Но Алекс заслуживает лучшего. Гораздо лучшего.
Александра с обычной наблюдательностью заметила, как помрачнел дед, и немедленно бросилась утешать его.
– Ты плохо чувствуешь себя, дедушка? Снова голова болит? Может, растереть тебе шею?
– Немного болит, – признался мистер Джимбл, окуная перо в чернильницу и выводя фразы, которым будет суждено превратиться когда-нибудь в «Полное жизнеописание Вольтера».
Девочка зашла ему за спину и попыталась своими маленькими ручками снять напряжение в мышцах шеи и плеч.
Наконец она отстранилась, но что-то тут же пощекотало щеку старика. Тот рассеянно почесал зудевшее место, однако мгновение спустя зачесалась шея, потом правое ухо, и мистер Джимбл с трудом скрыл улыбку, поняв, что это внучка исподтишка орудует пером.
– Алекс, дорогая, – пробормотал он, – боюсь, какая-то хитрая маленькая птичка отвлекает меня от работы.
– Но ты слишком много трудишься, – запротестовала девочка, целуя деда в морщинистую щеку и возвращаясь на свое место, чтобы продолжить изучение Сократа. Однако уже через несколько минут ее и без того не очень пристальное внимание привлек червяк, медленно ползущий через порог.
– Если все во Вселенной служит Господнему промыслу, почему, как ты думаешь, он создал змей? Они такие уродливые. И ужасно противные.
Мистер Джимбл со вздохом отложил перо, но не смог устоять против ослепительной улыбки внучки.
– Обязательно спрошу у Господа, когда предстану перед ним.
При мысли о том, что дедушка может умереть, Алекс тотчас помрачнела, но, услышав стук колес экипажа, останавливающегося перед крытым черепицей коттеджем, молниеносно вскочила и метнулась к открытому окну.
– Это папа! – радостно вскричала она. – Папа приехал из Лондона!
– Давно пора, – проворчал мистер Джимбл, но Алекс, уже не слушая, помчалась на улицу и бросилась в сдержанные объятия отца.
– Как поживаешь, цыганочка? – спросил тот без особого интереса, обозревая дочь, одетую в свой любимый костюм – мужские брюки и крестьянскую блузу.
Мистер Джимбл поднялся и подошел к окну, хмуро наблюдая, как красивый мужчина помогает своей дочери усесться в новую изящную карету. «Модный экипаж, модные наряды, зато мораль и нравственность пещерного жителя», – рассерженно подумал мистер Джимбл, припомнив, как его дочь Фелисия была ослеплена внешностью и манерами молодого лондонца с той самой минуты, как его фаэтон сломался на дороге у самого их коттеджа. Мистер Джимбл весьма неохотно предложил незваному гостю провести у них ночь, вняв мольбам Фелисии, и даже позволил дочери прогуляться с незнакомцем и показать тому «прекрасный вид с холма над ручьем».
Когда совсем стемнело, а молодые люди все не возвращались, мистер Джимбл отправился на поиски, легко отыскав дорогу при свете полной луны. Он увидел их у подножия холма, обнаженных, в объятиях друг друга. Джорджу Лоренсу потребовалось менее четырех часов, чтобы Фелисия забыла о годами внушаемых ей жизненных принципах и отдалась ему.
Ярость, неукротимая и слепящая, вскипела в мистере Джимбле, но он нашел в себе силы, ни слова не говоря; скрыться во тьме. Два часа спустя он вернулся в дом в сопровождении доброго друга, местного викария. Тот нес под мышкой Библию, без которой было невозможно провести церемонию бракосочетания. Мистер Джимбл сжимал в руках ружье с целью убедиться, что совратитель дочери согласится исправить содеянное. Он держал оружие впервые в жизни.
И что хорошего принес его праведный гнев Фелисии? Мистер Джимбл угрюмо сдвинул брови. Джордж Лоренс купил ей большой обветшавший дом, в котором вот уже лет десять как никто не обитал, нанял слуг и девять месяцев после женитьбы даже жил вместе с женой а отдаленном маленьком графстве, где та родилась. Вскоре после появления на свет Александры Джордж вернулся в Лондон, где и остался, наезжая в Моршем два раза в год, недели на две-три.
– Он зарабатывает на жизнь как умеет, – объясняла Фелисия мистеру Джимблу, очевидно, повторяя слова мужа. – Джордж – джентльмен, и поэтому нельзя ожидать, чтобы он трудился как простой человек. Происхождение и связи позволяют ему вращаться в нужных кругах, встречаться со сведущими людьми и узнавать от них, в какое предприятие лучше вложить деньги на бирже и на каких лошадей ставить на скачках. Только так он может нас содержать. Джорджу, естественно, хотелось бы, чтобы мы жили с ним в Лондоне, но ведение городского хозяйства ужасно дорого, а мой муж слишком благороден, чтобы поселить нас в тесной, неудобной, унылой квартирке, где вынужден обитать сам. Он приезжает так часто, как может.
Мистер Джимбл сильно сомневался в правдивости слов зятя, зато был уверен в причинах его появления в Моршеме два раза в год – недаром тесть пообещал снова одолжить ружье и отыскать его хоть на краю земли, если Джордж забудет о существовании жены и дочери. Тем не менее не было смысла ранить Фелисию жестокой правдой, ведь дочь считала себя по-настоящему счастливой. В отличие от других женщин в крохотном местечке она была замужем за «истинным джентльменом», что, по мнению глупышки, придавало ей «особое положение» и давало право смотреть на соседей свысока.
Александра, подобно матери, боготворила Джорджа Лоренса, и тот во время нечастых и коротких визитов просто купался в море обожания. Фелисия хлопотала над мужем, как курица-наседка, а Алекс отважно пыталась стать ему и сыном, и дочерью, и хотя расстраивалась из-за собственной, ничем не примечательной внешности, однако постоянно носила мужские штаны и увлекалась фехтованием, чтобы отец мог упражняться, когда приезжал.
Стоя у окна, мистер Джимбл со злостью оглядывал сверкающую лаком карету, запряженную четверкой резвых породистых лошадок. Для человека, выделявшего жене и дочери мизерное содержание, Джордж Лоренс правил весьма модным и дорогим экипажем, да и кони, по-видимому, стоили недешево.
– Как долго ты останешься на этот раз, папа? – осведомилась Александра, уже сейчас с ужасом думая о той неизбежной минуте, когда отцу снова придется уехать.
– Всего неделю. Мне нужно срочно отправляться к Лендсдаунам, в Кент.
– Но почему ты так много разъезжаешь? – вздохнула девочка, не в силах скрыть разочарование, хотя знала, что отцу тоже тяжело находиться вдали от них с матерью.
– Приходится, – пожал плечами отец и, когда дочь стала протестовать, вынул из кармана небольшую коробочку. – Возьми, Алекс, я привез тебе маленький подарок на день рождения.
Александра с нескрываемым восхищением уставилась на отца, совершенно позабыв ту печальную истину, что ее день рождения был несколько месяцев назад и отец даже не позаботился прислать поздравительное письмо. Сияя аквамариновыми глазами, она открыла коробочку и вынула маленький серебристый медальон-сердечко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120
Александра с обычной наблюдательностью заметила, как помрачнел дед, и немедленно бросилась утешать его.
– Ты плохо чувствуешь себя, дедушка? Снова голова болит? Может, растереть тебе шею?
– Немного болит, – признался мистер Джимбл, окуная перо в чернильницу и выводя фразы, которым будет суждено превратиться когда-нибудь в «Полное жизнеописание Вольтера».
Девочка зашла ему за спину и попыталась своими маленькими ручками снять напряжение в мышцах шеи и плеч.
Наконец она отстранилась, но что-то тут же пощекотало щеку старика. Тот рассеянно почесал зудевшее место, однако мгновение спустя зачесалась шея, потом правое ухо, и мистер Джимбл с трудом скрыл улыбку, поняв, что это внучка исподтишка орудует пером.
– Алекс, дорогая, – пробормотал он, – боюсь, какая-то хитрая маленькая птичка отвлекает меня от работы.
– Но ты слишком много трудишься, – запротестовала девочка, целуя деда в морщинистую щеку и возвращаясь на свое место, чтобы продолжить изучение Сократа. Однако уже через несколько минут ее и без того не очень пристальное внимание привлек червяк, медленно ползущий через порог.
– Если все во Вселенной служит Господнему промыслу, почему, как ты думаешь, он создал змей? Они такие уродливые. И ужасно противные.
Мистер Джимбл со вздохом отложил перо, но не смог устоять против ослепительной улыбки внучки.
– Обязательно спрошу у Господа, когда предстану перед ним.
При мысли о том, что дедушка может умереть, Алекс тотчас помрачнела, но, услышав стук колес экипажа, останавливающегося перед крытым черепицей коттеджем, молниеносно вскочила и метнулась к открытому окну.
– Это папа! – радостно вскричала она. – Папа приехал из Лондона!
– Давно пора, – проворчал мистер Джимбл, но Алекс, уже не слушая, помчалась на улицу и бросилась в сдержанные объятия отца.
– Как поживаешь, цыганочка? – спросил тот без особого интереса, обозревая дочь, одетую в свой любимый костюм – мужские брюки и крестьянскую блузу.
Мистер Джимбл поднялся и подошел к окну, хмуро наблюдая, как красивый мужчина помогает своей дочери усесться в новую изящную карету. «Модный экипаж, модные наряды, зато мораль и нравственность пещерного жителя», – рассерженно подумал мистер Джимбл, припомнив, как его дочь Фелисия была ослеплена внешностью и манерами молодого лондонца с той самой минуты, как его фаэтон сломался на дороге у самого их коттеджа. Мистер Джимбл весьма неохотно предложил незваному гостю провести у них ночь, вняв мольбам Фелисии, и даже позволил дочери прогуляться с незнакомцем и показать тому «прекрасный вид с холма над ручьем».
Когда совсем стемнело, а молодые люди все не возвращались, мистер Джимбл отправился на поиски, легко отыскав дорогу при свете полной луны. Он увидел их у подножия холма, обнаженных, в объятиях друг друга. Джорджу Лоренсу потребовалось менее четырех часов, чтобы Фелисия забыла о годами внушаемых ей жизненных принципах и отдалась ему.
Ярость, неукротимая и слепящая, вскипела в мистере Джимбле, но он нашел в себе силы, ни слова не говоря; скрыться во тьме. Два часа спустя он вернулся в дом в сопровождении доброго друга, местного викария. Тот нес под мышкой Библию, без которой было невозможно провести церемонию бракосочетания. Мистер Джимбл сжимал в руках ружье с целью убедиться, что совратитель дочери согласится исправить содеянное. Он держал оружие впервые в жизни.
И что хорошего принес его праведный гнев Фелисии? Мистер Джимбл угрюмо сдвинул брови. Джордж Лоренс купил ей большой обветшавший дом, в котором вот уже лет десять как никто не обитал, нанял слуг и девять месяцев после женитьбы даже жил вместе с женой а отдаленном маленьком графстве, где та родилась. Вскоре после появления на свет Александры Джордж вернулся в Лондон, где и остался, наезжая в Моршем два раза в год, недели на две-три.
– Он зарабатывает на жизнь как умеет, – объясняла Фелисия мистеру Джимблу, очевидно, повторяя слова мужа. – Джордж – джентльмен, и поэтому нельзя ожидать, чтобы он трудился как простой человек. Происхождение и связи позволяют ему вращаться в нужных кругах, встречаться со сведущими людьми и узнавать от них, в какое предприятие лучше вложить деньги на бирже и на каких лошадей ставить на скачках. Только так он может нас содержать. Джорджу, естественно, хотелось бы, чтобы мы жили с ним в Лондоне, но ведение городского хозяйства ужасно дорого, а мой муж слишком благороден, чтобы поселить нас в тесной, неудобной, унылой квартирке, где вынужден обитать сам. Он приезжает так часто, как может.
Мистер Джимбл сильно сомневался в правдивости слов зятя, зато был уверен в причинах его появления в Моршеме два раза в год – недаром тесть пообещал снова одолжить ружье и отыскать его хоть на краю земли, если Джордж забудет о существовании жены и дочери. Тем не менее не было смысла ранить Фелисию жестокой правдой, ведь дочь считала себя по-настоящему счастливой. В отличие от других женщин в крохотном местечке она была замужем за «истинным джентльменом», что, по мнению глупышки, придавало ей «особое положение» и давало право смотреть на соседей свысока.
Александра, подобно матери, боготворила Джорджа Лоренса, и тот во время нечастых и коротких визитов просто купался в море обожания. Фелисия хлопотала над мужем, как курица-наседка, а Алекс отважно пыталась стать ему и сыном, и дочерью, и хотя расстраивалась из-за собственной, ничем не примечательной внешности, однако постоянно носила мужские штаны и увлекалась фехтованием, чтобы отец мог упражняться, когда приезжал.
Стоя у окна, мистер Джимбл со злостью оглядывал сверкающую лаком карету, запряженную четверкой резвых породистых лошадок. Для человека, выделявшего жене и дочери мизерное содержание, Джордж Лоренс правил весьма модным и дорогим экипажем, да и кони, по-видимому, стоили недешево.
– Как долго ты останешься на этот раз, папа? – осведомилась Александра, уже сейчас с ужасом думая о той неизбежной минуте, когда отцу снова придется уехать.
– Всего неделю. Мне нужно срочно отправляться к Лендсдаунам, в Кент.
– Но почему ты так много разъезжаешь? – вздохнула девочка, не в силах скрыть разочарование, хотя знала, что отцу тоже тяжело находиться вдали от них с матерью.
– Приходится, – пожал плечами отец и, когда дочь стала протестовать, вынул из кармана небольшую коробочку. – Возьми, Алекс, я привез тебе маленький подарок на день рождения.
Александра с нескрываемым восхищением уставилась на отца, совершенно позабыв ту печальную истину, что ее день рождения был несколько месяцев назад и отец даже не позаботился прислать поздравительное письмо. Сияя аквамариновыми глазами, она открыла коробочку и вынула маленький серебристый медальон-сердечко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120