Громкие аплодисменты сопровождали вручение призов. Как раз к этому времени зал уже подготовили для танцев, и заиграла музыка.
По традиции вечер открыли моя мама с Диконом, и сразу же к ним присоединились мы с Дэвидом. Гарри танцевал с Эви, а Джонатан с Миллисент.
Почти механически я протанцевала менуэт и котильон и, несмотря на все мои страхи и решения, танцуя с Джонатаном, почувствовала, как во мне растет возбуждение.
— Не могу дождаться завтрашнего дня, — произнес он.
— Я не приду.
— Придешь, — заверил он меня.
Он смеялся, его голубые глаза горели; я почувствовала, как во мне поднимается негодование, обида, ведь он, в отличие от меня, не мучился угрызениями совести. Он был абсолютно доволен положением дел.
Сначала мне было интересно, получает ли он удовольствие от риска, связанного с нашим положением, подогревающим его желание. Неужели ему в самом деле доставляло наслаждение обманывать своего брата, нарушать законы чести, человеческого жития… и религии? Тогда, значит, и моя мораль изменилась? Я испытывала такое же, как и он, страстное желание, но я наивно воображала, что и он тоже чувствует мое угрызение совести и глубокое раскаяние в том, что мы наделали.
Когда гости разошлись, наконец, я с радостью удалилась к себе в спальню.
— Ты очень устала, Клодина, — сказал Дэвид. Я ответила, что день был долгим.
— Тем не менее, он прошел хорошо, — продолжал он. — Несомненно, твоя мать знает, как устраивать праздники. До того как они с отцом поженились, все это проходило совсем иначе. — Он лег рядом со мной и произнес:
— Разве не приятно видеть, как двое детей живут в полном согласии?
— Иногда они спорят…
— Это тоже проявление их отношений, они не могут жить друг без друга. Я счастлив, что все их испытания закончились благополучно: он привез ее домой, и они поженились. Более того, это позволило моей бабушке на старости лет почувствовать полное удовлетворение жизнью.
Он привлек меня к себе:
— Так же будет многие годы и у нас, Клодина. Я приникла к нему и подумала: «Он никогда не должен узнать! Я лучше умру, чем позволю ему узнать».
Его нежность во время нашей близости вызвала у меня слезы.
— Клодина, — спросил он, — что с тобой? Что-нибудь не так?
— О, Дэвид, — ответила я, — я люблю тебя. Я так люблю тебя!
Он поцеловал меня, и, когда заснул, я еще долго лежала без сна, глядя в темноту.
Почему я позволила этому произойти? Как я могла обмануть этого милого человека?
«День дарения коробочек» назывался так потоку, что все, кто в течение года служил нам, приглашались в большой дом, чтобы получить то, что они называли «коробочка», а на самом деле — денежное вознаграждение.
Дикон и мама сидели в зале, пока шла церемония, а мы отправились в Эндерби, так как Миллисент настаивала на том, что хочет осмотреть дом.
Мы отправились большой компанией: Дэвид, Миллисент, Джонатан, лорд и леди Петтигрю, Гвен и Джон Фаррингдоны, Гарри и я. У Дэвида был ключ, и, как только он открыл дверь и мы вошли в холл, раздались возгласы удивления. В утреннем свете его облик вновь изменился. В окна проникали бледные лучи зимнего солнца, разряжая обстановку мрачности и уныния, но, тем не менее, вокруг по-прежнему чувствовалось нечто жуткое, я была уверена, что это ощущение никогда полностью не исчезнет.
— Это и есть галерея с привидениями? — указала Миллисент.
— Так говорят, — ответил Дэвид.
— Думаю, там произошло что-то ужасное. Как хорошо, что я здесь не одна! Я бы наверняка умерла от страха.
— Не нужно бояться, — улыбнулся ей Джонатан. — Некая сила, присутствующая здесь, готова защитить тебя от звенящих бесчисленными цепями призраков и мириад стонущих привидений.
— Не отходи от меня, — распорядилась Миллисент.
— Меня не надо просить об этом.
Глупо, но этот незначительный обмен шутками Джонатана с Миллисент задел меня.
— Какая перемена! — сказал Дэвид. — Этот плотник — великий мастер. Ручаюсь, что за несколько недель он приведет дом в полный порядок.
— Тетя Софи горит желанием переехать, — отозвалась я.
— Бедняга! — прошептала Гвен Фаррингдон. — Такое несчастье! Она так сильно переживает, не так ли?
— Большое несчастье! — Леди Петтигрю оживилась. — Но нужно стойко встречать подобные испытания, и ей повезло, что удалось спастись от этих ужасных французских крестьян. Надеюсь, она благодарна вам. — Улыбаясь, она с одобрением взглянула на Джонатана. — Теперь она может позаботиться о своем будущем, и как ей повезло, что этот дом расположен так близко от Эверсли.
Меня всегда поражало, как мало беды других трогают людей, подобных леди Петтигрю, и я спрашивала себя, будет ли она с такой же легкостью относиться к своим собственным несчастьям.
Мы поднялись по лестнице и прошли на галерею менестрелей. Сейчас, когда тяжелые красные занавеси были сняты для чистки и реставрации, галерея почти потеряла свой таинственный вид.
Джонатан подошел сзади к Миллисент и прогудел:
— У-у!
Она подскочила и обернулась, улыбаясь ему:
— Ты решил напугать меня?
— И, признайся, напугал, — ответил он.
— Нет, ведь рядом столько людей.
— Ах так, а если бы их здесь не было… — засмеялся он.
— Ты хочешь сказать, если бы я была здесь наедине с тобой!
Невероятная ситуация, верно?
— Увы! — промолвил он с притворным смирением. Я подумала: «Именно так он обычно и поступает.
Именно так он поступил со мной… и с другими женщинами».
Мы прошли по коридорам, и он открыл дверь той комнаты, где мы так страстно любили друг друга.
— По-моему, большая часть мебели осталась здесь, — сказала Гвен Фаррингдон.
— Ее продали вместе с домом, — объяснил ей Дэвид.
— Какой подарок! Не нужно покупать много мебели.
— Хорошая комната. Мне нравится, — сказала Миллисент. Она подошла к кровати и села, потом приподняла ноги и улеглась на ней.
— Очень удобно, — заявила она.
— Уверен в этом, — пробурчал Джонатан. Он поймал мой взгляд, и уголок его рта приподнялся.
Его шутка пришлась мне не по душе. Для меня это было крайне серьезно.
Мы обошли дом и оказались в огромной кухне с каменным полом.
В какой-то момент Джонатан и я остались наедине; другие прошли за перегородку, а мы задержались.
Он взял мою руку и произнес:
— Сегодня после полудня.
Я покачала головой.
Он приблизился и поцеловал меня. Я не противилась, хотя и хотела. Меня пугало, что он все еще имеет надо мной власть.
Я была рада, что экскурсия по дому закончилась, и мы вышли на свежий воздух.
Обратно мы шли пешком напрямик через поля, и все обсуждали, какой Эндерби очаровательный дом и как повезло Софи, что подвернулась такая удачная сделка.
— К сожалению, не все французские беженцы столь удачливы, — сказала леди Петтигрю.
— Ей очень повезло, что удалось вывезти драгоценности, — объяснила Миллисент.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98
По традиции вечер открыли моя мама с Диконом, и сразу же к ним присоединились мы с Дэвидом. Гарри танцевал с Эви, а Джонатан с Миллисент.
Почти механически я протанцевала менуэт и котильон и, несмотря на все мои страхи и решения, танцуя с Джонатаном, почувствовала, как во мне растет возбуждение.
— Не могу дождаться завтрашнего дня, — произнес он.
— Я не приду.
— Придешь, — заверил он меня.
Он смеялся, его голубые глаза горели; я почувствовала, как во мне поднимается негодование, обида, ведь он, в отличие от меня, не мучился угрызениями совести. Он был абсолютно доволен положением дел.
Сначала мне было интересно, получает ли он удовольствие от риска, связанного с нашим положением, подогревающим его желание. Неужели ему в самом деле доставляло наслаждение обманывать своего брата, нарушать законы чести, человеческого жития… и религии? Тогда, значит, и моя мораль изменилась? Я испытывала такое же, как и он, страстное желание, но я наивно воображала, что и он тоже чувствует мое угрызение совести и глубокое раскаяние в том, что мы наделали.
Когда гости разошлись, наконец, я с радостью удалилась к себе в спальню.
— Ты очень устала, Клодина, — сказал Дэвид. Я ответила, что день был долгим.
— Тем не менее, он прошел хорошо, — продолжал он. — Несомненно, твоя мать знает, как устраивать праздники. До того как они с отцом поженились, все это проходило совсем иначе. — Он лег рядом со мной и произнес:
— Разве не приятно видеть, как двое детей живут в полном согласии?
— Иногда они спорят…
— Это тоже проявление их отношений, они не могут жить друг без друга. Я счастлив, что все их испытания закончились благополучно: он привез ее домой, и они поженились. Более того, это позволило моей бабушке на старости лет почувствовать полное удовлетворение жизнью.
Он привлек меня к себе:
— Так же будет многие годы и у нас, Клодина. Я приникла к нему и подумала: «Он никогда не должен узнать! Я лучше умру, чем позволю ему узнать».
Его нежность во время нашей близости вызвала у меня слезы.
— Клодина, — спросил он, — что с тобой? Что-нибудь не так?
— О, Дэвид, — ответила я, — я люблю тебя. Я так люблю тебя!
Он поцеловал меня, и, когда заснул, я еще долго лежала без сна, глядя в темноту.
Почему я позволила этому произойти? Как я могла обмануть этого милого человека?
«День дарения коробочек» назывался так потоку, что все, кто в течение года служил нам, приглашались в большой дом, чтобы получить то, что они называли «коробочка», а на самом деле — денежное вознаграждение.
Дикон и мама сидели в зале, пока шла церемония, а мы отправились в Эндерби, так как Миллисент настаивала на том, что хочет осмотреть дом.
Мы отправились большой компанией: Дэвид, Миллисент, Джонатан, лорд и леди Петтигрю, Гвен и Джон Фаррингдоны, Гарри и я. У Дэвида был ключ, и, как только он открыл дверь и мы вошли в холл, раздались возгласы удивления. В утреннем свете его облик вновь изменился. В окна проникали бледные лучи зимнего солнца, разряжая обстановку мрачности и уныния, но, тем не менее, вокруг по-прежнему чувствовалось нечто жуткое, я была уверена, что это ощущение никогда полностью не исчезнет.
— Это и есть галерея с привидениями? — указала Миллисент.
— Так говорят, — ответил Дэвид.
— Думаю, там произошло что-то ужасное. Как хорошо, что я здесь не одна! Я бы наверняка умерла от страха.
— Не нужно бояться, — улыбнулся ей Джонатан. — Некая сила, присутствующая здесь, готова защитить тебя от звенящих бесчисленными цепями призраков и мириад стонущих привидений.
— Не отходи от меня, — распорядилась Миллисент.
— Меня не надо просить об этом.
Глупо, но этот незначительный обмен шутками Джонатана с Миллисент задел меня.
— Какая перемена! — сказал Дэвид. — Этот плотник — великий мастер. Ручаюсь, что за несколько недель он приведет дом в полный порядок.
— Тетя Софи горит желанием переехать, — отозвалась я.
— Бедняга! — прошептала Гвен Фаррингдон. — Такое несчастье! Она так сильно переживает, не так ли?
— Большое несчастье! — Леди Петтигрю оживилась. — Но нужно стойко встречать подобные испытания, и ей повезло, что удалось спастись от этих ужасных французских крестьян. Надеюсь, она благодарна вам. — Улыбаясь, она с одобрением взглянула на Джонатана. — Теперь она может позаботиться о своем будущем, и как ей повезло, что этот дом расположен так близко от Эверсли.
Меня всегда поражало, как мало беды других трогают людей, подобных леди Петтигрю, и я спрашивала себя, будет ли она с такой же легкостью относиться к своим собственным несчастьям.
Мы поднялись по лестнице и прошли на галерею менестрелей. Сейчас, когда тяжелые красные занавеси были сняты для чистки и реставрации, галерея почти потеряла свой таинственный вид.
Джонатан подошел сзади к Миллисент и прогудел:
— У-у!
Она подскочила и обернулась, улыбаясь ему:
— Ты решил напугать меня?
— И, признайся, напугал, — ответил он.
— Нет, ведь рядом столько людей.
— Ах так, а если бы их здесь не было… — засмеялся он.
— Ты хочешь сказать, если бы я была здесь наедине с тобой!
Невероятная ситуация, верно?
— Увы! — промолвил он с притворным смирением. Я подумала: «Именно так он обычно и поступает.
Именно так он поступил со мной… и с другими женщинами».
Мы прошли по коридорам, и он открыл дверь той комнаты, где мы так страстно любили друг друга.
— По-моему, большая часть мебели осталась здесь, — сказала Гвен Фаррингдон.
— Ее продали вместе с домом, — объяснил ей Дэвид.
— Какой подарок! Не нужно покупать много мебели.
— Хорошая комната. Мне нравится, — сказала Миллисент. Она подошла к кровати и села, потом приподняла ноги и улеглась на ней.
— Очень удобно, — заявила она.
— Уверен в этом, — пробурчал Джонатан. Он поймал мой взгляд, и уголок его рта приподнялся.
Его шутка пришлась мне не по душе. Для меня это было крайне серьезно.
Мы обошли дом и оказались в огромной кухне с каменным полом.
В какой-то момент Джонатан и я остались наедине; другие прошли за перегородку, а мы задержались.
Он взял мою руку и произнес:
— Сегодня после полудня.
Я покачала головой.
Он приблизился и поцеловал меня. Я не противилась, хотя и хотела. Меня пугало, что он все еще имеет надо мной власть.
Я была рада, что экскурсия по дому закончилась, и мы вышли на свежий воздух.
Обратно мы шли пешком напрямик через поля, и все обсуждали, какой Эндерби очаровательный дом и как повезло Софи, что подвернулась такая удачная сделка.
— К сожалению, не все французские беженцы столь удачливы, — сказала леди Петтигрю.
— Ей очень повезло, что удалось вывезти драгоценности, — объяснила Миллисент.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98