Она не намерена вести себя подобным образом. Мария была порядочной католичкой и берегла свою невинность для первой брачной ночи с будущим мужем. И тем не менее, когда их взгляды встречались и он дерзко и откровенно оценивал ее, ей было трудно оставаться равнодушной и холодно отворачиваться, словно его не существует.
Виконтесса Лоземир по-прежнему продолжала свои ежедневные занятия плаванием, и наблюдательная Мария заметила, что, когда она отдыхала после полудня, Луиса нигде не было видно. Кроме того, виконтесса каждый день с часу до трех отпускала свою служанку. В бассейне она почти не замечала присутствия тренера, но Мария не могла отделаться от своих подозрений. Была еще одна дама — пожилая чешская графиня, которая, принимая солнечные ванны в каком-то нелепом купальнике и подчеркнуто выставляя напоказ свои толстые ноги и руки, время от времени подзывала Луиса к себе.
Послышался стук в дверь. Мария открыла посыльному в белых перчатках, который принес на серебряном подносе конверт из тисненой бумаги. Она взяла его и передала хозяйке. В письме было всего несколько слов: «Я должен увидеть тебя. Вир».
Прежде чем Нэнси вложила его в конверт, в дверь снова постучали. На этот раз принесли огромную корзину орхидей с райскими птичками и записку: «Люблю тебя. Ники».
Муж, кандидат в любовники, отставной любовник. Жизнь становилась весьма сложной. Не успела Нэнси отложить в сторону письмо и записку, как в дверь постучали в третий раз.
— Вас желает видеть мистер Камерон, — доложила Мария с опаской.
Нэнси взглянула на небольшие часы в футляре из черного дерева, стоящие на ее письменном столе. У нее оставалось десять минут до встречи гостей Зии.
— Пожалуйста, пусть войдет.
Джек уже вошел. Он взглянул на Марию, и та по кивку хозяйки вышла из комнаты.
— Надеюсь, ты пришел не для того, чтобы продолжить вчерашний разговор, — тихо сказала Нэнси. — Мне не хочется слушать твои речи о бывших и настоящих любовницах и тем более терпеть оскорбления в свой адрес.
— Это со злости, милая. Я не хотел этого.
Нэнси отчетливо почувствовала новые интонации в его голосе. Она часто слышала эти нотки, когда Джек хотел добиться примирения.
— Что касается Сайри, это правда… Но других женщин у меня не было. — Джек решил, что связь с Сайри не имело смысла отрицать. Нэнси не просто подозревала, а точно знала о ней. Отрицать ее — значило подвергнуть сомнению все остальное, о чем бы он ни говорил.
— А жена судьи в Нью-Йорке в 1919 году? А Фиона Раис в Вашингтоне в 1929-м и Элен Джефферсон в Нью-Йорке в 1931-м?
Джек почувствовал, что у него на лбу выступил пот.
— Если ты знала об этом, почему же не говорила раньше?
Несмотря на свое намерение сохранять спокойствие, Нэнси не выдержала:
— Потому что считала — если ты ходишь к другим женщинам, то это моя вина! Я думала, что мне чего-то недостает!
Вспышка ее гнева вызвала такую же ответную реакцию.
— и это, черт возьми, было именно так! Как ты вела себя в постели?
— Я старалась! — Ей казалось, что все в прошлом, что все забыто. Из ее глаз брызнули слезы. — Я старалась! Я никогда не занималась любовью до замужества. В нашу первую брачную ночь мне было стыдно и страшно. Я не знала, что надо делать и что должно произойти. И уж чего я меньше всего ждала, так это того, что ты придешь в нашу комнату мертвецки пьяным и заставишь меня раздеться, как на школьном медицинском осмотре! — Ее слезы перешли в рыдания. — Я не ожидала, что мне будет больно. Что без всякой нежности ты воспользуешься мной и оставишь обиженной и истекающей кровью! Ты ни разу за всю нашу супружескую жизнь не пытался доставить мне сексуального удовольствия. Никогда не целовал меня, не ласкал, не говорил нежных слов. Ты только брал меня, как берут за деньги проститутку в борделе!
— Ты с ума сошла! Ты понятия не имеешь о сексе и никогда не сможешь доставить мужчине удовольствие в постели. Если, по-твоему, я такой паршивый любовник, как же мне удавалось иметь столько женщин? И почему Сайри без ума от меня?
Ее гнев сменился сожалением:
— Да они просто использовали тебя, Джек. Из-за твоих денег, престижа, а может быть, из зависти. — Нэнси хотела сказать, почему Сайри стала его любовницей, но вовремя остановилась. Пожалуй, не стоило упоминать об этом. После нее Сайри Гизон будет очень нужна ему.
— Ты не права, Нэнси. Ни одна женщина никогда не использовала меня. Ты живешь в мире каких-то фантазий. Конечно, ты красива, но холодна как ледышка. Ты знаешь о постели только по книжкам. Ты фригидна и лишена какой бы то ни было страсти. Ни один уважающий себя мужчина не станет тратить на тебя время!
— Я всегда считался уважающим себя мужчиной… — послышался в дверях угрожающе тихий, медленный голос. Нэнси раскрыла рот, а Джек, покраснев, обернулся.
Рамон, сверкая темными глазами, посмотрел в лицо Джеку, затем медленно и надменно оглядел его с головы до ног.
— Но я не вижу такого перед собой.
— Что?.. Как?.. — Джек бормотал что-то бессвязное, поворачиваясь то к Рамону, то к Нэнси, словно не верил своим глазам. — Так, значит, это правда? — с трудом выговорил он наконец. — Ты и Санфорд? Вы и моя жена? — Он рванулся к Рамону, но тот резко схватил его за запястье и вывернул руку назад с такой силой, что Джек вскрикнул от боли.
— Да, это правда. — В голосе Рамона уже не было прежней тягучести. Даже Нэнси похолодела от его тона. — Я люблю вашу жену. Услышав ваше мнение о ней, я не испытываю ни малейшего раскаяния. Меня удивляет лишь то, что мужчина может быть таким слепым и глупым. — Он отпустил Джека так внезапно, что тот едва устоял на ногах, потирая посиневшее запястье.
— Она должна вернуться со мной, — упрямо твердил Джек. — Я собираюсь стать президентом, и мне нужна жена, а не скандал.
Рамон искренне рассмеялся.
— Вы никогда не будете президентом. Вам нельзя доверять даже стадо овец. — Он протянул руку Нэнси. — Нас ждут гости.
— Через несколько минут я догоню тебя.
Лицо Рамона было абсолютно бесстрастным. Не удостоив Джека Камерона даже взглядом, он вышел из комнаты.
Джек застонал, держась за руку:
— Сукин сын! Проклятый сукин сын!
— Мне очень жаль. — Нэнси стояла в нескольких шагах от него. Она хотела было подойти к Джеку и предложить свою помощь, но поняла, что он наверняка отвергнет ее.
— Я же говорила тебе, еще когда ты был в Вашингтоне, — начала она, чувствуя какую-то беспомощность. — Я говорила, что люблю его, но ты не поверил. Не поверил, потому что считал, что ни один мужчина не может испытывать ко мне страсть. Мне кажется, ты никогда по-настоящему не знал меня, Джек. Наверняка не знал. Я больше не хочу страдать. Но несмотря на то, что сказал Рамон, не стоит подвергать опасности твою карьеру. Я не могу сейчас рассказывать тебе, как это сделать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119
Виконтесса Лоземир по-прежнему продолжала свои ежедневные занятия плаванием, и наблюдательная Мария заметила, что, когда она отдыхала после полудня, Луиса нигде не было видно. Кроме того, виконтесса каждый день с часу до трех отпускала свою служанку. В бассейне она почти не замечала присутствия тренера, но Мария не могла отделаться от своих подозрений. Была еще одна дама — пожилая чешская графиня, которая, принимая солнечные ванны в каком-то нелепом купальнике и подчеркнуто выставляя напоказ свои толстые ноги и руки, время от времени подзывала Луиса к себе.
Послышался стук в дверь. Мария открыла посыльному в белых перчатках, который принес на серебряном подносе конверт из тисненой бумаги. Она взяла его и передала хозяйке. В письме было всего несколько слов: «Я должен увидеть тебя. Вир».
Прежде чем Нэнси вложила его в конверт, в дверь снова постучали. На этот раз принесли огромную корзину орхидей с райскими птичками и записку: «Люблю тебя. Ники».
Муж, кандидат в любовники, отставной любовник. Жизнь становилась весьма сложной. Не успела Нэнси отложить в сторону письмо и записку, как в дверь постучали в третий раз.
— Вас желает видеть мистер Камерон, — доложила Мария с опаской.
Нэнси взглянула на небольшие часы в футляре из черного дерева, стоящие на ее письменном столе. У нее оставалось десять минут до встречи гостей Зии.
— Пожалуйста, пусть войдет.
Джек уже вошел. Он взглянул на Марию, и та по кивку хозяйки вышла из комнаты.
— Надеюсь, ты пришел не для того, чтобы продолжить вчерашний разговор, — тихо сказала Нэнси. — Мне не хочется слушать твои речи о бывших и настоящих любовницах и тем более терпеть оскорбления в свой адрес.
— Это со злости, милая. Я не хотел этого.
Нэнси отчетливо почувствовала новые интонации в его голосе. Она часто слышала эти нотки, когда Джек хотел добиться примирения.
— Что касается Сайри, это правда… Но других женщин у меня не было. — Джек решил, что связь с Сайри не имело смысла отрицать. Нэнси не просто подозревала, а точно знала о ней. Отрицать ее — значило подвергнуть сомнению все остальное, о чем бы он ни говорил.
— А жена судьи в Нью-Йорке в 1919 году? А Фиона Раис в Вашингтоне в 1929-м и Элен Джефферсон в Нью-Йорке в 1931-м?
Джек почувствовал, что у него на лбу выступил пот.
— Если ты знала об этом, почему же не говорила раньше?
Несмотря на свое намерение сохранять спокойствие, Нэнси не выдержала:
— Потому что считала — если ты ходишь к другим женщинам, то это моя вина! Я думала, что мне чего-то недостает!
Вспышка ее гнева вызвала такую же ответную реакцию.
— и это, черт возьми, было именно так! Как ты вела себя в постели?
— Я старалась! — Ей казалось, что все в прошлом, что все забыто. Из ее глаз брызнули слезы. — Я старалась! Я никогда не занималась любовью до замужества. В нашу первую брачную ночь мне было стыдно и страшно. Я не знала, что надо делать и что должно произойти. И уж чего я меньше всего ждала, так это того, что ты придешь в нашу комнату мертвецки пьяным и заставишь меня раздеться, как на школьном медицинском осмотре! — Ее слезы перешли в рыдания. — Я не ожидала, что мне будет больно. Что без всякой нежности ты воспользуешься мной и оставишь обиженной и истекающей кровью! Ты ни разу за всю нашу супружескую жизнь не пытался доставить мне сексуального удовольствия. Никогда не целовал меня, не ласкал, не говорил нежных слов. Ты только брал меня, как берут за деньги проститутку в борделе!
— Ты с ума сошла! Ты понятия не имеешь о сексе и никогда не сможешь доставить мужчине удовольствие в постели. Если, по-твоему, я такой паршивый любовник, как же мне удавалось иметь столько женщин? И почему Сайри без ума от меня?
Ее гнев сменился сожалением:
— Да они просто использовали тебя, Джек. Из-за твоих денег, престижа, а может быть, из зависти. — Нэнси хотела сказать, почему Сайри стала его любовницей, но вовремя остановилась. Пожалуй, не стоило упоминать об этом. После нее Сайри Гизон будет очень нужна ему.
— Ты не права, Нэнси. Ни одна женщина никогда не использовала меня. Ты живешь в мире каких-то фантазий. Конечно, ты красива, но холодна как ледышка. Ты знаешь о постели только по книжкам. Ты фригидна и лишена какой бы то ни было страсти. Ни один уважающий себя мужчина не станет тратить на тебя время!
— Я всегда считался уважающим себя мужчиной… — послышался в дверях угрожающе тихий, медленный голос. Нэнси раскрыла рот, а Джек, покраснев, обернулся.
Рамон, сверкая темными глазами, посмотрел в лицо Джеку, затем медленно и надменно оглядел его с головы до ног.
— Но я не вижу такого перед собой.
— Что?.. Как?.. — Джек бормотал что-то бессвязное, поворачиваясь то к Рамону, то к Нэнси, словно не верил своим глазам. — Так, значит, это правда? — с трудом выговорил он наконец. — Ты и Санфорд? Вы и моя жена? — Он рванулся к Рамону, но тот резко схватил его за запястье и вывернул руку назад с такой силой, что Джек вскрикнул от боли.
— Да, это правда. — В голосе Рамона уже не было прежней тягучести. Даже Нэнси похолодела от его тона. — Я люблю вашу жену. Услышав ваше мнение о ней, я не испытываю ни малейшего раскаяния. Меня удивляет лишь то, что мужчина может быть таким слепым и глупым. — Он отпустил Джека так внезапно, что тот едва устоял на ногах, потирая посиневшее запястье.
— Она должна вернуться со мной, — упрямо твердил Джек. — Я собираюсь стать президентом, и мне нужна жена, а не скандал.
Рамон искренне рассмеялся.
— Вы никогда не будете президентом. Вам нельзя доверять даже стадо овец. — Он протянул руку Нэнси. — Нас ждут гости.
— Через несколько минут я догоню тебя.
Лицо Рамона было абсолютно бесстрастным. Не удостоив Джека Камерона даже взглядом, он вышел из комнаты.
Джек застонал, держась за руку:
— Сукин сын! Проклятый сукин сын!
— Мне очень жаль. — Нэнси стояла в нескольких шагах от него. Она хотела было подойти к Джеку и предложить свою помощь, но поняла, что он наверняка отвергнет ее.
— Я же говорила тебе, еще когда ты был в Вашингтоне, — начала она, чувствуя какую-то беспомощность. — Я говорила, что люблю его, но ты не поверил. Не поверил, потому что считал, что ни один мужчина не может испытывать ко мне страсть. Мне кажется, ты никогда по-настоящему не знал меня, Джек. Наверняка не знал. Я больше не хочу страдать. Но несмотря на то, что сказал Рамон, не стоит подвергать опасности твою карьеру. Я не могу сейчас рассказывать тебе, как это сделать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119