И ощутила, как он проникает в ее мягкость дюйм за дюймом… и остановился.
Удерживая их обоих на грани. На краю. Испытывая нервы. Заставляя ждать…
Она с трудом подняла веки и в полумраке отыскала темный блеск его глаз. Упивалась им долгую-долгую секунду, прежде чем зазывно прошептала:
– А ты? Ты готов предъявить свои права?
– Он вонзился в нее, наполнил, не медленно, не быстро, но мощно, передавая ей силу своей плоти, своего тела, и она не могла помешать ему, запретить, не допустить до своего тела… даже если бы очень пожелала.
Он снова мощным ударом наполнил ее, наклонился ближе и прошептал:
– Я пытался.
Уголки ее губ чуть приподнялись.
Физически она принадлежала ему. Эмоционально он принадлежал ей.
И словно признавая правду, он опустил глаза к ее губам.
– Но я никогда не был уверен, что сумел добиться своего.
Он осыпал ее поцелуями, и их скачка началась. Более жесткая, менее утонченная, более реальная, чем прежде. Оба ощущали себя Объектами фантазий друг друга, и это срывало все покровы, ломало все границы, пробивало все барьеры.
Он по-прежнему удерживал ее у стены, все резче и глубже врываясь в нее. Она задыхалась, держась за его плечи, сжимая его бедра коленями, встречая каждое проникновение.
И когда она всхлипнула, он нагнул голову и впился в ее груди. Брал все, что хотел, не спрашивая разрешения.
Владея ее телом, разумом и душой.
Даже когда она забилась в экстазе, он продолжал вести ее к пропасти. Пока она, выкрикнув его имя, не упала в темный провал.
Он вышел из нее, понес к постели, распластал на матраце, сорвал с нее рубашку, стянул бриджи и присоединился к ней. Прижал к кровати всем весом, раскрыл бедра, поймал ее руки, завел за голову и одним мощным толчком соединился с ней. Брал и брал. И не мог насытиться. Требовал большего, принимая каждый вздох, каждый всхлип беспомощного желания.
Их горящие тела стали мокрыми от пота, и все же она не уступала, оставаясь с ним, словно меряясь силой. Упиваясь этой схваткой. Торжествующе наблюдая за ним из-под полуприкрытых век.
Горячий. Неутомимый. Безжалостно-твердый.
Ее собственный.
Скачка была неукротимой, и они вместе перевалили через пик, рассыпавшись на осколки сияющего золота. И оба впали в забытье. Она едва успела опустить руки, обнять его и прижать к себе…
В этот момент благословенного покоя вдруг возникло чувство уверенности.
Наконец они очнулись и пошевелились, ровно настолько, чтобы лечь под одеяло и, до сих пор находясь во власти пережитого наслаждения, закрыть глаза. Она положила голову на его плечо, сонно улыбаясь. Ее фантазия была продолжением реальной жизни: они действительно были лордом и леди… В его фантазии, однако, была заложена правда того, кем они были. И что значили друг для друга.
Он был пират, который захватил ее в плен.
Она была сиреной, его рабыней, пленившей его.
Глава 20
Наутро, когда они собрались к завтраку, Николас выглядел значительно лучше и все же, к своему нескрываемому раздражению, узнал от мужчин, что не имеет права сделать и шагу без охраны.
Ультиматум был предъявлен в форме, не допускавшей возражений. Поэтому Николас только тяжело вздохнул.
– По причине вашего приезда, – объявил Чарлз, – я отзываю патруль. Ничего необычного, учитывая, что два дня прошло без всяких происшествий. Если он шарит вокруг, вне всякого сомнения, выждет еще пару дней, чтобы тревоги улеглись, прежде чем сделать очередной ход.
– Независимо ни отчего, – добавил Джек, трудясь над блюдом с сосисками, – мы будем здесь.
– Мне необходимо съездить в Фауи, проверить, что сумели обнаружить мои агенты, – сообщил Чарлз. – Наверняка не слишком много, но каждая крошка информации для нас крайне важна.
Джарвис и Джек кивнули. Николас смиренно пожал плечами.
– Возможно, мне стоит показать вам тайник?
– Прекрасная мысль, – обрадовался Джек. Пенни отодвинула чашку и встала.
– Я поеду с тобой, Чарлз. Поговорю с матушкой Гиббс, – с улыбкой сказала она, избегая взгляда Чарлза. – Только переоденусь, и встретимся у конюшни.
Она отчетливо почувствовала его недовольство, но сделала вид, будто ничего не замечает. И выплыла из столовой.
Он действительно ждал у конюшни и, судя по выражению лица, был готов взорваться. Но Пенни, не дав ему ни слова сказать, подняла руку:
– Если я останусь здесь, придется идти на прогулку, так что с тобой я буду в большей безопасности.
Возразить тут было нечего, и Чарлз, хоть и поморщившись, все же подсадил ее в седло.
Они вот уже два дня не выезжали из дома, и сейчас застоявшиеся животные помчались галопом. Всадники придержали коней только в окрестностях Фауи и неспешно, в полной гармонии друг с другом, направились к городу. Эта гармония казалась глубже, чем прежде. С того момента, когда она согласилась выйти за него, что-то в нем изменилось. Появилась абсолютная, несгибаемая уверенность, что она будет принадлежать ему. Мало того, эта уверенность заразила и Пенни. Она означала только одно: он уверен, что сумеет выполнить ее условие, сделает все, чтобы она согласилась. А это, в свою очередь, значит…
Дрожь ожидания, предвкушения, робкая надежда расцвели в ней. Может, на этот раз их время пришло… но сначала нужно поймать убийцу.
Хотя время шло к полудню, Чарлзу пришлось постучать три раза, прежде чем дверь открыл рыжеватый паренек. Узнав младшего Гиббса, Чарлз спросил, дома ли его матушка, но тот неуверенно попятился.
– Ма на кухне, разносит всех в пух и прах.
Чарлз ошеломленно моргнул: по всему дому раздавались пронзительные крики.
– Денниса и твоих братьев? Паренек узнал Чарлза и кивнул.
– Закрой дверь, – напомнил Чарлз.
Выйдя из оцепенения, парень подскочил к двери.
Кухня находилась в конце коридора, проходившего по всему дому. Пенни, не обращая ни на что внимания, шла вперед: чем ближе они подходили, тем громче и резче становился спор. Чарлз наклонил голову, чтобы не удариться о притолоку.
Матушка Гиббс стояла у плиты, удивительно похожая на распустивший паруса корабль, и каждое свое слово подчеркивала ударом тяжелого половника по разделочной доске. По другую сторону стола выстроились трое сыновей, все здоровенные, мускулистые матросы, каждый на голову выше матери, и все явно старались съежиться, чтобы стать невидимками. Правда, получалось у них плохо.
Заметив какое-то движение за спинами сыновей, матушка Гиббс отступила в сторону и осеклась на середине тирады. Пенни услышала облегченные вздохи бедняг.
Чарлз с одного взгляда оценил ситуацию и успокаивающе поднял руку:
– Прошу прощения, что прерываю, но мне необходимо поговорить с вами всеми, а времени нет.
Не дождавшись ответа, он перевел взгляд с румяной физиономии матушки на бесстрастное лицо Денниса.
– Похоже, что-то случилось?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104
Удерживая их обоих на грани. На краю. Испытывая нервы. Заставляя ждать…
Она с трудом подняла веки и в полумраке отыскала темный блеск его глаз. Упивалась им долгую-долгую секунду, прежде чем зазывно прошептала:
– А ты? Ты готов предъявить свои права?
– Он вонзился в нее, наполнил, не медленно, не быстро, но мощно, передавая ей силу своей плоти, своего тела, и она не могла помешать ему, запретить, не допустить до своего тела… даже если бы очень пожелала.
Он снова мощным ударом наполнил ее, наклонился ближе и прошептал:
– Я пытался.
Уголки ее губ чуть приподнялись.
Физически она принадлежала ему. Эмоционально он принадлежал ей.
И словно признавая правду, он опустил глаза к ее губам.
– Но я никогда не был уверен, что сумел добиться своего.
Он осыпал ее поцелуями, и их скачка началась. Более жесткая, менее утонченная, более реальная, чем прежде. Оба ощущали себя Объектами фантазий друг друга, и это срывало все покровы, ломало все границы, пробивало все барьеры.
Он по-прежнему удерживал ее у стены, все резче и глубже врываясь в нее. Она задыхалась, держась за его плечи, сжимая его бедра коленями, встречая каждое проникновение.
И когда она всхлипнула, он нагнул голову и впился в ее груди. Брал все, что хотел, не спрашивая разрешения.
Владея ее телом, разумом и душой.
Даже когда она забилась в экстазе, он продолжал вести ее к пропасти. Пока она, выкрикнув его имя, не упала в темный провал.
Он вышел из нее, понес к постели, распластал на матраце, сорвал с нее рубашку, стянул бриджи и присоединился к ней. Прижал к кровати всем весом, раскрыл бедра, поймал ее руки, завел за голову и одним мощным толчком соединился с ней. Брал и брал. И не мог насытиться. Требовал большего, принимая каждый вздох, каждый всхлип беспомощного желания.
Их горящие тела стали мокрыми от пота, и все же она не уступала, оставаясь с ним, словно меряясь силой. Упиваясь этой схваткой. Торжествующе наблюдая за ним из-под полуприкрытых век.
Горячий. Неутомимый. Безжалостно-твердый.
Ее собственный.
Скачка была неукротимой, и они вместе перевалили через пик, рассыпавшись на осколки сияющего золота. И оба впали в забытье. Она едва успела опустить руки, обнять его и прижать к себе…
В этот момент благословенного покоя вдруг возникло чувство уверенности.
Наконец они очнулись и пошевелились, ровно настолько, чтобы лечь под одеяло и, до сих пор находясь во власти пережитого наслаждения, закрыть глаза. Она положила голову на его плечо, сонно улыбаясь. Ее фантазия была продолжением реальной жизни: они действительно были лордом и леди… В его фантазии, однако, была заложена правда того, кем они были. И что значили друг для друга.
Он был пират, который захватил ее в плен.
Она была сиреной, его рабыней, пленившей его.
Глава 20
Наутро, когда они собрались к завтраку, Николас выглядел значительно лучше и все же, к своему нескрываемому раздражению, узнал от мужчин, что не имеет права сделать и шагу без охраны.
Ультиматум был предъявлен в форме, не допускавшей возражений. Поэтому Николас только тяжело вздохнул.
– По причине вашего приезда, – объявил Чарлз, – я отзываю патруль. Ничего необычного, учитывая, что два дня прошло без всяких происшествий. Если он шарит вокруг, вне всякого сомнения, выждет еще пару дней, чтобы тревоги улеглись, прежде чем сделать очередной ход.
– Независимо ни отчего, – добавил Джек, трудясь над блюдом с сосисками, – мы будем здесь.
– Мне необходимо съездить в Фауи, проверить, что сумели обнаружить мои агенты, – сообщил Чарлз. – Наверняка не слишком много, но каждая крошка информации для нас крайне важна.
Джарвис и Джек кивнули. Николас смиренно пожал плечами.
– Возможно, мне стоит показать вам тайник?
– Прекрасная мысль, – обрадовался Джек. Пенни отодвинула чашку и встала.
– Я поеду с тобой, Чарлз. Поговорю с матушкой Гиббс, – с улыбкой сказала она, избегая взгляда Чарлза. – Только переоденусь, и встретимся у конюшни.
Она отчетливо почувствовала его недовольство, но сделала вид, будто ничего не замечает. И выплыла из столовой.
Он действительно ждал у конюшни и, судя по выражению лица, был готов взорваться. Но Пенни, не дав ему ни слова сказать, подняла руку:
– Если я останусь здесь, придется идти на прогулку, так что с тобой я буду в большей безопасности.
Возразить тут было нечего, и Чарлз, хоть и поморщившись, все же подсадил ее в седло.
Они вот уже два дня не выезжали из дома, и сейчас застоявшиеся животные помчались галопом. Всадники придержали коней только в окрестностях Фауи и неспешно, в полной гармонии друг с другом, направились к городу. Эта гармония казалась глубже, чем прежде. С того момента, когда она согласилась выйти за него, что-то в нем изменилось. Появилась абсолютная, несгибаемая уверенность, что она будет принадлежать ему. Мало того, эта уверенность заразила и Пенни. Она означала только одно: он уверен, что сумеет выполнить ее условие, сделает все, чтобы она согласилась. А это, в свою очередь, значит…
Дрожь ожидания, предвкушения, робкая надежда расцвели в ней. Может, на этот раз их время пришло… но сначала нужно поймать убийцу.
Хотя время шло к полудню, Чарлзу пришлось постучать три раза, прежде чем дверь открыл рыжеватый паренек. Узнав младшего Гиббса, Чарлз спросил, дома ли его матушка, но тот неуверенно попятился.
– Ма на кухне, разносит всех в пух и прах.
Чарлз ошеломленно моргнул: по всему дому раздавались пронзительные крики.
– Денниса и твоих братьев? Паренек узнал Чарлза и кивнул.
– Закрой дверь, – напомнил Чарлз.
Выйдя из оцепенения, парень подскочил к двери.
Кухня находилась в конце коридора, проходившего по всему дому. Пенни, не обращая ни на что внимания, шла вперед: чем ближе они подходили, тем громче и резче становился спор. Чарлз наклонил голову, чтобы не удариться о притолоку.
Матушка Гиббс стояла у плиты, удивительно похожая на распустивший паруса корабль, и каждое свое слово подчеркивала ударом тяжелого половника по разделочной доске. По другую сторону стола выстроились трое сыновей, все здоровенные, мускулистые матросы, каждый на голову выше матери, и все явно старались съежиться, чтобы стать невидимками. Правда, получалось у них плохо.
Заметив какое-то движение за спинами сыновей, матушка Гиббс отступила в сторону и осеклась на середине тирады. Пенни услышала облегченные вздохи бедняг.
Чарлз с одного взгляда оценил ситуацию и успокаивающе поднял руку:
– Прошу прощения, что прерываю, но мне необходимо поговорить с вами всеми, а времени нет.
Не дождавшись ответа, он перевел взгляд с румяной физиономии матушки на бесстрастное лицо Денниса.
– Похоже, что-то случилось?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104