тихо сказал: – Если не поедешь со мной, я утащу тебя силой и сам посажу в экипаж. Любой гуляющий по площади станет свидетелем необычного зрелища, а поскольку, предполагаю, ты так легко не сдашься и станешь сопротивляться, все поймут, что наше примирение не состоялось. Хочешь, чтобы все было именно так?
– Ты дал слово не применять силу! – яростным шепотом напомнила она.
– О нет. Я дал слово, что не возьму тебя силой, – пояснил он. – По моему мнению, все остальное – честная игра.
– Теперь я должна добавить к списку описаний твоих душевных качеств еще и слово «грубиян».
– Но как я говорил ранее, грубая сила тоже может пригодиться.
Виола ничуть не сомневалась, что он исполнит свою угрозу, и напомнила себе, что сейчас главное – тактика выжидания. Рано или поздно ему надоест игра, и он отступит.
– В таком случае едем, – согласилась она и, дождавшись, когда лакей откроет дверь, вышла на крыльцо. – Чем скорее мы отправимся в парк, тем скорее все закончится.
– Вот та Виола, которую я помню, – облегченно вздохнул он. – Энергичная, любящая приключения, готовая все испытать.
Его ландо стояло у обочины. Он помог ей сесть и сам уселся рядом на сиденье из тисненой красной кожи. На полу у их ног стояли корзинка для пикников и кожаный мешок.
Когда-то еще до свадьбы они часто устраивали пикники, в присутствии третьих лиц, конечно. Но он всегда ухитрялся утащить ее в укромный уголок и украсть поцелуй-другой, подогревая ее пробуждающееся желание. Тогда, он творил волшебство и сейчас надеялся, что это ему снова удастся.
Он пытался вернуть те счастливые дни в надежде возродить ее чувства к нему, тем более что теперь имел право на законных основаниях целовать ее без необходимости прятаться от посторонних глаз. Они женаты. Он мог делать с ней все, что пожелает.
Как она и предсказывала, в Гайд-парке было многолюдно. Экипажи и всадники, заполнившие Роттен-роу, продвигались невыносимо медленно, усугубляя терзания Виолы. Она замечала, как шепчутся окружающие, вне всякого сомнения, гадавшие, что свело вместе лорда и леди Хэммонд.
До чего же неприятно быть предметом разговоров! А ведь ей пришлось годами выносить злорадные взгляды, сплетни и слухи. Разумеется, сестра герцога всегда на виду, но именно многочисленные похождения Хэммонда делали ее одним из самых частых объектов злословия в обществе. Кроме того, многие считали, что она во многом виновата, поскольку не смогла дать мужу наследника.
Сколько лет она существовала тихо, вела спокойную жизнь, славилась безупречным поведением, и все лишь для того, чтобы общество почти забыло о ней. Да и о чем сплетничать, если она ни разу не дала повода для скандала! И вот теперь из-за абсурдного стремления Джона примириться ее имя вновь полощут на страницах светской хроники!
Оба то и дело кивали знакомым, как того требовали правила приличия, но Джон, к величайшему облегчению Виолы, ни разу не остановил ландо, пока они не оказались в более уединенной части парка. Кучер натянул поводья, и два лакея, сопровождавшие супружескую пару, подхватили корзинку и мешок. Джон привел жену в тенистое местечко на берегу небольшого пруда.
– Подойдет? – осведомился он.
Конечно, наедине они не остались: вокруг полно гуляющих, и те, кто знал лорда и леди Хэммонд, переглядывались и перешептывались. Но здесь все-таки куда спокойнее, чем в центре парка, да еще в такой солнечный день. Конечно, подойдет.
Дождавшись знака, лакеи расстелили одеяло. Виола уселась. Юбки цвета слоновой кости живописно раскинулись. Но она немного подобрала ноги, чтобы дать место Джону. Он уселся напротив. Слуги расставили тарелки, разложили серебряные приборы и салфетки.
Виола медлила, стягивая перчатки.
– Виола!
– Д-да? – пробормотала она, заставив себя поднять глаза.
– Поверь, совершенно не важно, что о тебе думают люди.
– Для меня важно.
– И все-таки не стоит показывать, что тебя задевает чужое мнение, – посоветовал Джон.
Она снова огляделась.
– К завтрашнему дню перевес в ставках, несомненно, будет в твою пользу. Во всех клубах. Мужчины будут аплодировать тебе за то, что наконец-то заставил дерзкую, скандальную, непокорную фурию-жену выполнить свой долг.
– Если они будут говорить именно это, значит, не слишком хорошо тебя знают.
– Потому что я намерена выиграть нашу маленькую войну?
– Нет. Потому что ты не фурия, – рассмеялся он. – А вот непокорная – дело другое.
Будь проклят он со своим обаянием! Он может делать все, что угодно, говорить все, что угодно, и все же были моменты, когда он мог рассмешить ее.
Виола, ничего не ответив, отвернулась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
Он громко рассмеялся, хотя сама Виола не видела причин для веселья. Скорее наоборот.
– Не стоит принимать такой вид, словно я попросил тебя голой пробежать по Пэлл-Мэлл.
– Хэммонд, как ты можешь?
Она скосила глаза на горничную и лакея, стоявших у входной двери.
– Мы всего лишь едем в Гайд-парк, – сказал он, все еще смеясь.
– Но это означает, что мы должны проехаться по Роттен-роу! – с нескрываемым возмущением воскликнула она. – Вместе!
– Не понимаю, что тебя так расстроило.
– Мы с тобой едем вместе в открытом ландо?
Ей стало не по себе.
– В такой день едва ли не половина общества будет в парке. И все нас увидят!
– Мы женаты, Виола. По-моему, в дуэнье ты не нуждаешься.
Но она не желала слушать доводов рассудка. Пронзив его яростным взглядом, она выхватила перчатки у горничной и принялась натягивать.
– Ты та самая причина, по которой возникла необходимость в дуэнье!
Он усмехнулся с таким довольным видом, что ей немедленно захотелось взять свои слова обратно.
– Я действительно придумал множество хитрых способов избавить тебя от братского надзора.
– Не желаю показываться с тобой на Роттен-роу!
– Боишься, что увидят, как я целую тебя в шею?
Именно этого она и боялась.
Виола почувствовала, как шею стало покалывать.
– Хэммонд, я не желаю слушать ничего подобного, – прошипела она, снова многозначительно оглядываясь. – Это неприлично. Кроме того, меня это абсолютно не касается.
– Нет?
– Нет. Потому что я никуда не еду.
– Что случилось, Виола? Не хочешь показывать знакомым, что мы помирились?
– Мы не помирились! И я не собираюсь разъезжать с тобой по Гайд-парку, давая всем повод думать, что между нами что-то есть.
– Поскольку мы еще не живем вместе, вряд ли это должно тебя беспокоить.
– Если ты таким образом решил добиться того, чтобы нам посылали приглашения на двоих, можешь быть уверен: сплетни распространятся очень быстро. И у меня нет особого желания подогревать их таким образом. Я никуда не еду!
– Если ты не поедешь со мной… – Он осекся, взглянул на слуг, после чего наклонился к ее уху и очень тихо сказал: – Если не поедешь со мной, я утащу тебя силой и сам посажу в экипаж. Любой гуляющий по площади станет свидетелем необычного зрелища, а поскольку, предполагаю, ты так легко не сдашься и станешь сопротивляться, все поймут, что наше примирение не состоялось. Хочешь, чтобы все было именно так?
– Ты дал слово не применять силу! – яростным шепотом напомнила она.
– О нет. Я дал слово, что не возьму тебя силой, – пояснил он. – По моему мнению, все остальное – честная игра.
– Теперь я должна добавить к списку описаний твоих душевных качеств еще и слово «грубиян».
– Но как я говорил ранее, грубая сила тоже может пригодиться.
Виола ничуть не сомневалась, что он исполнит свою угрозу, и напомнила себе, что сейчас главное – тактика выжидания. Рано или поздно ему надоест игра, и он отступит.
– В таком случае едем, – согласилась она и, дождавшись, когда лакей откроет дверь, вышла на крыльцо. – Чем скорее мы отправимся в парк, тем скорее все закончится.
– Вот та Виола, которую я помню, – облегченно вздохнул он. – Энергичная, любящая приключения, готовая все испытать.
Его ландо стояло у обочины. Он помог ей сесть и сам уселся рядом на сиденье из тисненой красной кожи. На полу у их ног стояли корзинка для пикников и кожаный мешок.
Когда-то еще до свадьбы они часто устраивали пикники, в присутствии третьих лиц, конечно. Но он всегда ухитрялся утащить ее в укромный уголок и украсть поцелуй-другой, подогревая ее пробуждающееся желание. Тогда, он творил волшебство и сейчас надеялся, что это ему снова удастся.
Он пытался вернуть те счастливые дни в надежде возродить ее чувства к нему, тем более что теперь имел право на законных основаниях целовать ее без необходимости прятаться от посторонних глаз. Они женаты. Он мог делать с ней все, что пожелает.
Как она и предсказывала, в Гайд-парке было многолюдно. Экипажи и всадники, заполнившие Роттен-роу, продвигались невыносимо медленно, усугубляя терзания Виолы. Она замечала, как шепчутся окружающие, вне всякого сомнения, гадавшие, что свело вместе лорда и леди Хэммонд.
До чего же неприятно быть предметом разговоров! А ведь ей пришлось годами выносить злорадные взгляды, сплетни и слухи. Разумеется, сестра герцога всегда на виду, но именно многочисленные похождения Хэммонда делали ее одним из самых частых объектов злословия в обществе. Кроме того, многие считали, что она во многом виновата, поскольку не смогла дать мужу наследника.
Сколько лет она существовала тихо, вела спокойную жизнь, славилась безупречным поведением, и все лишь для того, чтобы общество почти забыло о ней. Да и о чем сплетничать, если она ни разу не дала повода для скандала! И вот теперь из-за абсурдного стремления Джона примириться ее имя вновь полощут на страницах светской хроники!
Оба то и дело кивали знакомым, как того требовали правила приличия, но Джон, к величайшему облегчению Виолы, ни разу не остановил ландо, пока они не оказались в более уединенной части парка. Кучер натянул поводья, и два лакея, сопровождавшие супружескую пару, подхватили корзинку и мешок. Джон привел жену в тенистое местечко на берегу небольшого пруда.
– Подойдет? – осведомился он.
Конечно, наедине они не остались: вокруг полно гуляющих, и те, кто знал лорда и леди Хэммонд, переглядывались и перешептывались. Но здесь все-таки куда спокойнее, чем в центре парка, да еще в такой солнечный день. Конечно, подойдет.
Дождавшись знака, лакеи расстелили одеяло. Виола уселась. Юбки цвета слоновой кости живописно раскинулись. Но она немного подобрала ноги, чтобы дать место Джону. Он уселся напротив. Слуги расставили тарелки, разложили серебряные приборы и салфетки.
Виола медлила, стягивая перчатки.
– Виола!
– Д-да? – пробормотала она, заставив себя поднять глаза.
– Поверь, совершенно не важно, что о тебе думают люди.
– Для меня важно.
– И все-таки не стоит показывать, что тебя задевает чужое мнение, – посоветовал Джон.
Она снова огляделась.
– К завтрашнему дню перевес в ставках, несомненно, будет в твою пользу. Во всех клубах. Мужчины будут аплодировать тебе за то, что наконец-то заставил дерзкую, скандальную, непокорную фурию-жену выполнить свой долг.
– Если они будут говорить именно это, значит, не слишком хорошо тебя знают.
– Потому что я намерена выиграть нашу маленькую войну?
– Нет. Потому что ты не фурия, – рассмеялся он. – А вот непокорная – дело другое.
Будь проклят он со своим обаянием! Он может делать все, что угодно, говорить все, что угодно, и все же были моменты, когда он мог рассмешить ее.
Виола, ничего не ответив, отвернулась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63