Их подогрели смутьяны. Толпа в своем безумстве неуправляема, и подстрекатели знают это. Они начинают разглагольствовать перед народом о том, как с ним плохо обращаются, и, в конце концов, возникает бунт, чему мы были свидетелями сегодня.
— А известно, кто эти подстрекатели?
— Было бы известно, они бы недолго гуляли на свободе. Они хитры. Главари делают дело руками других, и я готов поклясться, что они разъезжают с места на место, чтобы их лица не примелькались.
Я была уверена в том, что он прав. На следующий день было издано воззвание, в котором предлагалась награда в тысячу фунтов за сведения о тех, кто покушался на жизнь короля.
— Думаешь, на него отзовутся? — спросила я.
— Это огромные деньги, — задумчиво проговорил Дэвид, — однако я сомневаюсь. Эти люди хорошо организованы. Они — профессиональные революционеры. Скорее всего, покушение было хорошо спланировано, убийца оказался на месте как раз в тот момент, когда проезжала карета.
— Многие знали маршрут, по которому она проследует.
— Это более чем вероятно.
Позже нам сообщили о том, что лорд Гренвилл внес в палату лордов законопроект «О безопасности особы Его Величества»и, что было более важно, — господин Питт разрабатывает в палате общин планы по запрещению подстрекательских сборищ. В день покушения вечером в Лондон вернулись Джонатан и Миллисент, и мирное течение семейной жизни нарушилось.
Дэвид сказал, что из-за возникших волнений нам придется задержаться в Лондоне несколько дольше, чем мы хотели, так как покушение на жизнь короля отодвинуло все торговые дела на второй план. Попытка покушения была совершена двадцать девятого октября, а пятого ноября мы все еще находились в Лондоне.
Я знала, что Джонатан поспешил вернуться в Лондон из-за того, что произошло. Я догадывалась, что ожидаются беспорядки, и поэтому вводится негласное чрезвычайное положение.
У Джонатана был настороженный, проницательный вид — так бывало, когда на него сваливались рискованные дела. Он явно приехал в Лондон потому, что ему предстояла работа.
Миллисент была безмятежна. Мне показалось, что ей все равно, в Лондоне она или в деревне, если рядом с ней находился Джонатан.
Она сказала мне, что ждет ребенка. Времени еще прошло мало, но она была убеждена в этом… или почти убеждена. Было очевидно, что возможность стать матерью приносила ей счастье.
Было пятое ноября, знаменательная дата в английской истории, ибо это была годовщина того дня, когда Гай Фокс попытался взорвать здание парламента, но заговор был вовремя раскрыт. Это произошло в 1605 году. С тех пор этот день всегда отмечался, вот и сейчас народ с большим энтузиазмом был настроен отметить этот день.
Джонатана и Дэвида не было дома. Я не была уверена, ушли ли они вместе, но знала, что Дэвид намеревался заключить кое-какие сделки, и решила не сопровождать его. Миллисент была у себя в комнате: она сказала, что чувствует слабость и хочет немного полежать в постели.
Я осталась одна и думала о том, как все изменилось в доме с тех пор, как приехал Джонатан, поэтому стоит ли жалеть о том, что нам с Дэвидом предстоит вскоре отправляться в Эверсли.
Я услышала, как стукнула дверь, и вышла посмотреть, не вернулся ли Дэвид, но меня, улыбаясь, поджидал Джонатан.
— Наконец-то, — сказал он. — Мы одни.
В ответ я засмеялась и с беспокойством произнесла:
— Ты, как всегда, в своем репертуаре.
— Я в этом не сомневаюсь.
Но разве не здорово оказаться наконец-то наедине? Дэвид ведет себя, как сторожевой пес, Миллисент — как тень, но ни тени, ни сторожевого пса сейчас рядом с нами нет.
— Тень вполне может появиться в любой момент.
— Что ты делаешь?
— Готовлюсь к отъезду.
Скорее всего, мы отправимся завтра.
— Как раз когда я приехал!
— Эта причина, похоже, не хуже любой другой.
— Все еще опасаешься меня? Я отвернулась.
— Я иду в город, — сказал он. — Не составишь ли мне компанию?
— Мне так много нужно сделать…
— Ерунда.
Все может сделать одна из служанок. Ты помнишь, какой чудесный день мы провели в Лондоне?
Во время свадьбы наследника престола?
— Это было так недавно…
— И говорят, что наша принцесса в положении. Я так рад за принца! Несчастный! Нелегко ему было, когда пришлось исполнять супружеский долг.
— Я думаю, он в состоянии сам о себе позаботиться.
— Как и все мы, он нуждается в утешении близкого ему по духу женского общества. Послушай, Клодина, я хочу пойти… просто побыть в толпе и понаблюдать. Пойдем со мной.
Ты выискиваешь людей вроде Леона Бланшара и Альберика?
Он подошел ближе и пристально поглядел на меня.
— Ты знаешь очень много, Клодина, — сказал он. — Я бы предпочел не втягивать тебя, но так уж вышло. С того момента, как ты увидела Альберика и узнала человека, с которым он встречался, ты оказалась замешанной в наше дело.
— Да, я понимаю.
— Удобнее, если со мной будет дама. Я хочу выглядеть как обыкновенный прохожий, глазеющий на шествие по улицам. Мне хочется увидеть, что происходит. Ты можешь помочь мне, Клодина.
Я почувствовала возбуждение, причиной которого, как я убеждала себя, был характер прогулки, а вовсе не возможность побыть с Джонатаном.
— Ну, полно тебе, — сказал он. — Ты же ведь не собиралась делать ничего важного? С мужем у тебя тоже никаких дел нет. Небольшая прогулка не принесет вреда, а я буду чувствовать себя в безопасности на улице, не так ли? Ну что такого я могу там натворить?
— Уговорил, — поддалась я.
— Отважная леди! — произнес он с иронией в голосе. — Иди, возьми плащ. Я буду ждать тебя здесь. Только заскочу наверх и предупрежу Миллисент, что мне нужно уйти.
— Скажи ей, что я буду с тобой. Он лукаво улыбнулся и промолчал.
На улицах Лондона всеобщая атмосфера возбуждения охватила меня. И не только потому, что я была с Джонатаном.
— Лучше всего гулять ночью, — сказал он, — когда зажигают костры. Мы обязательно должны пройтись сегодня ночью.
— Думаешь, остальные согласятся пойти с нами?
— Дэвид? Наверное. Миллисент? Скорее всего, тоже. Но было бы веселее, если бы мы с тобой были одни.
— Взгляни на это необычное чучело, — перебила я. — Кого оно изображает?
— Не знаю.
Наверное, самого господина Фокса. Набитую соломой фигуру тащили несколько мальчишек-оборванцев. Они весело распевали на ходу:
Чучело, чучело!
Мы тебя помучаем! Мы повесим тебя на высоком фонаре, Мы сожжем тебя на огромном костре! Подыхай! Подыхай! Поскорее в ад ступай!
Джонатан сунул в одну из протянутых рук монету, и лица их расплылись от удовольствия.
— Это кто? — спросил он, указывая на чучело.
— Римский папа, — ответил самый высокий из сорванцов.
— Какой же я глупый, что не узнал его, — весело сказал Джонатан. — Сходство просто поразительное.
Мальчишки разинули рты от удивления, а мы, смеясь, пошли дальше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98
— А известно, кто эти подстрекатели?
— Было бы известно, они бы недолго гуляли на свободе. Они хитры. Главари делают дело руками других, и я готов поклясться, что они разъезжают с места на место, чтобы их лица не примелькались.
Я была уверена в том, что он прав. На следующий день было издано воззвание, в котором предлагалась награда в тысячу фунтов за сведения о тех, кто покушался на жизнь короля.
— Думаешь, на него отзовутся? — спросила я.
— Это огромные деньги, — задумчиво проговорил Дэвид, — однако я сомневаюсь. Эти люди хорошо организованы. Они — профессиональные революционеры. Скорее всего, покушение было хорошо спланировано, убийца оказался на месте как раз в тот момент, когда проезжала карета.
— Многие знали маршрут, по которому она проследует.
— Это более чем вероятно.
Позже нам сообщили о том, что лорд Гренвилл внес в палату лордов законопроект «О безопасности особы Его Величества»и, что было более важно, — господин Питт разрабатывает в палате общин планы по запрещению подстрекательских сборищ. В день покушения вечером в Лондон вернулись Джонатан и Миллисент, и мирное течение семейной жизни нарушилось.
Дэвид сказал, что из-за возникших волнений нам придется задержаться в Лондоне несколько дольше, чем мы хотели, так как покушение на жизнь короля отодвинуло все торговые дела на второй план. Попытка покушения была совершена двадцать девятого октября, а пятого ноября мы все еще находились в Лондоне.
Я знала, что Джонатан поспешил вернуться в Лондон из-за того, что произошло. Я догадывалась, что ожидаются беспорядки, и поэтому вводится негласное чрезвычайное положение.
У Джонатана был настороженный, проницательный вид — так бывало, когда на него сваливались рискованные дела. Он явно приехал в Лондон потому, что ему предстояла работа.
Миллисент была безмятежна. Мне показалось, что ей все равно, в Лондоне она или в деревне, если рядом с ней находился Джонатан.
Она сказала мне, что ждет ребенка. Времени еще прошло мало, но она была убеждена в этом… или почти убеждена. Было очевидно, что возможность стать матерью приносила ей счастье.
Было пятое ноября, знаменательная дата в английской истории, ибо это была годовщина того дня, когда Гай Фокс попытался взорвать здание парламента, но заговор был вовремя раскрыт. Это произошло в 1605 году. С тех пор этот день всегда отмечался, вот и сейчас народ с большим энтузиазмом был настроен отметить этот день.
Джонатана и Дэвида не было дома. Я не была уверена, ушли ли они вместе, но знала, что Дэвид намеревался заключить кое-какие сделки, и решила не сопровождать его. Миллисент была у себя в комнате: она сказала, что чувствует слабость и хочет немного полежать в постели.
Я осталась одна и думала о том, как все изменилось в доме с тех пор, как приехал Джонатан, поэтому стоит ли жалеть о том, что нам с Дэвидом предстоит вскоре отправляться в Эверсли.
Я услышала, как стукнула дверь, и вышла посмотреть, не вернулся ли Дэвид, но меня, улыбаясь, поджидал Джонатан.
— Наконец-то, — сказал он. — Мы одни.
В ответ я засмеялась и с беспокойством произнесла:
— Ты, как всегда, в своем репертуаре.
— Я в этом не сомневаюсь.
Но разве не здорово оказаться наконец-то наедине? Дэвид ведет себя, как сторожевой пес, Миллисент — как тень, но ни тени, ни сторожевого пса сейчас рядом с нами нет.
— Тень вполне может появиться в любой момент.
— Что ты делаешь?
— Готовлюсь к отъезду.
Скорее всего, мы отправимся завтра.
— Как раз когда я приехал!
— Эта причина, похоже, не хуже любой другой.
— Все еще опасаешься меня? Я отвернулась.
— Я иду в город, — сказал он. — Не составишь ли мне компанию?
— Мне так много нужно сделать…
— Ерунда.
Все может сделать одна из служанок. Ты помнишь, какой чудесный день мы провели в Лондоне?
Во время свадьбы наследника престола?
— Это было так недавно…
— И говорят, что наша принцесса в положении. Я так рад за принца! Несчастный! Нелегко ему было, когда пришлось исполнять супружеский долг.
— Я думаю, он в состоянии сам о себе позаботиться.
— Как и все мы, он нуждается в утешении близкого ему по духу женского общества. Послушай, Клодина, я хочу пойти… просто побыть в толпе и понаблюдать. Пойдем со мной.
Ты выискиваешь людей вроде Леона Бланшара и Альберика?
Он подошел ближе и пристально поглядел на меня.
— Ты знаешь очень много, Клодина, — сказал он. — Я бы предпочел не втягивать тебя, но так уж вышло. С того момента, как ты увидела Альберика и узнала человека, с которым он встречался, ты оказалась замешанной в наше дело.
— Да, я понимаю.
— Удобнее, если со мной будет дама. Я хочу выглядеть как обыкновенный прохожий, глазеющий на шествие по улицам. Мне хочется увидеть, что происходит. Ты можешь помочь мне, Клодина.
Я почувствовала возбуждение, причиной которого, как я убеждала себя, был характер прогулки, а вовсе не возможность побыть с Джонатаном.
— Ну, полно тебе, — сказал он. — Ты же ведь не собиралась делать ничего важного? С мужем у тебя тоже никаких дел нет. Небольшая прогулка не принесет вреда, а я буду чувствовать себя в безопасности на улице, не так ли? Ну что такого я могу там натворить?
— Уговорил, — поддалась я.
— Отважная леди! — произнес он с иронией в голосе. — Иди, возьми плащ. Я буду ждать тебя здесь. Только заскочу наверх и предупрежу Миллисент, что мне нужно уйти.
— Скажи ей, что я буду с тобой. Он лукаво улыбнулся и промолчал.
На улицах Лондона всеобщая атмосфера возбуждения охватила меня. И не только потому, что я была с Джонатаном.
— Лучше всего гулять ночью, — сказал он, — когда зажигают костры. Мы обязательно должны пройтись сегодня ночью.
— Думаешь, остальные согласятся пойти с нами?
— Дэвид? Наверное. Миллисент? Скорее всего, тоже. Но было бы веселее, если бы мы с тобой были одни.
— Взгляни на это необычное чучело, — перебила я. — Кого оно изображает?
— Не знаю.
Наверное, самого господина Фокса. Набитую соломой фигуру тащили несколько мальчишек-оборванцев. Они весело распевали на ходу:
Чучело, чучело!
Мы тебя помучаем! Мы повесим тебя на высоком фонаре, Мы сожжем тебя на огромном костре! Подыхай! Подыхай! Поскорее в ад ступай!
Джонатан сунул в одну из протянутых рук монету, и лица их расплылись от удовольствия.
— Это кто? — спросил он, указывая на чучело.
— Римский папа, — ответил самый высокий из сорванцов.
— Какой же я глупый, что не узнал его, — весело сказал Джонатан. — Сходство просто поразительное.
Мальчишки разинули рты от удивления, а мы, смеясь, пошли дальше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98