Грегори опять промолчал. Что Люси имела в виду под «не было другого выхода»?
Что это значило?
– Я никогда не приму ее, – ворчливо произнесла Гиацинта.
– Она станет графиней, – напомнил ей Колин.
– А мне плевать, пусть она станет хоть королевой...
– Гиацинта! – осадила ее мать.
– А что тут такого? – ощетинилась Гиацинта. – Никто не имеет права так унижать моего брата! Никто!
Виолетта и Колин одновременно посмотрели на нее. Колин – весело, Виолетта – встревоженно.
– Я уничтожу ее, – продолжила Гиацинта.
– Нет, – тихо возразил Грегори, – не смей.
Остальные члены семейства резко замолчали, и у Грегори возникло впечатление, что до того момента, как он подал голос, они не замечали, что он не принимает участия в общем разговоре.
– Ты оставишь ее в покое, – добавил он.
Гиацинта недовольно поджала губы.
Он пристально посмотрел ей в глаза.
– И если ваши пути пересекутся, – сказал он, – ты проявишь исключительное дружелюбие и доброту. Ты поняла меня?
Гиацинта ничего не ответила.
– Ты меня поняла?! – закричал Грегори.
Все семейство ошеломленно уставилось на него. Ведь он никогда не выходил из себя! Никогда!
И только тогда Гиацинта, обладавшая высокоразвитым здравомыслием, проговорила:
– Вообще-то нет.
– Прощу прощения? – ледяным голосом осведомился Грегори.
– Замолчи, – одновременно с ним заговорил Колин, обращаясь к сестре.
– Я не поняла тебя, – ответила Гиацинта, пихая Колина локтем в бок. – Как ты можешь симпатизировать ей? Если бы такое произошло со мной, ты бы...
– С тобой такого не произошло, – оборвал ее Грегори. – И ты не знаешь ее. Ты не знаешь, каковы были ее мотивы.
– А ты? – возмущенно спросила Гиацинта.
Грегори тоже не знал. И это буквально убивало его.
– Подставь другую щеку, Гиацинта, – тихо сказала Виолетта.
Пылая гневом, Гиацинта отвернулась к окну, но язычок все же прикусила.
– Думаю, ты можешь пожить у Бенедикта с Софи в Уилтшире, – предложила Виолетта. – Вероятно, Энтони и Кейт скоро приедут в город, поэтому ты не сможешь поехать в Обри-Холл, хотя, уверена, они не возражали бы, если бы ты поселился у них на период их отсутствия.
Грегори, не отрываясь, смотрел в окно. У него не было ни малейшего желания ехать в деревню.
– Еще ты мог бы попутешествовать, – сказал Колин. – В это время года Италия особенно красива. Ведь ты там не был, верно?
Грегори, слушавший их вполуха, покачал головой. У него не было желания ехать в Италию.
«Потому что у меня не было другого выхода», – сказала она.
Не потому, что она так захотела. И не потому, что это было разумно.
А потому, что у нее не было другого выхода.
Что же это значило?
Неужели ее принудили? А может, шантажировали?
Что же она могла совершить такого, чтобы дать повод для шантажа?
– Ей было бы очень тяжело, если бы она решилась не доводить дело до конца, – неожиданно проговорила Виолетта, сочувственно поглаживая Грегори по руке. – Лорд Давенпорт страшный человек, вряд ли кто-либо согласился бы стать его врагом. К тому же в церкви, на глазах у всех... В общем, – со вздохом закончила она, – для этого нужно быть очень храброй. И уметь быстро справляться с потрясениями. – Помолчав, она добавила: – И готовой.
– Готовой? – переспросил Колин.
– К последствиям, – пояснила Виолетта. – Потому что разразился бы страшный скандал.
– Скандал и так разразится, – пробормотал Грегори.
– Да, но не такой сильный, потому что она ответила «да», – сказала Виолетта. – И не думай, что меня порадовал такой исход. Ты же знаешь, что я желаю тебе только счастья. Зато теперь все будут одобрять ее за сделанный выбор. Ее будут считать разумной девочкой.
Губы Грегори непроизвольно растянулись в слабой улыбке.
– А меня помешавшимся от любви идиотом.
Никто не возразил ему.
После непродолжительного молчания мать сказала:
– Должна признаться, ты держишься отлично.
И правда.
– Я представляла... – Она оборвала саму себя. – В общем, не важно, что я представляла, главное, что есть на самом деле.
– Нет, – покачал головой Грегори, поворачиваясь к ней. – Что ты представляла? Как, по-твоему, мне следовало бы поступить?
– Вопрос не в том, как тебе следовало бы поступить, – ответила Виолетта, явно ошарашенная его вопросами. – Просто я представляла, что ты... разозлишься сильнее.
Грегори довольно долго смотрел на нее, а потом отвернулся к окну. Они ехали по Пиккадилли и направлялись к Гайд-парку. А почему он не разозлился сильнее? Почему он не стал колотить кулаками о стену? Его вытолкали из церкви и бесцеремонно запихнули в карету, но когда все это закончилось, его охватило странное, почти неестественное спокойствие.
Неожиданно у него в памяти всплыли недавние слова матери: «Ты же знаешь, что я желаю тебе только счастья».
Его счастья.
Люси любит его. В этом нет сомнения. Он видел любовь в ее глазах даже в тот момент, когда она отказала ему. Он уверен в этом, потому что она сама сказала ему об этом, а она не из тех, кто лжет в таких делах. Он чувствовал ее любовь в нежности ее поцелуев, в страстности ее объятий.
Она любит его. Следовательно, то, что заставило ее выйти за Хейзелби, – что бы это ни было, – сильнее ее. Могущественнее.
Ей нужна помощь.
– Грегори? – нежно окликнула его мать.
Он повернулся к ней.
– Ты постоянно ерзаешь.
Разве? Он даже не заметил. Опустив взгляд, он увидел, что его пальцы непроизвольно то сжимаются в кулак, то разжимаются. Да-а, его чувства невероятно обострены.
– Остановите карету.
Все посмотрели на него. Даже Гиацинта, которая все это время демонстративно глядела в окно.
– Остановите карету, – снова потребовал он.
– Зачем? – с подозрением осведомился Колин.
– Мне нужен свежий воздух, – не солгав, ответил Грегори.
Колин постучал в переднюю стенку.
– Я пройдусь с тобой.
– Нет. Я хотел бы побыть один.
На лице Виолетты появилось встревоженное выражение.
– Грегори... неужели ты действительно собираешься...
– Штурмовать церковь? – закончил он за нее и криво улыбнулся. – Сегодня я уже выставил себя на посмешище. Тебе не кажется, что этого достаточно?
– Наверняка они уже поклялись в верности друг другу, – вмешалась Гиацинта.
Грегори поборол желание бросить сердитый взгляд на сестру, которая, казалось, никогда не упускала возможности побольнее укусить его.
– Наверняка, – согласился он.
– На людях тебе будет легче, чем одному, – сказала Виолетта. Ее глаза были полны сочувствия.
– Оставьте его, – тихо проговорил Колин.
Грегори удивленно посмотрел на старшего брата. Он не ожидал от него такой поддержки.
– Он взрослый человек, – добавил Колин. – Он может сам принимать решения.
Даже Гиацинта не попыталась возразить.
К этому моменту карета уже остановилась, и кучер ждал снаружи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77