– Я почти закончила! – сказала Элизабет, бросив заговорщический взгляд на своего верного друга. – Ты должен мне сказать, как это выглядит сзади.
– Это выглядит… ты выглядишь… как мальчишка! – обескураженно воскликнул священник. – Прости меня, господи!
– Да ладно тебе! Ты произносишь это так, как будто свидетельствуешь об убийстве.
– Это именно то, что я и чувствую, – простонал отец Мэттью. – Я чувствую себя так, как будто стал свидетелем убийства молодой женщины, даже не свидетелем, а соучастником.
– Да ну, ерунда, не расстраивайся так, – мягко произнесла девушка и встала. – Это только начало. То ли еще будет. Мне еще многое предстоит сделать!
– Я хорошо понял все, что ты говорила о своем творчестве. Но то, что ты совершаешь сейчас, не укладывается ни в какие рамки. Одно дело – писать картины и вывешивать их в церкви для того, чтобы все могли любоваться результатами твоего художественного дара, и совсем другое – остричь волосы, переодеться в мужское платье и отправиться в одиночку бог знает куда! Это слишком. Когда до сих пор я поддерживал и одобрял твой художественный талант, моя совесть была спокойна, потому что я знал, что ты в безопасности. Положение твоего отца обеспечивало тебе защиту. Но сейчас… все заходит слишком далеко.
– Да, понимаю. Я изложила тебе мои планы, но ты думаешь, что мне это не по плечу. – Элизабет взглянула на него с вызовом. – Но, скажи, святой отец, а какой еще выбор у меня есть на данный момент? Ты всегда говорил, что мы должны уметь преодолевать трудности и испытания, выпадающие на нашу долю. Что мы должны двигаться вперед, несмотря на все тяготы.
– О-о! Мне следовало об этом подумать! – Отец Мэттью закатил глаза. – Теперь мне придется расплачиваться за свои же собственные поучения.
Элизабет скорчила свирепую рожу.
– Ну, как ты считаешь, вот так я выгляжу убедительно? Как мужчина?
– Ты очень убедительно умеешь говорить, – пробормотал священник себе под нос.
– Ладно, как бы там ни было, это еще только первый опыт!
Отец Мэттью смотрел на происшедшее с девушкой превращение.
Плотная мешковатая одежда скрывала округлости женского тела. Короткие черные волосы обрамляли лицо и красивыми волнами ложились на плечи. Вздувшаяся от синяка щека уже немного опала, но рубец от раны так и останется. Конечно, для женщины такой шрам был бы настоящим уродством, но для мужчины как раз наоборот. А как она держится! С какой независимостью и уверенностью в себе!
– Добраться до Флоренции! Выдать себя за мужчину! – Священник неодобрительно покачал головой. – Еще раз повторяю – это совершенно противоестественно.
Элизабет вдруг облегченно рассмеялась. Что-то отпустило ее внутри. В этот момент ей показалось, что она смеется впервые за многие тысячи лет.
Отец Мэттью тяжело опустился на солому. Тяжелые мысли одолевали его. Ему на ум приходили сотни всевозможных случайностей и препятствий, что грозят молодой девушке в пути. Он несет за нее ответственность. Да, но перевешивает ли эта ответственность ту службу, что он выполняет в данный момент? Может ли он оставить свою паству, чтобы сопровождать Элизабет в далекое путешествие? Не в состоянии принять окончательное решение, священник машинально вертел в руках и разглядывал клетчатый плед, который Элизабет отдала ему с просьбой вернуть Макферсону. Ну, благородный рыцарь вряд ли возьмет назад одежду. Отец Мэттью подумал, что можно сразу отдать одежду нуждающимся. Под пледом лежала аккуратно свернутая, еще влажная рубашка. Элизабет ее выстирала остатками воды, что он принес, чтобы промыть ее раны. Рубашка была вся в пятнах крови. Ее крови. Он задумчиво покачал головой.
– Итак, что ты думаешь? Смогу я вот так выйти на люди, прямо в этой одежде? Поверят флорентийцы, что я мужчина?
Не услышав никакого ответа на свой вопрос, Элизабет повернулась к священнику. Бледный как мел, он сидел на соломе, держа в руках килт Макферсона.
– Что случилось? Тебе плохо? – Элизабет бросилась к нему.
– Посмотри, – с усилием медленно проговорил он, – ты помнишь, где это произошло?
Элизабет взглянула на протянутую ей шотландскую клетчатую юбку. Из нее был выдран огромный клок. Она в ужасе глядела на рваную дыру. Ей не пришлось напрягать память, чтобы вспомнить, где это произошло. Она отлично помнила – когда она перелезала через дерево, убегая с места убийства. Девушка встретилась глазами с отцом Мэттью.
– В лесу. Я убегала, было темно, и ветка зацепила килт. Но ты же не думаешь, что он найдет его? – В голосе ее послышались панические нотки.
– Если он вернется, чтобы осмотреть место преступления, и обнаружит там этот клок, то для него не представит труда опознать, кому принадлежит эта одежда. – Голос священника был серьезен. – И тогда, вне всяких сомнений, он будет искать тебя.
– И это значит, что у меня совсем нет времени. Надо спешить. Но как же мои родные? – воскликнула Элизабет. – Ты ведь не думаешь, что он станет преследовать моих сестер?
– Только если он будет знать, что ты с ними общалась.
Внизу, на конюшне, поднялся какой-то шум. Лошади заметались, раздалось испуганное ржание. И тут вдруг Элизабет учуяла запах, который наверняка испугал лошадей. Запах дыма! Пожар!
Подбежав к чердачному окошку, Элизабет и священник выглянули наружу. Над лагерем, разместившимся в Золотой долине, вились черные клубы дыма. Огня не было видно, но дым клубился повсюду. Были видны только верхушки шатров. Что горело в лагере? Элизабет внезапно почувствовала, что ее охватывает ледяной ужас. Она посмотрела на священника, и они, не сговариваясь, бросились к лестнице. Скатившись кубарем по ступенькам, Элизабет бросилась к выходу.
– Подожди! Тебе нельзя без этого! – закричал отец Мэттью прежде, чем Элизабет успела выскочить за дверь.
Девушка на секунду задержалась, и священник, догнав ее на пороге, нахлобучил ей на голову широкополую шляпу. Элизабет натянула ее так, чтобы поля прикрывали почти все лицо.
– Надо быть осторожными. Это может быть уловка, чтобы выманить тебя, – предостерег он ее на бегу.
Элизабет молча кивнула, и они устремились в сторону лагеря.
Пробираясь сквозь толпу крестьян, спешивших в том же направлении, они обогнули частокол, окаймляющий турнирное поле, и деревянные ограждения, что во время турнира отделяли толпу простолюдинов от трибун для знати.
В лагере царила суматоха. Несмотря на раннее утро, все были на ногах и по мере сил старались предотвратить распространение пожара, который бушевал в английском секторе Золотой долины.
Элизабет и священник пробежали мимо солдат, наполнявших водой кожаные и деревянные ведра. Некоторые использовали даже шлемы – все шло в ход в борьбе с разбушевавшимся огнем.
Пока они прокладывали себе дорогу среди мечущихся людей, дым стал гуще.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93