– Перси был нашим рулевым, и притом очень хорошим. Он был так методичен, что задавал темп лучше других рулевых.
– Тебе, должно быть, его не хватает.
Джон помрачнел, перестал грести и налег на весла так, что лопасти поднялись из воды. Виола ждала, что он заговорит о кузене, но вместо этого он, погруженный в свои мысли, долго смотрел на поросший деревьями берег.
– Джон, о чем ты думаешь?
– Я так тоскую по нему, что сердце болит. – Он покачал головой, словно пытаясь отбросить горькие воспоминания, и снова стал грести. – Потолкуем о чем-нибудь приятном. Сегодня нам полагается веселиться. И должен же быть хоть какой-то толк от моего университетского образования? Стихи какого поэта ты хочешь послушать? Выбери романтические, тогда я смогу быть страстным и пылким и пробужу в тебе желание.
Он и раньше так делал? Сажал женщину в лодку и читал любовные стихи?
Виола глубоко вздохнула и подавила вспышку неуместной ревности.
– Джон ты вовсе не обязан читать мне стихи.
– Не видел я лица прекрасней и милее.
При встрече с ней и жизнь становится светлее.
Странно, но она не знала автора этих поэтических строк, зато прекрасно распознала этот взгляд. Потому что сегодня уже видела его дважды – когда ела тост с джемом и минутой раньше, когда Джон упомянул об уроках плавания. И с каждым разом становилось все легче поверить, что им владеет не просто обычное желание.
Виола поспешно отвернулась.
– Не узнаю, чьи это стихи.
– Я бы очень удивился, узнай ты автора, поскольку я только сейчас их сочинил.
Она растерянно уставилась на него:
– Как! Только сейчас?!
Джон кивнул:
– Я пишу стихи едва ли не с детства.
– А я понятия не имела. Конечно, вы с Диланом вечно сочиняете глупые лимерики, но чтобы стихи?!
– А я понятия не имел, что ты не умеешь плавать. – Он прикрыл глаза. – Кстати, нам следует как можно скорее начать уроки плавания. Мельничный пруд не глубокий. Идеальное место. Можем начать завтра.
– А я думаю, что нам следует вернуться домой. Сейчас, должно быть, начало четвертого, и хотелось бы принять ванну и переодеться перед обедом. Мы здесь живем по-деревенски, так что обед у нас в пять, – напомнила она.
Джон склонил голову набок.
– А есть у нас ванна, достаточно большая, чтобы вместить двоих?
– Нет, – чопорно процедила Виола.
Джон рассмеялся и больше ничего не сказал. Только повернул лодку к берегу. А Виола повторяла про себя прочитанные им строчки. Разум говорил, что Джон не может быть искренним. Сердце не хотело слушать.
– Поскольку мои стихи не произвели на тебя должного впечатления, у меня родились другие.
Он вынул весла из воды, и лодка снова замерла.
– Лимерик! – Глаза его озорно блеснули.
– Лимерик обо мне?
– Знаю я женщину из Гемпшира,
Чья улыбка дороже целого мира,
Волосы – золото, глаза – озерный ил.
А поцелуй ее навек меня пленил.
– Что? – с негодованием воскликнула Виола, не обращая внимания на ту строку, где говорилось о пленившем его поцелуе. – Мои глаза вовсе не цвета озерного ила!
– Точно тот же оттенок. – Он показал на ближайший берег пруда. – Смотри. Зеленовато-коричневый. И что тут плохого? Совершенно по-английски, полагаю. И очень поэтично.
– Поэтично? – возмутилась Виола. – Поэтам полагается сравнивать женские глаза со звездами, небесами и тому подобными штучками, Если сравнение с грязью входит в твой план соблазнить меня, ничего не выйдет.
Глаза его стали серьезными. Он вытащил весла из уключин, со стуком уронил на дно лодки и подвинулся к ней. У Виолы перехватило дыхание при виде его пылающих глаз. Он вдруг встал на колени, вцепился в края дощатого сиденья и, подавшись вперед, коснулся губами ее губ.
– Как насчет этого? Сработает?
Ее охватила внутренняя дрожь.
– Нет, – выдохнула она и крепко сжала губы.
– Виола, будь справедлива, – пробормотал он ей в губы. – Да, я сказал, что у тебя глаза цвета озерного ила, но добавил также, что волосы – золото, а поцелуй меня пленил. – Он чуть куснул ее губы. – Так что попробуй взять меня в плен своим поцелуем.
Виола отвернулась.
– Я не собираюсь целовать тебя, – объявила она сухо, но тут же рассмеялась: – Нет-нет, ты все испортил упоминанием об иле!
Он усмехнулся тихим горловым смешком.
– Но английский озерный ил очень красив. Мне нравится.
Его руки скользнули под нее, и с пугающей внезапностью он перетащил ее к себе на колени. Не ожидавшая такого коварства, Виола стала с визгом извиваться, раскачивая лодку.
– Прекрати! – крикнула она, когда он развернул ее лицом к себе.
Лодка закачалась сильнее и перевернулась. Виола мгновенно ушла под воду с головой и в панике взмахнула руками, не в силах увидеть что-то в мутных глубинах. Но Джон тут же подхватил ее.
– Я тебя держу, – заверил он, обнимая ее. – Держу.
Она судорожно втягивала в легкие воздух и цеплялась за его рубашку. Паника понемногу улеглась, когда она осознала, что Джон крепко прижимал ее к себе, ноги прочно стояли на дне пруда, а вода доходила только до подмышек.
– Отдышалась? – спросил он и, отстранившись, внимательно оглядел Виолу и откинул с ее лба мокрые волосы.
– Ничего страшного. – Она потерла руки. – Холодно, правда, но все обошлось.
Джон присел и подхватил ее на руки.
– Ничего себе награда за стихи в твою честь! – с притворным негодованием воскликнул он, унося ее на берег. – Купание в холодной воде – и ни поцелуя в благодарность!
– Так тебе и надо, – фыркнула она, когда он поставил ее у самого края воды. – Глаза цвета ила, подумать только!
Он не видел, как она улыбнулась, когда подобрала промокшие юбки и побежала к заросшему травой пригорку.
Глава 15
После приключений на пруду следовало бы немедленно принять ванну и переодеться. Судомойки натаскали горячей воды и наполнили медную ванну. Виола купалась первой, и пока Селеста мыла и вытирала ей волосы, она видела перед собой глаза Джона, читавшего ей стихи. Неужели он выразил то, что чувствовал?
Она снова и снова задавала себе этот вопрос, не обращая внимания на Селесту, надевавшую на нее халат из тяжелого розового шелка.
Наконец она вышла в смежную с ванной гардеробную, и Селеста принялась вытаскивать из шкафа одно платье за другим. Но Виоле было не до туалетов.
Был ли он искренним? При таком количестве женщин… можно ли верить, что она значит для него больше, чем любая другая? И как можно быть уверенной, что это продлится долго?
Виола слышала, как слуги носят воду для ванны Джона. И представляла, как он голым садится в ванну. Она хорошо помнила его обнаженное тело, и теперь воспоминания и воображение терзали ее, как те сны, которые мучили ее ночами.
Он сказал, что при встрече с ней жизнь становится светлее. Что не видел лица прекраснее. Говорил ли он правду?
Она пыталась напомнить себе, что слов недостаточно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
– Тебе, должно быть, его не хватает.
Джон помрачнел, перестал грести и налег на весла так, что лопасти поднялись из воды. Виола ждала, что он заговорит о кузене, но вместо этого он, погруженный в свои мысли, долго смотрел на поросший деревьями берег.
– Джон, о чем ты думаешь?
– Я так тоскую по нему, что сердце болит. – Он покачал головой, словно пытаясь отбросить горькие воспоминания, и снова стал грести. – Потолкуем о чем-нибудь приятном. Сегодня нам полагается веселиться. И должен же быть хоть какой-то толк от моего университетского образования? Стихи какого поэта ты хочешь послушать? Выбери романтические, тогда я смогу быть страстным и пылким и пробужу в тебе желание.
Он и раньше так делал? Сажал женщину в лодку и читал любовные стихи?
Виола глубоко вздохнула и подавила вспышку неуместной ревности.
– Джон ты вовсе не обязан читать мне стихи.
– Не видел я лица прекрасней и милее.
При встрече с ней и жизнь становится светлее.
Странно, но она не знала автора этих поэтических строк, зато прекрасно распознала этот взгляд. Потому что сегодня уже видела его дважды – когда ела тост с джемом и минутой раньше, когда Джон упомянул об уроках плавания. И с каждым разом становилось все легче поверить, что им владеет не просто обычное желание.
Виола поспешно отвернулась.
– Не узнаю, чьи это стихи.
– Я бы очень удивился, узнай ты автора, поскольку я только сейчас их сочинил.
Она растерянно уставилась на него:
– Как! Только сейчас?!
Джон кивнул:
– Я пишу стихи едва ли не с детства.
– А я понятия не имела. Конечно, вы с Диланом вечно сочиняете глупые лимерики, но чтобы стихи?!
– А я понятия не имел, что ты не умеешь плавать. – Он прикрыл глаза. – Кстати, нам следует как можно скорее начать уроки плавания. Мельничный пруд не глубокий. Идеальное место. Можем начать завтра.
– А я думаю, что нам следует вернуться домой. Сейчас, должно быть, начало четвертого, и хотелось бы принять ванну и переодеться перед обедом. Мы здесь живем по-деревенски, так что обед у нас в пять, – напомнила она.
Джон склонил голову набок.
– А есть у нас ванна, достаточно большая, чтобы вместить двоих?
– Нет, – чопорно процедила Виола.
Джон рассмеялся и больше ничего не сказал. Только повернул лодку к берегу. А Виола повторяла про себя прочитанные им строчки. Разум говорил, что Джон не может быть искренним. Сердце не хотело слушать.
– Поскольку мои стихи не произвели на тебя должного впечатления, у меня родились другие.
Он вынул весла из воды, и лодка снова замерла.
– Лимерик! – Глаза его озорно блеснули.
– Лимерик обо мне?
– Знаю я женщину из Гемпшира,
Чья улыбка дороже целого мира,
Волосы – золото, глаза – озерный ил.
А поцелуй ее навек меня пленил.
– Что? – с негодованием воскликнула Виола, не обращая внимания на ту строку, где говорилось о пленившем его поцелуе. – Мои глаза вовсе не цвета озерного ила!
– Точно тот же оттенок. – Он показал на ближайший берег пруда. – Смотри. Зеленовато-коричневый. И что тут плохого? Совершенно по-английски, полагаю. И очень поэтично.
– Поэтично? – возмутилась Виола. – Поэтам полагается сравнивать женские глаза со звездами, небесами и тому подобными штучками, Если сравнение с грязью входит в твой план соблазнить меня, ничего не выйдет.
Глаза его стали серьезными. Он вытащил весла из уключин, со стуком уронил на дно лодки и подвинулся к ней. У Виолы перехватило дыхание при виде его пылающих глаз. Он вдруг встал на колени, вцепился в края дощатого сиденья и, подавшись вперед, коснулся губами ее губ.
– Как насчет этого? Сработает?
Ее охватила внутренняя дрожь.
– Нет, – выдохнула она и крепко сжала губы.
– Виола, будь справедлива, – пробормотал он ей в губы. – Да, я сказал, что у тебя глаза цвета озерного ила, но добавил также, что волосы – золото, а поцелуй меня пленил. – Он чуть куснул ее губы. – Так что попробуй взять меня в плен своим поцелуем.
Виола отвернулась.
– Я не собираюсь целовать тебя, – объявила она сухо, но тут же рассмеялась: – Нет-нет, ты все испортил упоминанием об иле!
Он усмехнулся тихим горловым смешком.
– Но английский озерный ил очень красив. Мне нравится.
Его руки скользнули под нее, и с пугающей внезапностью он перетащил ее к себе на колени. Не ожидавшая такого коварства, Виола стала с визгом извиваться, раскачивая лодку.
– Прекрати! – крикнула она, когда он развернул ее лицом к себе.
Лодка закачалась сильнее и перевернулась. Виола мгновенно ушла под воду с головой и в панике взмахнула руками, не в силах увидеть что-то в мутных глубинах. Но Джон тут же подхватил ее.
– Я тебя держу, – заверил он, обнимая ее. – Держу.
Она судорожно втягивала в легкие воздух и цеплялась за его рубашку. Паника понемногу улеглась, когда она осознала, что Джон крепко прижимал ее к себе, ноги прочно стояли на дне пруда, а вода доходила только до подмышек.
– Отдышалась? – спросил он и, отстранившись, внимательно оглядел Виолу и откинул с ее лба мокрые волосы.
– Ничего страшного. – Она потерла руки. – Холодно, правда, но все обошлось.
Джон присел и подхватил ее на руки.
– Ничего себе награда за стихи в твою честь! – с притворным негодованием воскликнул он, унося ее на берег. – Купание в холодной воде – и ни поцелуя в благодарность!
– Так тебе и надо, – фыркнула она, когда он поставил ее у самого края воды. – Глаза цвета ила, подумать только!
Он не видел, как она улыбнулась, когда подобрала промокшие юбки и побежала к заросшему травой пригорку.
Глава 15
После приключений на пруду следовало бы немедленно принять ванну и переодеться. Судомойки натаскали горячей воды и наполнили медную ванну. Виола купалась первой, и пока Селеста мыла и вытирала ей волосы, она видела перед собой глаза Джона, читавшего ей стихи. Неужели он выразил то, что чувствовал?
Она снова и снова задавала себе этот вопрос, не обращая внимания на Селесту, надевавшую на нее халат из тяжелого розового шелка.
Наконец она вышла в смежную с ванной гардеробную, и Селеста принялась вытаскивать из шкафа одно платье за другим. Но Виоле было не до туалетов.
Был ли он искренним? При таком количестве женщин… можно ли верить, что она значит для него больше, чем любая другая? И как можно быть уверенной, что это продлится долго?
Виола слышала, как слуги носят воду для ванны Джона. И представляла, как он голым садится в ванну. Она хорошо помнила его обнаженное тело, и теперь воспоминания и воображение терзали ее, как те сны, которые мучили ее ночами.
Он сказал, что при встрече с ней жизнь становится светлее. Что не видел лица прекраснее. Говорил ли он правду?
Она пыталась напомнить себе, что слов недостаточно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63