Элиза услышала собственный голос, предлагающий перенести Стеда в комнату, примыкающую к ее спальне, — в ту, где она жила, будучи ребенком. Комната была невелика, но с большой постелью и обращенными на восток окнами. После того как Элиза повзрослела, в эту комнату помещали родственников и особых гостей, потому здесь всегда было постлано чистое белье, а в сундуках хранились полотенца и одеяла. В шкафу нашлось даже несколько ночных рубашек ее отца и короткие нормандские туники.
Уилл и Готфрид перенесли Стеда, и Элиза не могла не заметить боль и беспокойство на их лицах. «Я не отравила его», — хотелось закричать ей, но никто и не пытался ее обвинять.
Лекарь попросил принести молока и разных трав. Элиза словно оцепенела, наблюдая, как он готовит дурно пахнущее снадобье.
Неужели этого она хотела, вновь задавала она себе вопрос. Разве она не говорила ему, как страстно жаждет увидеть его мертвым?
Но только не так! Она не трусиха, не убийца. А теперь… над ее головой нависла туча самого отвратительного подозрения…
Элиза ушла к себе, вновь вернулась и у дверей встретилась с обеспокоенным Маршаллом.
— Не входи, Элиза, это не слишком приятно. Лекарь сказал, что это снадобье поможет вычистить его изнутри.
— Уилл…
— По дороге сюда мы останавливались в крестьянском доме, — отсутствующим тоном произнес Уилл, скорее для самого себя, чем для Элизы. — Лекарь говорит, что отравление может быть вызвано жареным мясом.
Жареным мясом! Значит, Уилл не подозревает ее в убийстве — пока. Боже милостивый, Элиза даже не знала, что теперь делать. Она ненавидела Стеда, ненавидела всей душой. Но она не могла желать ему такой смерти…
Но если он выживет… обвинит ли ее открыто? Он оставался в сознании достаточно долго, чтобы пригрозить ей…
Измученная мыслями и перепутанная, Элиза побрела вниз по лестнице. Она села у очага, не замечая, как летят минуты. Все мужчины остались наверху. Прошло время, и Готфрид Фицрой спустился и занял стул рядом с ней.
— Готфрид…
Он успокаивающе улыбнулся:
— Он будет жить.
Элиза не знала, что она чувствует — облегчение или панику.
— Слава Богу, — тихо пробормотала она, уверенная, что Готфрид ждет от нее именно этих слов.
Он взглянул на нее с умело скрытым удивлением, и Элиза беспокойно вспыхнула.
— Ты поужинаешь, Готфрид? Ты голоден? У меня не было времени…
— Нет, Элиза, я не голоден. — Готфрид сделал гримасу. — Лекарь дал Брайану это отвратительное питье, чтобы того вырвало и внутри у него не осталось яда. Я это видел и теперь долго не захочу есть.
Элиза потупилась.
— Лучше начинай укладывать вещи, Элиза. Помни, что теперь мы подданные нового короля. Элеонора еще томится в тюрьме, и нам придется совершить долгое путешествие по плохим дорогам, чтобы освободить ее. Вероятно, нам понадобятся недели, чтобы пересечь континент, да еще несколько дней пути по Англии, это самое меньшее.
— Но как мы сможем уехать?
Готфрид усмехнулся:
— Стед — железный мужчина, Элиза. Стоит ему отдохнуть за ночь, и он будет готов в путь. Он уже обругал беднягу лекаря за отраву, которая исцелила его!
Элиза слабо улыбнулась, но слова Готфрида не позабавили ее. Она представила себе Брайана Стеда, чертыхающегося, с опущенной головой, и эта картина была не из приятных.
Готфрид рассмеялся, затем вновь посерьезнел, и Элиза подумала о том, что любит этого человека. Его волосы уже подернулись сединой, лицо покрылось морщинами, хотя ему не было и сорока лет. Он унаследовал много черт Генриха, и даже более — Готфрид обладал острым умом, был рожден править, в любых обстоятельствах оставался решительным, честным и справедливым.
— Ты и в самом деле желаешь быть спутницей Элеоноры?
— Больше всего, — с жаром отозвалась Элиза. Готфрид побарабанил пальцами по столу, по-видимому, погрузившись в мысли. Затем еле слышно он проговорил:
— Элиза, я должен предупредить тебя — мне известно, что ты моя сестра. И Ричард знает об этом.
Элиза невольно вздохнула. Она почти не знала Ричарда, видела его всего два раза. С Готфридом она встречалась нет сколько раз в обществе отца, их сблизило положение внебрачных детей. Она чувствовала, что может доверять этому человеку, и не только ему, но и Ричарду. Но если ее тайну знал Ричард, знал Готфрид, значит, мог знать и кто-то другой? Только бы этим другим не был Джон! Генрих не доверял ему. Джон Безземельный, младший из законных детей Плантагенета… Бог еще не создавал более коварного и себялюбивого человека. И если принц Джон обо всем узнает, он превратит ее жизнь в ад…
Готфрид потянулся через стол и осторожно прикоснулся ладонью к ее щеке.
— Не надо так пугаться, сестра. Ричард не такое уж чудовище, хотя, признаюсь, он обходится со мной без церемоний. Несмотря на то что он загнал в могилу нашего отца, этот человек всегда помнит о чести. Вспомни, он выполнил обещания Генриха Маршаллу, Стеду и остальным. Оба наших гостя некогда чуть не убили его, но Ричард не питает к ним вражды. — Готфрид помедлил. — Элиза, по-моему, мы были посланы сюда потому, что Ричард намерен сохранить твою тайну и взять тебя под свою защиту.
Элиза подняла руку и уронила ее.
— Если он будет хранить мою тайну, мне не нужна защита. По крайней мере, до тех пор, пока Джон ничего не знает, — тихо добавила она.
Готфрид покачал головой.
— Я уверен: Джон ничего не знает и ничего не узнает ни от Ричарда, ни от меня. — Он улыбнулся.
Элиза тревожно улыбнулась в ответ.
— Ты ведь знаешь, Готфрид, как я люблю тебя, — произнесла она. Она действительно любила его больше всех сводных братьев. Она помнила, как часто Готфрид путешествовал вместе с Генрихом: сын, который получал меньше всего наград, платил отцу самой большой преданностью. В сущности, Элиза мало что знала о нем, визиты Генриха были слишком редкими. Но она урывками виделась с Готфридом на протяжении всей своей жизни и считала, что в каком-то смысле может судить о нем. Он держался очень тихо, жил в тени короля, но наблюдал и учился, делая выводы быстро и умно.
— У нас с тобой общая беда, — усмехнулся он. — И это заставляет меня сделать второе предупреждение.
— Какое?
— Не затевай вражду с Брайаном Стедом.
— Почему? — Элизе не хотелось спрашивать об этом шепотом, но голос подвел ее. — В сущности, — произнесла она уже вслух, — этот человек не лишен совести. Он не может вызвать меня, и если решит враждовать…
— Элиза, Элиза, Брайан Стед — честный человек, даже слишком честный. Он всегда открыто говорил Генриху то, что думал, он смело встретился с Ричардом. Ты играешь с опасным противником.
— Что ты говоришь, Готфрид? Я ничего не имею против Стеда. — Неужели Готфрид поверил, что она способна отравить своего врага?
— Не знаю, что случилось между вами, — произнес Готфрид, — и ни в чем не обвиняю тебя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131
Уилл и Готфрид перенесли Стеда, и Элиза не могла не заметить боль и беспокойство на их лицах. «Я не отравила его», — хотелось закричать ей, но никто и не пытался ее обвинять.
Лекарь попросил принести молока и разных трав. Элиза словно оцепенела, наблюдая, как он готовит дурно пахнущее снадобье.
Неужели этого она хотела, вновь задавала она себе вопрос. Разве она не говорила ему, как страстно жаждет увидеть его мертвым?
Но только не так! Она не трусиха, не убийца. А теперь… над ее головой нависла туча самого отвратительного подозрения…
Элиза ушла к себе, вновь вернулась и у дверей встретилась с обеспокоенным Маршаллом.
— Не входи, Элиза, это не слишком приятно. Лекарь сказал, что это снадобье поможет вычистить его изнутри.
— Уилл…
— По дороге сюда мы останавливались в крестьянском доме, — отсутствующим тоном произнес Уилл, скорее для самого себя, чем для Элизы. — Лекарь говорит, что отравление может быть вызвано жареным мясом.
Жареным мясом! Значит, Уилл не подозревает ее в убийстве — пока. Боже милостивый, Элиза даже не знала, что теперь делать. Она ненавидела Стеда, ненавидела всей душой. Но она не могла желать ему такой смерти…
Но если он выживет… обвинит ли ее открыто? Он оставался в сознании достаточно долго, чтобы пригрозить ей…
Измученная мыслями и перепутанная, Элиза побрела вниз по лестнице. Она села у очага, не замечая, как летят минуты. Все мужчины остались наверху. Прошло время, и Готфрид Фицрой спустился и занял стул рядом с ней.
— Готфрид…
Он успокаивающе улыбнулся:
— Он будет жить.
Элиза не знала, что она чувствует — облегчение или панику.
— Слава Богу, — тихо пробормотала она, уверенная, что Готфрид ждет от нее именно этих слов.
Он взглянул на нее с умело скрытым удивлением, и Элиза беспокойно вспыхнула.
— Ты поужинаешь, Готфрид? Ты голоден? У меня не было времени…
— Нет, Элиза, я не голоден. — Готфрид сделал гримасу. — Лекарь дал Брайану это отвратительное питье, чтобы того вырвало и внутри у него не осталось яда. Я это видел и теперь долго не захочу есть.
Элиза потупилась.
— Лучше начинай укладывать вещи, Элиза. Помни, что теперь мы подданные нового короля. Элеонора еще томится в тюрьме, и нам придется совершить долгое путешествие по плохим дорогам, чтобы освободить ее. Вероятно, нам понадобятся недели, чтобы пересечь континент, да еще несколько дней пути по Англии, это самое меньшее.
— Но как мы сможем уехать?
Готфрид усмехнулся:
— Стед — железный мужчина, Элиза. Стоит ему отдохнуть за ночь, и он будет готов в путь. Он уже обругал беднягу лекаря за отраву, которая исцелила его!
Элиза слабо улыбнулась, но слова Готфрида не позабавили ее. Она представила себе Брайана Стеда, чертыхающегося, с опущенной головой, и эта картина была не из приятных.
Готфрид рассмеялся, затем вновь посерьезнел, и Элиза подумала о том, что любит этого человека. Его волосы уже подернулись сединой, лицо покрылось морщинами, хотя ему не было и сорока лет. Он унаследовал много черт Генриха, и даже более — Готфрид обладал острым умом, был рожден править, в любых обстоятельствах оставался решительным, честным и справедливым.
— Ты и в самом деле желаешь быть спутницей Элеоноры?
— Больше всего, — с жаром отозвалась Элиза. Готфрид побарабанил пальцами по столу, по-видимому, погрузившись в мысли. Затем еле слышно он проговорил:
— Элиза, я должен предупредить тебя — мне известно, что ты моя сестра. И Ричард знает об этом.
Элиза невольно вздохнула. Она почти не знала Ричарда, видела его всего два раза. С Готфридом она встречалась нет сколько раз в обществе отца, их сблизило положение внебрачных детей. Она чувствовала, что может доверять этому человеку, и не только ему, но и Ричарду. Но если ее тайну знал Ричард, знал Готфрид, значит, мог знать и кто-то другой? Только бы этим другим не был Джон! Генрих не доверял ему. Джон Безземельный, младший из законных детей Плантагенета… Бог еще не создавал более коварного и себялюбивого человека. И если принц Джон обо всем узнает, он превратит ее жизнь в ад…
Готфрид потянулся через стол и осторожно прикоснулся ладонью к ее щеке.
— Не надо так пугаться, сестра. Ричард не такое уж чудовище, хотя, признаюсь, он обходится со мной без церемоний. Несмотря на то что он загнал в могилу нашего отца, этот человек всегда помнит о чести. Вспомни, он выполнил обещания Генриха Маршаллу, Стеду и остальным. Оба наших гостя некогда чуть не убили его, но Ричард не питает к ним вражды. — Готфрид помедлил. — Элиза, по-моему, мы были посланы сюда потому, что Ричард намерен сохранить твою тайну и взять тебя под свою защиту.
Элиза подняла руку и уронила ее.
— Если он будет хранить мою тайну, мне не нужна защита. По крайней мере, до тех пор, пока Джон ничего не знает, — тихо добавила она.
Готфрид покачал головой.
— Я уверен: Джон ничего не знает и ничего не узнает ни от Ричарда, ни от меня. — Он улыбнулся.
Элиза тревожно улыбнулась в ответ.
— Ты ведь знаешь, Готфрид, как я люблю тебя, — произнесла она. Она действительно любила его больше всех сводных братьев. Она помнила, как часто Готфрид путешествовал вместе с Генрихом: сын, который получал меньше всего наград, платил отцу самой большой преданностью. В сущности, Элиза мало что знала о нем, визиты Генриха были слишком редкими. Но она урывками виделась с Готфридом на протяжении всей своей жизни и считала, что в каком-то смысле может судить о нем. Он держался очень тихо, жил в тени короля, но наблюдал и учился, делая выводы быстро и умно.
— У нас с тобой общая беда, — усмехнулся он. — И это заставляет меня сделать второе предупреждение.
— Какое?
— Не затевай вражду с Брайаном Стедом.
— Почему? — Элизе не хотелось спрашивать об этом шепотом, но голос подвел ее. — В сущности, — произнесла она уже вслух, — этот человек не лишен совести. Он не может вызвать меня, и если решит враждовать…
— Элиза, Элиза, Брайан Стед — честный человек, даже слишком честный. Он всегда открыто говорил Генриху то, что думал, он смело встретился с Ричардом. Ты играешь с опасным противником.
— Что ты говоришь, Готфрид? Я ничего не имею против Стеда. — Неужели Готфрид поверил, что она способна отравить своего врага?
— Не знаю, что случилось между вами, — произнес Готфрид, — и ни в чем не обвиняю тебя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131