Он рассмеялся и, обнявшись, мы прошли до Альбемарл-стрит.
Оглядываясь назад, я удивляюсь, как много мы сделали в эти несколько дней. Мы посетили площадь в Ковент-Гардене, и Дэвид рассказал мне, как Драйден был здесь подвергнут нападкам из-за некоторых строф в его последней комедии, и как тут был убит солдат. Он знал истории о многих людях. Стил, Драйден, Поуп, Колли Гиббер, доктор Джонсон и известные театральные деятели, такие, как Пег Уоффингтон и Дэвид Гэррик, художники Питер Лели и Годфри Кнеллер — все они в свое время часто посещали эту площадь.
Я поражалась его знаниям и как-то сказала ему:
— Подумать только, сколько в жизни мне предстоит еще узнать!
Мы ходили в Ковент-Гарден слушать восхитительный голос Элизабет Биллингтон, что вызывало восторг, в особенности из-за блестящей публики, вплоть до принца Уэльского с миссис Фитцгерберт. Они особенно привлекали меня, потому что выглядели, как Дэвид и я, страстно влюбленными.
Позже я часто думала о том, как жизнь обошлась со всеми нами. Кажется, что, даже когда мы находимся на вершине нашего счастья, зло подстерегает нас, выжидая, чтобы нанести удар. Это было одно из последних выступлений Элизабет Биллингтон, так как в следующем году она покинула страну и из-за скандальных статей о ней возвратилась на континент. Да, королевские любовницы, как известно, тоже испытывают превратности судьбы.
Что касается меня, то я была молода и достаточно наивна для того, чтобы верить в вечную счастливую жизнь.
Позже, когда друзья приглашали нас к себе, я радовалась встрече с ними, но не так, как в те идиллические первые дни.
Конечно, мы не могли отгородиться от происходящего. Во время обедов на приемах постоянно шли разговоры о том, что произошло во Франции, и не было сомнений, что людям, находящимся в центре событий, приходилось нелегко. Дэвид очень интересовался всеми высказываниями на этот счет. Он слушал с большим вниманием. Я думаю, что именно поэтому он и был таким умным. Он никогда не пропускал мимо ушей никаких сведений, никаких суждений.
Когда мы вернулись домой, он сел на постель и завел разговор, а я, глядя на него, лежала, облокотившись на подушки.
— Что это означает для нас? — сказал он. — Только то, что мы должны понять, как революция во Франции скажется здесь, в Англии.
— Если уже не сказалась, — заметила я. — Она убила мою бабушку, отобрала поместья дедушки, разрушила семью, потому что кто знает, где сейчас находится тетя Софи. А теперь она забрала моего брата Шарло, Луи-Шарля и твоего брата Джонатана.
— Да, — согласился он. — Но это личное… трагедия нашей семьи. Как она повлияет на нашу страну? И это, Клодина, может сильно сказаться на нас в будущем. Заметила ли ты, что никто ни в чем не уверен… даже политики? Кто сейчас наши лидеры?
Я бы назвал Питта, Фокса и Берка, а ты? Хотя все, что они говорят и делают в парламенте, мне кажется противоречивым. Фокс слишком доверчив, он верит в свободу и в то, что страна может управляться большинством, которым, считает он, должны быть революционеры. Я думаю, Берк видит это иначе. Он знает, что французы хотят равенства… но они не хотят свободы. И, конечно же, для своих врагов. Сколько совершенно невинных людей было отправлено на гильотину только потому, что они родились аристократами? Берк сознает, что революция, а значит анархия, может прокатиться по всей Европе. А Питт… он не разделяет симпатий Фокса к воле народа. Он большой сторонник мира и уверен, что во Франции все еще можно уладить. Он не хочет вступать в войну. Три разные точки зрения, куда они приведут нас?
— Не знаю, — заметила я, зевая, — и уверена, что ты тоже не знаешь. А даже если бы ты и был… что ты можешь сделать?
Я протянула к нему руки, и он, смеясь, подошел ко мне.
Но если на эту ночь проблема отложена, то уже на следующий день она возникла вновь. В нашу честь был дан прием. Я всегда знала, что наша семья вызывает большой интерес в Лондоне. Где бы я ни появлялась с моей матушкой и Диконом, везде устраивались многочисленные светские рауты, на которых я, по молодости, не присутствовала. Теперь я поняла глубину связей Дикона и желание некоторых людей выказать дружбу сыну Дикона и дочери его жены.
Мне нравилось встречаться с этими интересными людьми, которые казались такими уверенными и умными. Мне нравилось слушать их разговоры, но я заметила, что все они тогда вертелись вокруг одной темы.
Когда мы сидели за столом на одном из приемов, разговор принял обычное направление. Кто-то упомянул Шарлотту Корде. Прошло как раз три месяца с тех пор, как она была казнена за то, что заколола Жан-Поля Марата в ванной, но это событие все еще обсуждалось, как будто бы это произошло вчера.
— Не думаю, — сказал мужчина, сидевший рядом со мной, — что кто-либо питает больше симпатии к Марату.
— Конечно, — согласилась я, — но многие симпатизируют Шарлотте Корде.
— Смелая женщина.
Она знала, что подписывает свой смертный приговор. На это требуется мужество.
Я согласилась и с этим.
Наш хозяин сказал:
— Интересно, кто будет следующим?
Дантон?
— Вы думаете, что дойдет до этого? — сказала леди по правую руку от него.
— Эти люди всегда восстают друг против друга, — ответил наш хозяин.
Дэвид сказал:
— Уверен, что вожди революции, такие, как Дантон и Робеспьер, неизбежно попадут на гильотину. Все они рвутся к власти, завидуют друг другу. Вот почему все так и происходит…
Лучшие условия жизни для народа? Конечно, нет! Власть для мсье Марата, мсье Дантона и мсье Робеспьера… и остальных. И каждый, в свою очередь, несет гибель другим.
За столом раздался одобряющий шепот. Хозяйка сказала:
— Я верю, что вы забудете об этих неприятных персонах, когда услышите Людвига Блокермунда, который собирается развлечь нас игрой на фортепьяно.
— Блокермунд! — закричала толстая леди. — Моя дорогая, как тебе удалось заполучить его? Я слышала, на него большой спрос.
— Да, он недавно выступал в ротонде.
— Я имела удовольствие слышать его и предвкушаю удовольствие от его выступления сегодня вечером.
— Замечательно! — прошептали некоторые из гостей.
После трапезы мы перешли в гостиную, в которой стояло большое фортепьяно, и здесь герр Блокермунд, к нашему удовольствию, дал концерт.
Я сидела, погрузившись в музыку, пока не кончился концерт. Как только пианист поднялся со стула и стал принимать поздравления, вошел дворецкий и доложил, что пришел джентльмен, который хочет видеть хозяина. Очевидно, по важному делу.
Наш хозяин вышел и вернулся спустя десять минут очень встревоженным.
Он обратился ко всем нам и печальным голосом сказал:
— Все равно вы довольно скоро узнаете об этой печальной новости. Прошу прощения, что порчу вечер, но вы не захотите оставаться в неведении.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98