Она яростно прижала обрывок туники к ране, оторвала длинную полосу и принялась молиться, чтобы ей удалось остановить кровь.
Она внезапно застыла на месте, увидев, что в горло Брайану уперлось острие меча. С ужасом она подняла голову и взглянула в темные и неумолимые глаза мусульманина, который сбросил ее с лошади.
— Нет! — выдохнула она, и только теперь поняла, что шум битвы утих. Не слышалось даже шороха ветра. Она огляделась и увидела, что христиане и мусульмане замерли на местах: мусульмане отделяли ее и Брайана от остальных сбившихся вместе рыцарей. Все вокруг напряженно ждали, что будет дальше.
Внезапно мусульманин опустился на колени рядом с ней и прикоснулся к шее Брайана, а затем с любопытством взглянул на Элизу.
— Он тяжело ранен, но еще может выжить. Стед — мой самый достойный противник. Человек, который уничтожил десятки моих лучших воинов, сам чуть не погиб ради спасения женщины.
Боль и страх сжали горло Элизы.
— Ты… ты… не убивай его! — взмолилась она. — Ведь ты Джалахар — воин, а не убийца!
Он поднялся.
— Да, я Джалахар. Я не стану убивать такого прославленного воина, когда он беспомощен. Но, как видишь, — он обвел рукой застывших в ожидании христиан и мусульман, — мы одержали победу. А что касается меня… мне захотелось получше узнать женщину с золотыми волосами, ради которой этот стальной человек пожелал умереть. Ты встанешь и поедешь со мной, приказав своим воинам воздержаться от преследования. Тогда я позволю ему выжить, женщина. Если о нем позаботятся, он… будет жить.
Элиза уставилась на Джалахара, чувствуя, как все ее тело сжимается от мучительной боли. Она охватила себя руками, сдерживая слезы. Она не могла оставить Брайана, не могла исполнить приказ этого араба!
— Нет… — пробормотала она, вновь поворачивая залитое слезами лицо к Джалахару. Он остался непреклонным, только взмахнул мечом, напоминая ей о своем решении.
Разразившись рыданиями, она уткнулась лицом в грудь Брайана, обнимая его со всей любовью, которую так часто старалась скрыть.
— Я жду, — напомнил ей Джалахар.
Она прикусила губу, слыша, как бьется рядом сердце мужа. Наконец она подняла голову и нежно поцеловала его в засыпанные песком губы. Он должен был спастись. Каждая минута могла стоить ему жизни. Как она любила его! Расставание казалось Элизе подобным смерти; однако, если она не выполнит приказ, Брайан наверняка погибнет.
Она подавила рыдания, вытерла щеки и с холодным вызовом взглянула в лицо Джалахару.
— Еще минуту. Я прикажу, чтобы о нем позаботились. «Да, я попрошу заботиться о нем… Гвинет, — думала она. — Лицо Гвинет он увидит, когда придет в себя, Гвинет будет выхаживать его, лечить…» — а она сама…
Казалось, ее муки вспыхнули с удвоенной силой. Но ей придется уехать… придется. Иначе Брайан умрет.
Она позвала Гвинет. Перепуганная Гвинет набралась смелости, взглянула на Элизу и осторожно подошла к ней, тревожно оглядывая мусульман.
— Брайан жив, — коротко произнесла Элиза. — Но может умереть, если как можно скорее не доставить его к лучшим лекарям Ричарда. Он потерял слишком много крови. Надо скорее увезти его, перевязать раны…
Она остановилась. Гвинет перевела взгляд с Элизы на молчаливого Джалахара.
— Элиза… — потрясенно прошептала она и залилась слезами. Женщины обнялись и заплакали.
Элиза оттолкнула Гвинет, зная, что вместе с минутами из тела Брайана уходит кровь — и жизнь.
— Иди к нему! — в отчаянии прошептала Элиза, и почти ослепленная слезами, направилась к Джалахару. Она сдержала желание вновь упасть к Брайану на грудь, в последний раз поцеловать его побелевшие, холодные губы… но Джалахар уже взял ее за руку. Не грубо, но решительно. Ей помогли сесть в седло.
— Поговори со своими воинами, — напомнил ей Джалахар. Элиза глотнула и громко произнесла:
— Отпустите мусульман! Всякий, кто ослушается, будет убийцей! Приказываю вам вернуться к королю!
Она слышала, как вокруг нее мусульмане садятся на коней. Кто-то произнес чужие слова, ее лошадь попятилась, встала на дыбы и пустилась галопом. Элиза невольно пригнулась к луке, замерла и сжалась.
Она запомнила только то, что им пришлось долго мчаться по пустыне. Джалахар не остановился, пока они не оказались далеко от места битвы, и на протяжении всего пути Элиза чувствовала себя так, словно погружалась в черную пропасть преисподней.
Когда мусульмане остановились, Джалахар подошел к ней. Луна слабо светила, озаряя очертания дюн и людей в них.
— Они отправились к королю.
Элиза взглянула вдаль, на пустыню. Джалахар был прав: рыцари послушались ее и теперь медленно удалялись на северо-восток. Слезы затуманили глаза Элизы, она видела, что ее воины движутся медленно, потому что двое из них везут наспех сделанные носилки с лежащим на них Брайаном Стедом.
— Ты так сильно любишь его? — с любопытством спросил Джалахар.
— Да.
— Ты забудешь его.
Жизнь и боль вернулись к Элизе, она обернулась и выпалила:
— Никогда! Ты ничем не заставишь меня забыть о нем. Я его жена, Джалахар… я связана с ним перед Богом, связана нашей любовью. Этого тебе никогда не изменить.
Он улыбнулся, блеснув белыми зубами, и его глаза почему-то стали печальными. Без гнева он отер щеку.
— И все-таки ты его забудешь. Я могу быть добрым, терпеливым. С той минуты, когда я увидел тебя, красавица, мое сердце наполнилось желанием. Ты родишь мне много детей, детей, которые унаследуют мою силу и твою красоту и гордость. И когда они появятся на свет, ты забудешь Стеда.
Элиза рассмеялась:
— Тебе придется быть очень терпеливым, Джалахар, я беременна — я ношу ребенка Стеда.
Его улыбка не исчезла.
— Я уже сказал тебе, что могу быть терпеливым. Я подожду.
— Я убью тебя, если ты попытаешься прикоснуться ко мне. А если это не удастся, я убью себя.
Джалахар расхохотался:
— Ты не убьешь меня, жена Стеда. И не верю, что ты решишься отдать свою жизнь. Я ни к чему не стану тебя принуждать, пока ты сама этого не захочешь. И не бойся за своего ребенка: я не убиваю детей.
Элиза смотрела на него в упор, стараясь сдержаться. Смятение и гнев охватили ее, отчаяние и опустошенность завладели душой.
Ей хотелось броситься на песок и заплакать так, чтобы утонуть в озере собственных слез, ей хотелось умереть… и в то же время хотелось выжить. Ребенок Брайана — все, что у нее осталось, и почему-то она верила: Джалахар никогда не причинит вреда этому ребенку.
— Едем, — приказал он, садясь в седло и подхватывая поводья ее коня. Элиза была слишком подавлена, чтобы заметить это. — Как тебя зовут?
— Элиза, — безучастно ответила она.
Он потянулся и подхватил прядь ее распущенных волос — так благоговейно, словно прикасался к чистому золоту.
— Не бойся, Элиза, — мягко произнес он, со своеобразным акцентом выговаривая французские слова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131
Она внезапно застыла на месте, увидев, что в горло Брайану уперлось острие меча. С ужасом она подняла голову и взглянула в темные и неумолимые глаза мусульманина, который сбросил ее с лошади.
— Нет! — выдохнула она, и только теперь поняла, что шум битвы утих. Не слышалось даже шороха ветра. Она огляделась и увидела, что христиане и мусульмане замерли на местах: мусульмане отделяли ее и Брайана от остальных сбившихся вместе рыцарей. Все вокруг напряженно ждали, что будет дальше.
Внезапно мусульманин опустился на колени рядом с ней и прикоснулся к шее Брайана, а затем с любопытством взглянул на Элизу.
— Он тяжело ранен, но еще может выжить. Стед — мой самый достойный противник. Человек, который уничтожил десятки моих лучших воинов, сам чуть не погиб ради спасения женщины.
Боль и страх сжали горло Элизы.
— Ты… ты… не убивай его! — взмолилась она. — Ведь ты Джалахар — воин, а не убийца!
Он поднялся.
— Да, я Джалахар. Я не стану убивать такого прославленного воина, когда он беспомощен. Но, как видишь, — он обвел рукой застывших в ожидании христиан и мусульман, — мы одержали победу. А что касается меня… мне захотелось получше узнать женщину с золотыми волосами, ради которой этот стальной человек пожелал умереть. Ты встанешь и поедешь со мной, приказав своим воинам воздержаться от преследования. Тогда я позволю ему выжить, женщина. Если о нем позаботятся, он… будет жить.
Элиза уставилась на Джалахара, чувствуя, как все ее тело сжимается от мучительной боли. Она охватила себя руками, сдерживая слезы. Она не могла оставить Брайана, не могла исполнить приказ этого араба!
— Нет… — пробормотала она, вновь поворачивая залитое слезами лицо к Джалахару. Он остался непреклонным, только взмахнул мечом, напоминая ей о своем решении.
Разразившись рыданиями, она уткнулась лицом в грудь Брайана, обнимая его со всей любовью, которую так часто старалась скрыть.
— Я жду, — напомнил ей Джалахар.
Она прикусила губу, слыша, как бьется рядом сердце мужа. Наконец она подняла голову и нежно поцеловала его в засыпанные песком губы. Он должен был спастись. Каждая минута могла стоить ему жизни. Как она любила его! Расставание казалось Элизе подобным смерти; однако, если она не выполнит приказ, Брайан наверняка погибнет.
Она подавила рыдания, вытерла щеки и с холодным вызовом взглянула в лицо Джалахару.
— Еще минуту. Я прикажу, чтобы о нем позаботились. «Да, я попрошу заботиться о нем… Гвинет, — думала она. — Лицо Гвинет он увидит, когда придет в себя, Гвинет будет выхаживать его, лечить…» — а она сама…
Казалось, ее муки вспыхнули с удвоенной силой. Но ей придется уехать… придется. Иначе Брайан умрет.
Она позвала Гвинет. Перепуганная Гвинет набралась смелости, взглянула на Элизу и осторожно подошла к ней, тревожно оглядывая мусульман.
— Брайан жив, — коротко произнесла Элиза. — Но может умереть, если как можно скорее не доставить его к лучшим лекарям Ричарда. Он потерял слишком много крови. Надо скорее увезти его, перевязать раны…
Она остановилась. Гвинет перевела взгляд с Элизы на молчаливого Джалахара.
— Элиза… — потрясенно прошептала она и залилась слезами. Женщины обнялись и заплакали.
Элиза оттолкнула Гвинет, зная, что вместе с минутами из тела Брайана уходит кровь — и жизнь.
— Иди к нему! — в отчаянии прошептала Элиза, и почти ослепленная слезами, направилась к Джалахару. Она сдержала желание вновь упасть к Брайану на грудь, в последний раз поцеловать его побелевшие, холодные губы… но Джалахар уже взял ее за руку. Не грубо, но решительно. Ей помогли сесть в седло.
— Поговори со своими воинами, — напомнил ей Джалахар. Элиза глотнула и громко произнесла:
— Отпустите мусульман! Всякий, кто ослушается, будет убийцей! Приказываю вам вернуться к королю!
Она слышала, как вокруг нее мусульмане садятся на коней. Кто-то произнес чужие слова, ее лошадь попятилась, встала на дыбы и пустилась галопом. Элиза невольно пригнулась к луке, замерла и сжалась.
Она запомнила только то, что им пришлось долго мчаться по пустыне. Джалахар не остановился, пока они не оказались далеко от места битвы, и на протяжении всего пути Элиза чувствовала себя так, словно погружалась в черную пропасть преисподней.
Когда мусульмане остановились, Джалахар подошел к ней. Луна слабо светила, озаряя очертания дюн и людей в них.
— Они отправились к королю.
Элиза взглянула вдаль, на пустыню. Джалахар был прав: рыцари послушались ее и теперь медленно удалялись на северо-восток. Слезы затуманили глаза Элизы, она видела, что ее воины движутся медленно, потому что двое из них везут наспех сделанные носилки с лежащим на них Брайаном Стедом.
— Ты так сильно любишь его? — с любопытством спросил Джалахар.
— Да.
— Ты забудешь его.
Жизнь и боль вернулись к Элизе, она обернулась и выпалила:
— Никогда! Ты ничем не заставишь меня забыть о нем. Я его жена, Джалахар… я связана с ним перед Богом, связана нашей любовью. Этого тебе никогда не изменить.
Он улыбнулся, блеснув белыми зубами, и его глаза почему-то стали печальными. Без гнева он отер щеку.
— И все-таки ты его забудешь. Я могу быть добрым, терпеливым. С той минуты, когда я увидел тебя, красавица, мое сердце наполнилось желанием. Ты родишь мне много детей, детей, которые унаследуют мою силу и твою красоту и гордость. И когда они появятся на свет, ты забудешь Стеда.
Элиза рассмеялась:
— Тебе придется быть очень терпеливым, Джалахар, я беременна — я ношу ребенка Стеда.
Его улыбка не исчезла.
— Я уже сказал тебе, что могу быть терпеливым. Я подожду.
— Я убью тебя, если ты попытаешься прикоснуться ко мне. А если это не удастся, я убью себя.
Джалахар расхохотался:
— Ты не убьешь меня, жена Стеда. И не верю, что ты решишься отдать свою жизнь. Я ни к чему не стану тебя принуждать, пока ты сама этого не захочешь. И не бойся за своего ребенка: я не убиваю детей.
Элиза смотрела на него в упор, стараясь сдержаться. Смятение и гнев охватили ее, отчаяние и опустошенность завладели душой.
Ей хотелось броситься на песок и заплакать так, чтобы утонуть в озере собственных слез, ей хотелось умереть… и в то же время хотелось выжить. Ребенок Брайана — все, что у нее осталось, и почему-то она верила: Джалахар никогда не причинит вреда этому ребенку.
— Едем, — приказал он, садясь в седло и подхватывая поводья ее коня. Элиза была слишком подавлена, чтобы заметить это. — Как тебя зовут?
— Элиза, — безучастно ответила она.
Он потянулся и подхватил прядь ее распущенных волос — так благоговейно, словно прикасался к чистому золоту.
— Не бойся, Элиза, — мягко произнес он, со своеобразным акцентом выговаривая французские слова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131