Она отправилась к парому, чтобы оказаться в Виктории. На душе у нее полегчало. Жизнь больше не казалась ей грудой разбитых черепков. Она обретала смысл и форму, и у Элизабет исчезло чувство, что ее судьбой распоряжается кто-то посторонний. Она сама решала, что делать, как поступить, и от этого возникало приятное чувство свободы.
Когда Элизабет входила в больницу, она ощущала давно забытое чувство уверенности и полноты жизни. Широкая юбка цвета нильской воды шелестела, приятно касаясь ее ног.
– Как себя чувствует сегодня мистер Эллиот? Ему лучше? – спросила она дежурную медсестру.
Та чуть заметно приподняла бровь. Именно" потому, что миссис Гарланд пришла так поздно, а не появилась с самого утра, мистер Эллиот категорически потребовал, чтобы его выписали еще до обеда.
– Если не обращать внимания на его выходки, все остальное более или менее, – сухо заметила она.
Элизабет улыбнулась. Да, Риф-пациент был явно не подарок.
– Я могу его увидеть?
– Чем скорее, тем лучше, – ответила медсестра. – Но если он будет настаивать на немедленной выписке, постарайтесь его переубедить. Ему следует полежать у нас еще по крайней мере неделю.
Элизабет понимающе кивнула и пошла в палату Рифа.
При звуке открываемой двери он тотчас же обернулся.
– Ну и как прикажешь это понимать, черт побери?! – Но по его взгляду Элизабет поняла, что его гнев не вполне искренний. Глаза Рифа радостно лучились, он был несказанно рад наконец-то увидеть ее. – Проклятие, уже почти шесть часов вечера!
– У меня было много дел, – ровным голосом сказала она, подходя и чинно усаживаясь на край венского стула рядом с больничной койкой.
– Ближе, женщина! – рявкнул он. – Так, чтобы я мог до тебя дотянуться!
Она подчинилась его требованию, и, несмотря на то что он лежал под капельницей, а его грудь была плотно забинтована, некоторое время им было не до разговоров. Когда же она наконец сумела оторваться от Эллиота, то неуверенно сказала:
– А у меня есть для тебя новость.
– Я знаю.
Она сидела на краю его постели, и он не выпускал ее ладони из своих рук.
– Адаму все про нас известно. Элен рассказала мне. В облике Рифа читалось нескрываемое удовлетворение.
Элизабет отняла у него свои руки, поднялась и отошла к окну.
Брови Рифа сошлись на переносице.
– В чем дело, Лиззи? Все равно рано или поздно он обязательно бы узнал. В чем же дело?
– Я не хотела обрушивать на него это известие так внезапно, это было ужасно... – Она немного помолчала, затем добавила: – Я ушла от него. У меня не было выбора. Теперь я снимаю номер в «Пенинсуле».
В душе Риф ликовал, но вовремя сообразил, что Элизабет далеко не все ему сказала, и замер в ожидании.
Наконец она обернулась и взглянула ему в глаза. Падавший в окно солнечный свет серебрил концы ее волос.
– У меня будет ребенок, – просто произнесла она. Риф даже не спросил, от кого. Да в том и не было нужды.
– Ну ты и чертовка! – восторженно воскликнул он. – Ну-ка иди поближе, чтобы я мог поцеловать тебя.
На ее губах появилась робкая улыбка.
– Ты рад?
– Подойди поближе, сама узнаешь! – сказал он, протягивая свободную руку. Он сгреб Элизабет в объятия и притянул к себе. – Но почему, скажи на милость, ты вдруг решила перебраться в «Пенинсулу»? Нужно было прямиком ехать на мою квартиру!
– Нет, – сказала она и чуть заметно отстранилась, – нет, Риф, я пока не собираюсь переезжать к тебе.
Он уставился на нее как на сумасшедшую.
– А в чем дело? Или моя квартира слишком велика?
Элизабет отрицательно покачала головой.
– Размеры тут ни при чем. Дело в том, что я не хочу поступать скоропалительно: только что ушла от Адама – и тотчас же перебралась в дом другого мужчины. Не знаю, поймешь ли ты...
– Ничего не понимаю, – нахмурившись, признался он. – Я хочу, чтобы ты была со мной постоянно, каждую минуту, непрерывно. Ты ведь тоже хочешь всегда быть со мной? У нас будет ребенок. И тем не менее ты будешь жить в «Пенинсуле», а я – в своей квартире. Что за глупость!
Она так и думала, что Риф не сумеет ее понять.
– А я не считаю это глупостью, – негромко сказала она, – потому что мне это нужно.
– Что нужно? Спрятаться от всех? – мрачно поинтересовался он. – В таком случае я в этом тебе не помощник.
Она улыбнулась.
– Как бы там ни было, а тебе придется смириться с моим решением.
Весь ее облик дышал такой уверенностью и решительностью, что Риф понял: спорить бессмысленно. Во всяком случае, спорить теперь.
– И как же ты со всем справишься? – поинтересовался он, вспомнив о ее ахиллесовой пяте. – «Пен» – очень дорогой отель, разорит кого угодно. Адам вряд ли будет оплачивать твои счета, да и я не собираюсь этого делать.
Улыбка Элизабет стала еще шире.
– Никому из вас не придется за меня платить, если уж на то пошло, – с явным удовлетворением произнесла она, чувствуя, что возможность произнести подобную фразу улучшила ее настроение. – Отец оставил мне достаточно средств, чтобы я смогла позволить себе некоторые удовольствия.
– Черт бы его побрал в таком случае! – воскликнул Риф, и его глаза опять недобро сверкнули.
Он почти не сомневался, что отказ Элизабет переехать к нему будет приятен Адаму Гарланду. Вообще-то независимая в финансовом отношении женщина, которая вольна поступать, как ей вздумается, – та еще штучка. А судя по всему, Элизабет собиралась жить так, как ей хотелось.
– А кто был твой родитель? – с любопытством поинтересовался Риф. Элизабет несколько раз рассказывала ему об отце, но ни разу почему-то не назвала его по имени.
– Джером Кингсли.
Риф нахмурил лоб, стараясь вспомнить.
– Кингсли... Кингсли... – пробормотал он себе под нос. Внезапно его лицо просияло. «Ах, ну да, конечно! Тот самый Джером Кингсли, которого в тридцатых годах считали на редкость удачливым финансистом. Неудивительно, что Элизабет не слишком-то переживала по поводу оплаты счетов в "Пенинсуле"». – По крайней мере, – сказал он, притягивая Элизабет к себе, – ты выходишь за меня не из-за денег.
– Я и не собираюсь пока выходить за тебя замуж, – улыбнулась она.
Риф благодушно рассмеялся.
– Еще как собираешься! И как только удастся убедить Адама дать тебе развод, тогда же все и сообразим. Как думаешь, нельзя ли тебе сейчас расстегнуть несколько пуговок? У меня грудь болит от ножевой раны. И мне просто необходимо увидеть твой бюст, чтобы отвлечься от грустных размышлений на больничной койке.
– Ничего не понимаю, – сказала пораженная Жюльенна. – Риф вышел из больницы и живет сейчас в Виктории. А ты оказалась в одноместном номере в «Пенинсуле»! Все это кажется мне каким-то сумасшествием и ерундой!
– Мне уже говорили об этом, – с легкой усмешкой произнесла Элизабет.
– Разве Риф не хочет, чтобы ты перебралась к нему?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164
Когда Элизабет входила в больницу, она ощущала давно забытое чувство уверенности и полноты жизни. Широкая юбка цвета нильской воды шелестела, приятно касаясь ее ног.
– Как себя чувствует сегодня мистер Эллиот? Ему лучше? – спросила она дежурную медсестру.
Та чуть заметно приподняла бровь. Именно" потому, что миссис Гарланд пришла так поздно, а не появилась с самого утра, мистер Эллиот категорически потребовал, чтобы его выписали еще до обеда.
– Если не обращать внимания на его выходки, все остальное более или менее, – сухо заметила она.
Элизабет улыбнулась. Да, Риф-пациент был явно не подарок.
– Я могу его увидеть?
– Чем скорее, тем лучше, – ответила медсестра. – Но если он будет настаивать на немедленной выписке, постарайтесь его переубедить. Ему следует полежать у нас еще по крайней мере неделю.
Элизабет понимающе кивнула и пошла в палату Рифа.
При звуке открываемой двери он тотчас же обернулся.
– Ну и как прикажешь это понимать, черт побери?! – Но по его взгляду Элизабет поняла, что его гнев не вполне искренний. Глаза Рифа радостно лучились, он был несказанно рад наконец-то увидеть ее. – Проклятие, уже почти шесть часов вечера!
– У меня было много дел, – ровным голосом сказала она, подходя и чинно усаживаясь на край венского стула рядом с больничной койкой.
– Ближе, женщина! – рявкнул он. – Так, чтобы я мог до тебя дотянуться!
Она подчинилась его требованию, и, несмотря на то что он лежал под капельницей, а его грудь была плотно забинтована, некоторое время им было не до разговоров. Когда же она наконец сумела оторваться от Эллиота, то неуверенно сказала:
– А у меня есть для тебя новость.
– Я знаю.
Она сидела на краю его постели, и он не выпускал ее ладони из своих рук.
– Адаму все про нас известно. Элен рассказала мне. В облике Рифа читалось нескрываемое удовлетворение.
Элизабет отняла у него свои руки, поднялась и отошла к окну.
Брови Рифа сошлись на переносице.
– В чем дело, Лиззи? Все равно рано или поздно он обязательно бы узнал. В чем же дело?
– Я не хотела обрушивать на него это известие так внезапно, это было ужасно... – Она немного помолчала, затем добавила: – Я ушла от него. У меня не было выбора. Теперь я снимаю номер в «Пенинсуле».
В душе Риф ликовал, но вовремя сообразил, что Элизабет далеко не все ему сказала, и замер в ожидании.
Наконец она обернулась и взглянула ему в глаза. Падавший в окно солнечный свет серебрил концы ее волос.
– У меня будет ребенок, – просто произнесла она. Риф даже не спросил, от кого. Да в том и не было нужды.
– Ну ты и чертовка! – восторженно воскликнул он. – Ну-ка иди поближе, чтобы я мог поцеловать тебя.
На ее губах появилась робкая улыбка.
– Ты рад?
– Подойди поближе, сама узнаешь! – сказал он, протягивая свободную руку. Он сгреб Элизабет в объятия и притянул к себе. – Но почему, скажи на милость, ты вдруг решила перебраться в «Пенинсулу»? Нужно было прямиком ехать на мою квартиру!
– Нет, – сказала она и чуть заметно отстранилась, – нет, Риф, я пока не собираюсь переезжать к тебе.
Он уставился на нее как на сумасшедшую.
– А в чем дело? Или моя квартира слишком велика?
Элизабет отрицательно покачала головой.
– Размеры тут ни при чем. Дело в том, что я не хочу поступать скоропалительно: только что ушла от Адама – и тотчас же перебралась в дом другого мужчины. Не знаю, поймешь ли ты...
– Ничего не понимаю, – нахмурившись, признался он. – Я хочу, чтобы ты была со мной постоянно, каждую минуту, непрерывно. Ты ведь тоже хочешь всегда быть со мной? У нас будет ребенок. И тем не менее ты будешь жить в «Пенинсуле», а я – в своей квартире. Что за глупость!
Она так и думала, что Риф не сумеет ее понять.
– А я не считаю это глупостью, – негромко сказала она, – потому что мне это нужно.
– Что нужно? Спрятаться от всех? – мрачно поинтересовался он. – В таком случае я в этом тебе не помощник.
Она улыбнулась.
– Как бы там ни было, а тебе придется смириться с моим решением.
Весь ее облик дышал такой уверенностью и решительностью, что Риф понял: спорить бессмысленно. Во всяком случае, спорить теперь.
– И как же ты со всем справишься? – поинтересовался он, вспомнив о ее ахиллесовой пяте. – «Пен» – очень дорогой отель, разорит кого угодно. Адам вряд ли будет оплачивать твои счета, да и я не собираюсь этого делать.
Улыбка Элизабет стала еще шире.
– Никому из вас не придется за меня платить, если уж на то пошло, – с явным удовлетворением произнесла она, чувствуя, что возможность произнести подобную фразу улучшила ее настроение. – Отец оставил мне достаточно средств, чтобы я смогла позволить себе некоторые удовольствия.
– Черт бы его побрал в таком случае! – воскликнул Риф, и его глаза опять недобро сверкнули.
Он почти не сомневался, что отказ Элизабет переехать к нему будет приятен Адаму Гарланду. Вообще-то независимая в финансовом отношении женщина, которая вольна поступать, как ей вздумается, – та еще штучка. А судя по всему, Элизабет собиралась жить так, как ей хотелось.
– А кто был твой родитель? – с любопытством поинтересовался Риф. Элизабет несколько раз рассказывала ему об отце, но ни разу почему-то не назвала его по имени.
– Джером Кингсли.
Риф нахмурил лоб, стараясь вспомнить.
– Кингсли... Кингсли... – пробормотал он себе под нос. Внезапно его лицо просияло. «Ах, ну да, конечно! Тот самый Джером Кингсли, которого в тридцатых годах считали на редкость удачливым финансистом. Неудивительно, что Элизабет не слишком-то переживала по поводу оплаты счетов в "Пенинсуле"». – По крайней мере, – сказал он, притягивая Элизабет к себе, – ты выходишь за меня не из-за денег.
– Я и не собираюсь пока выходить за тебя замуж, – улыбнулась она.
Риф благодушно рассмеялся.
– Еще как собираешься! И как только удастся убедить Адама дать тебе развод, тогда же все и сообразим. Как думаешь, нельзя ли тебе сейчас расстегнуть несколько пуговок? У меня грудь болит от ножевой раны. И мне просто необходимо увидеть твой бюст, чтобы отвлечься от грустных размышлений на больничной койке.
– Ничего не понимаю, – сказала пораженная Жюльенна. – Риф вышел из больницы и живет сейчас в Виктории. А ты оказалась в одноместном номере в «Пенинсуле»! Все это кажется мне каким-то сумасшествием и ерундой!
– Мне уже говорили об этом, – с легкой усмешкой произнесла Элизабет.
– Разве Риф не хочет, чтобы ты перебралась к нему?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164