Вместе они пошли к дому.
– Что-нибудь произошло сегодня днем?
– Нет. Николас носа не высовывал за дверь. Я склонен думать, что он по-прежнему не знает, кто его связной, как и в тот день, когда явился сюда искать приятелей Гренвилла. Если это так, бесполезно подсовывать ему на продажу сведения, стоящие очередной коробочки для пилюль. Однако, думаю, Николас ужасно боится, что кто-то знает, как связаться с ним, причем довольно скоро, и понятия не имеет, как ему в таком случае поступить. Поэтому и осторожен сверх меры.
– Ты права. Попытаюсь немного попугать его сегодня вечером.
Они проникли в сад через калитку и немедленно разошлись. Пенни скрылась в своей комнате. Приняла ванну и переоделась к ужину: учитывая, что Норрис был доверенным лицом Чарлза, последний, вероятно, последовал ее примеру. Когда она за четверть часа до ужина, вошла в столовую, он уже был там, как всегда, безупречно одетый, и стоял вместе с Николасом у камина, подавляя последнего больше энтузиазмом, чем своими размерами. Похоже, Чарлз был в прекрасном настроении, что явно вызывало у Николаса определенные подозрения.
Пенни делала все возможное, чтобы способствовать махинациям Чарлза, разыгрывая из себя сплошную невинность. В конце концов не важно, кому он доверится. Если доверится вообще. Несмотря на все усилия Чарлза, любой выпускник Итона или Харроу сразу распознал бы что-то неладное, особенно если речь постоянно шла о тайнах, передаче которых Джимби мог активно способствовать. Как бы то ни было, Николас весьма неохотно открывал рот и предпочитал помалкивать. И его упрямая решимость только укрепилась. Мало того, он почти не скрывал антипатии к Чарлзу.
Поздним вечером она вышла в вестибюль, чтобы, к очевидному облегчению Николаса, проводить Чарлза, и, почти припав к его уху, прошептала:
– Он… он еще более упертый, чем накануне, не находишь? Чарлз кивнул, мрачно опустив уголки губ.
– Мы совсем не продвигаемся вперед. Скорее зашли в тупик. Он вышел из транса и понял, что доказательств нет. Ему остается только сидеть тихо, чтобы избежать ловушки.
– Интересно, – задумчиво протянула она, подходя к открытой входной двери, – уж не содержание ли полученных бумаг так укрепило его дух? Может, мы сумеем просмотреть их позже?
– Он держит их в своей комнате, но там нет ничего особенного. Он не солгал: это всего лишь кое-какие документы, которые требуют его одобрения.
Когда она уставилась на него с раскрытым ртом, он улыбнулся.
– Норрис проглядел свое истинное призвание. Это он проник в комнату Николаса и сумел прочитать и запомнить содержание бумаг.
– В таком случае, – вздохнула она, – я желаю вам доброй ночи.
– Благодарю.
Он улыбнулся еще шире, поцеловал кончики ее пальцев и, повернув руку ладонью вверх, наградил ее куда более интимным поцелуем, тем, который отозвался в сердце: прижался губами к запястью, к тому месту, где тревожно трепыхался пульс. После чего изящно поклонился, отпустил ее руку и сбежал с крыльца.
Пенни, прислонившись к косяку, с блуждающей на губах улыбкой прислушивалась к скрипу сапог по гравию. Ночь выдалась безветренной, но очень темной: луна еще не поднялась.
Она наслаждалась молчанием, позволяя ауре дома вновь ее окутать. И гадала, сколько времени понадобится Чарлзу, чтобы обогнуть дом и проскользнуть наверх.
Наконец, покачав головой, она повернулась, чтобы войти внутрь, но в тот момент, когда пересекала вестибюль, из гостиной вышел Николас. При виде Пенни он, слегка хмурясь, остановился.
Пенни, подойдя ближе, взглянула на него с вопросительной улыбкой.
– Каким образом Лостуител приезжает и уезжает? Я не слышал скрипа колес по гравию.
Пенни понимающе кивнула:
– Он предпочитает коня и седло. Зная его, можно с уверенностью сказать, что он уже мчится по полям и лугам: никогда терпеть не мог ничего прямого и узкого.
– Вот как?
Похоже, она немного расстроила его, как и намеревалась!
Николас попрощался с ней и вошел в библиотеку. Если верить Норрису, он потерял всякий интерес к местному колориту и сейчас изучает книги ее отца по истории коробочек для пилюль.
Пенни с тяжким вздохом поднялась наверх. Элли уже ждала. Пенни хотела было отпустить ее, но решила придерживаться обычной рутины.
Элли помогла ей раздеться и ушла. Пенни, отойдя от туалетного столика, задула свечи, подошла к окну и раздвинула шторы. Луна только поднималась над укреплениями, посылая в комнату серебристые лучи. Пенни оставалась у окна, любуясь преображением окружающего пейзажа, прихотливой игрой лунного света и теней.
Через минуту из полумрака за ее спиной материализовался Чарлз. Она не слышала, как он вошел, но почувствовала, что он здесь, прежде чем тот подошел ближе.
Не говоря ни слова, он отщелкнул задвижку и поднял окно, одновременно обняв ее за талию.
Пенни, улыбнувшись, расслабилась, откинула голову на его плечо и потерлась виском о его подбородок.
– Николас спрашивал, каким образом ты приезжаешь и уезжаешь. Заявил, что не слышал скрипа колес по гравию.
– И что ты ответила?
– Заявила, что ты, как человек нестандартных привычек, предпочитаешь ездить верхом.
– Нестандартных привычек? – переспросил он после небольшой паузы. – Хм…
Она почти читала его мысли.
– Но ты тоже не любишь ничего стандартного. Не вопрос. Утверждение.
– Стандарты хороши на своем месте, впрочем, для всего есть время и место.
Пенни повернулась в его объятиях, чтобы лучше разглядеть лицо.
– А все, что нестандартно… для меня куда интереснее. Его улыбка соблазнила бы и ангела.
– А ты любишь все необычное, – заметил он, наклонив голову.
– Именно, – прошептала она, целуя его.
Она давно усвоила искусство обращения с ним. Самое главное – помешать ему взять инициативу в свои руки. Она дерзко схватила поводья.
Открыла ему губы, заманила в пещерку своего рта, утонула в его объятиях, прижалась к нему. Позволила огню взметнуться к потолку, влиться в него. Позволила своему желанию овладеть не только ею, но и им.
Оставила всякое притворство. Потому что знала, чего хочет от него. И позволила себе это показать. Ибо это возбудит его так, как ничто иное.
Обхватив его за шею, она продолжала прижиматься губами к его губам. Чуть покачиваясь. Бесстыдно лаская его затвердевшую плоть своим плоским, почти впалым животом. Потираясь о его бедра своими. Покалывая его грудь острыми сосками.
Чарлз застыл на миг, но тут же сдался, позволил ей властвовать, но она понимала, что он был готов к атаке и намеренно разрешил ей взять верх над собой. Позволил сочинять сценарий сегодняшней пьесы.
Столь явная покорность была так не похожа на Чарлза, по крайней мере того Чарлза, которого она знала, что она с усилием прервала поцелуй, ставший к тому времени из томительного опьяняюще-упоительным, заставивший обоих задыхаться, и откинула голову, пытаясь понять выражение его лица, его глаз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104
– Что-нибудь произошло сегодня днем?
– Нет. Николас носа не высовывал за дверь. Я склонен думать, что он по-прежнему не знает, кто его связной, как и в тот день, когда явился сюда искать приятелей Гренвилла. Если это так, бесполезно подсовывать ему на продажу сведения, стоящие очередной коробочки для пилюль. Однако, думаю, Николас ужасно боится, что кто-то знает, как связаться с ним, причем довольно скоро, и понятия не имеет, как ему в таком случае поступить. Поэтому и осторожен сверх меры.
– Ты права. Попытаюсь немного попугать его сегодня вечером.
Они проникли в сад через калитку и немедленно разошлись. Пенни скрылась в своей комнате. Приняла ванну и переоделась к ужину: учитывая, что Норрис был доверенным лицом Чарлза, последний, вероятно, последовал ее примеру. Когда она за четверть часа до ужина, вошла в столовую, он уже был там, как всегда, безупречно одетый, и стоял вместе с Николасом у камина, подавляя последнего больше энтузиазмом, чем своими размерами. Похоже, Чарлз был в прекрасном настроении, что явно вызывало у Николаса определенные подозрения.
Пенни делала все возможное, чтобы способствовать махинациям Чарлза, разыгрывая из себя сплошную невинность. В конце концов не важно, кому он доверится. Если доверится вообще. Несмотря на все усилия Чарлза, любой выпускник Итона или Харроу сразу распознал бы что-то неладное, особенно если речь постоянно шла о тайнах, передаче которых Джимби мог активно способствовать. Как бы то ни было, Николас весьма неохотно открывал рот и предпочитал помалкивать. И его упрямая решимость только укрепилась. Мало того, он почти не скрывал антипатии к Чарлзу.
Поздним вечером она вышла в вестибюль, чтобы, к очевидному облегчению Николаса, проводить Чарлза, и, почти припав к его уху, прошептала:
– Он… он еще более упертый, чем накануне, не находишь? Чарлз кивнул, мрачно опустив уголки губ.
– Мы совсем не продвигаемся вперед. Скорее зашли в тупик. Он вышел из транса и понял, что доказательств нет. Ему остается только сидеть тихо, чтобы избежать ловушки.
– Интересно, – задумчиво протянула она, подходя к открытой входной двери, – уж не содержание ли полученных бумаг так укрепило его дух? Может, мы сумеем просмотреть их позже?
– Он держит их в своей комнате, но там нет ничего особенного. Он не солгал: это всего лишь кое-какие документы, которые требуют его одобрения.
Когда она уставилась на него с раскрытым ртом, он улыбнулся.
– Норрис проглядел свое истинное призвание. Это он проник в комнату Николаса и сумел прочитать и запомнить содержание бумаг.
– В таком случае, – вздохнула она, – я желаю вам доброй ночи.
– Благодарю.
Он улыбнулся еще шире, поцеловал кончики ее пальцев и, повернув руку ладонью вверх, наградил ее куда более интимным поцелуем, тем, который отозвался в сердце: прижался губами к запястью, к тому месту, где тревожно трепыхался пульс. После чего изящно поклонился, отпустил ее руку и сбежал с крыльца.
Пенни, прислонившись к косяку, с блуждающей на губах улыбкой прислушивалась к скрипу сапог по гравию. Ночь выдалась безветренной, но очень темной: луна еще не поднялась.
Она наслаждалась молчанием, позволяя ауре дома вновь ее окутать. И гадала, сколько времени понадобится Чарлзу, чтобы обогнуть дом и проскользнуть наверх.
Наконец, покачав головой, она повернулась, чтобы войти внутрь, но в тот момент, когда пересекала вестибюль, из гостиной вышел Николас. При виде Пенни он, слегка хмурясь, остановился.
Пенни, подойдя ближе, взглянула на него с вопросительной улыбкой.
– Каким образом Лостуител приезжает и уезжает? Я не слышал скрипа колес по гравию.
Пенни понимающе кивнула:
– Он предпочитает коня и седло. Зная его, можно с уверенностью сказать, что он уже мчится по полям и лугам: никогда терпеть не мог ничего прямого и узкого.
– Вот как?
Похоже, она немного расстроила его, как и намеревалась!
Николас попрощался с ней и вошел в библиотеку. Если верить Норрису, он потерял всякий интерес к местному колориту и сейчас изучает книги ее отца по истории коробочек для пилюль.
Пенни с тяжким вздохом поднялась наверх. Элли уже ждала. Пенни хотела было отпустить ее, но решила придерживаться обычной рутины.
Элли помогла ей раздеться и ушла. Пенни, отойдя от туалетного столика, задула свечи, подошла к окну и раздвинула шторы. Луна только поднималась над укреплениями, посылая в комнату серебристые лучи. Пенни оставалась у окна, любуясь преображением окружающего пейзажа, прихотливой игрой лунного света и теней.
Через минуту из полумрака за ее спиной материализовался Чарлз. Она не слышала, как он вошел, но почувствовала, что он здесь, прежде чем тот подошел ближе.
Не говоря ни слова, он отщелкнул задвижку и поднял окно, одновременно обняв ее за талию.
Пенни, улыбнувшись, расслабилась, откинула голову на его плечо и потерлась виском о его подбородок.
– Николас спрашивал, каким образом ты приезжаешь и уезжаешь. Заявил, что не слышал скрипа колес по гравию.
– И что ты ответила?
– Заявила, что ты, как человек нестандартных привычек, предпочитаешь ездить верхом.
– Нестандартных привычек? – переспросил он после небольшой паузы. – Хм…
Она почти читала его мысли.
– Но ты тоже не любишь ничего стандартного. Не вопрос. Утверждение.
– Стандарты хороши на своем месте, впрочем, для всего есть время и место.
Пенни повернулась в его объятиях, чтобы лучше разглядеть лицо.
– А все, что нестандартно… для меня куда интереснее. Его улыбка соблазнила бы и ангела.
– А ты любишь все необычное, – заметил он, наклонив голову.
– Именно, – прошептала она, целуя его.
Она давно усвоила искусство обращения с ним. Самое главное – помешать ему взять инициативу в свои руки. Она дерзко схватила поводья.
Открыла ему губы, заманила в пещерку своего рта, утонула в его объятиях, прижалась к нему. Позволила огню взметнуться к потолку, влиться в него. Позволила своему желанию овладеть не только ею, но и им.
Оставила всякое притворство. Потому что знала, чего хочет от него. И позволила себе это показать. Ибо это возбудит его так, как ничто иное.
Обхватив его за шею, она продолжала прижиматься губами к его губам. Чуть покачиваясь. Бесстыдно лаская его затвердевшую плоть своим плоским, почти впалым животом. Потираясь о его бедра своими. Покалывая его грудь острыми сосками.
Чарлз застыл на миг, но тут же сдался, позволил ей властвовать, но она понимала, что он был готов к атаке и намеренно разрешил ей взять верх над собой. Позволил сочинять сценарий сегодняшней пьесы.
Столь явная покорность была так не похожа на Чарлза, по крайней мере того Чарлза, которого она знала, что она с усилием прервала поцелуй, ставший к тому времени из томительного опьяняюще-упоительным, заставивший обоих задыхаться, и откинула голову, пытаясь понять выражение его лица, его глаз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104