Мать имела склонность видеть потенциальную невестку во всех незамужних дамах. Даже в тех, у кого на ближайшие выходные была назначена свадьба.
– Конечно, я помогу тебе, – сказала Виолетта. – Нет ничего проще.
– Ее дядя твердо намерен держать ее под арестом, – напомнил Грегори.
Она пренебрежительно махнула рукой.
– Пустяки, сынок. Предоставь это мне. Я быстро с этим справлюсь.
Грегори решил на этом закрыть тему. Если мама утверждает, что знает, как обеспечить чье-то присутствие на балу, ей можно верить. Новые вопросы наведут ее на мысль, что у него есть скрытые мотивы.
А таких мотивов у него не было.
Люси ему просто нравилась. Он считал ее другом. И хотел, чтобы она получила немного удовольствия. Это было бы замечательно.
– Я попрошу твою сестру послать ей приглашение с личным письмом, – задумчиво проговорила Виолетта. – Возможно, я даже заеду к ее дяде. Я солгу и скажу, что встретилась с ней в парке.
– Солжешь? – лукаво улыбнулся Грегори. – Ты?
Улыбку, появившуюся на лице матери, можно было с полным правом назвать дьявольской.
– Не имеет значения, поверит он мне или нет. В этом и заключается одно из преимуществ преклонного возраста. Никто не смеет противоречить такой старой ведьме, как я.
Грегори многозначительно взглянул на нее, тем самым давая понять, что не купится на ее уловку. Пусть Виолетта Бриджертон и является матерью восьми взрослых детей, но никто при виде ее гладкого молочно-белого лица и широкой улыбки никогда не отнесет ее к категории тех, кого она называет старыми. Между прочим, Грегори часто задавался вопросом, почему она не вышла замуж во второй раз. Ведь недостатка в удалых вдовцах, желавших пригласить ее на ужин или на танец, не было. Грегори подозревал, что любой из них с восторгом ухватился бы за шанс жениться на его матери, если бы она проявила хоть малейший интерес.
Но она не проявляла, и Грегори вынужден был признать, что это вызывает у него эгоистическую радость. Если не брать в расчет ее назойливость, то было нечто чрезвычайно уютное в ее всепоглощающей преданности детям и внукам.
Отец скончался более двадцати лет назад, и Грегори совсем не помнил его. Но мать часто рассказывала о нем, и каждый раз при этом ее голос менялся, взгляд смягчался, а уголки губ приподнимались – чуть-чуть, но достаточно, чтобы Грегори увидел, как дороги ей воспоминания.
Именно в эти мгновения он понимал, почему она беспокоилась о том, чтобы ее дети выбирали себе спутников жизни по любви.
И он всегда так и собирался поступить. Что теперь выглядит довольно забавно, если вспомнить этот фарс с мисс Уотсон.
В комнату вошла горничная и поставила на столик между ними чайный поднос.
– Кухарка испекла твои любимые бисквиты, – сказала Виолетта, подавая ему чашку с чаем, сервированным именно так, как он любил, – без сахара, с капелькой молока.
– Ты предугадала мой визит? – спросил Грегори.
– Не сегодняшний, – ответила Виолетта, отпивая из своей чашки. – Но я знала, что ты появишься очень скоро. Когда проголодаешься.
Грегори усмехнулся. Ведь она была абсолютно права. Как и у большинства мужчин его возраста и статуса, в его квартире не было места для нормальной кухни. Он питался на приемах, в клубе и, естественно, у матери и родственников.
– Благодарю, – пробормотал он, принимая от нее тарелку с шестью бисквитами.
Виолетта, склонив голову набок, секунду задумчиво смотрела на чайный поднос, а потом положила два бисквита на свою тарелку.
– Меня тронуло, – сказала она, поднимая глаза на сына, – что в ситуации с леди Люсиндой ты обратился за помощью ко мне.
– Вот как? – не без любопытства спросил Грегори. – А к кому еще я мог бы обратиться с таким вопросом?
Виолетта откусила крохотный кусочек бисквита.
– Конечно, твой выбор очевиден, однако вспомни – ты редко обращаешься к семье, когда тебе требуется помощь.
Грегори замер, потом медленно пересел так, чтобы сидеть к ней анфас. Глаза матери – пронзительно синие и видящие насквозь – были обращены на его лицо. Что она хотела этим сказать? Нельзя любить семью сильнее, чем он.
Виолетта улыбнулась.
– О, только не обижайся. – Виолетта потянулась через стол и похлопала его по руке. – Я вовсе не имела в виду, что ты нас не любишь. Но ты действительно предпочитаешь все делать сам.
– Например?
– Ну, искать себе жену...
Он тут же перебил ее:
– Ты хочешь уверить меня в том, что Энтони, Бенедикт и Колин приветствовали твое вмешательство, когда искали себе жен?
– Нет, естественно, нет. И никто не поприветствовал бы. Однако... – Она провела рукой по воздуху, как бы стирая предложение. – Прости меня. Это был неудачный пример.
Тихо вздохнув, она повернулась к окну, и Грегори понял, что мать готова оставить тему. К его собственному изумлению, он к этому готов не был.
– Что плохого в том, что кто-то предпочитает все делать сам? – спросил он.
Виолетта посмотрела на него. Вид при этом у нее был такой, будто ее насильно вовлекают в неприятный разговор.
– Ничего. Я очень горда тем, что вырастила самостоятельных сыновей. Ведь все вы трое выбрали в жизни свой путь. – Помолчав, она добавила: – Конечно, не без помощи Энтони. Он разочаровал бы меня, если бы не присматривал за вами.
– Энтони безмерно великодушен, – тихо произнес Грегори.
– Да, именно так, не правда ли? – с улыбкой сказала Виолетта. – Ведь он тратил на вас и свое время, и свои деньги. В этом он очень похож на отца. – На мгновение ее взгляд стал мечтательным. – Мне так жаль, что ты никогда не знал его.
– Энтони был мне как отец, – сказал Грегори не только потому, что хотел сделать ей приятное, но и потому, что это было правдой.
Вдруг губы его матери сжались, а уголки рта опустились. Грегори испугался, что она вот-вот заплачет, и вытащил из кармана носовой платок и протянул ей.
– Нет, в этом нет надобности, – заверила его Виолетта, хотя платок взяла и глаза промокнула. – Я в порядке. Просто немного... – Она проглотила комок, застрявший в горле, и улыбнулась. Однако в ее глазах остался подозрительный блеск. – Когда-нибудь ты поймешь – когда у тебя будут собственные дети, – как приятно слушать такие слова.
Она отложила платок, взяла чашку и сделала глоток и вдруг довольно заахала.
Грегори усмехнулся. Его мать буквально боготворила чай. Ее чувства не шли ни в какое сравнение с традиционной английской любовью к чаю. Она утверждала, что чай помогает ей думать. Грегори порадовался бы этому, если бы не тот факт, что предметом ее раздумий слишком уж часто становился он. К третьей чашке мать обычно разрабатывала пугающе подробный план его женитьбы на дочери какой-нибудь подруги, которую она чаще всего навещала по утрам.
– Хорошо, что ты обратился ко мне. Есть дела, с которыми может справиться только женщина, – махнула на него рукой Виолетта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77