Пожилая американка как раз в это время вошла в туалет, на ходу вытаскивая что-то из сумочки.
– Господи, чего только не переносят женщины, ожидая ребенка!
– Простите, не вполне вас поняла... – сказала Элизабет, тяжело опираясь о край раковины.
Женщина улыбнулась.
– Обычное утреннее недомогание во время беременности, – понимающе сказала женщина. – Если бы мужчины понимали, каково это, то уровень рождаемости в мире резко пошел бы на спад. – Она ловко провела по губам помадой и, выходя, добавила: – Не переживайте, дорогая. В конечном итоге все окупится сторицей. У меня у самой трое, и я ни разу об этом не пожалела.
Дверь за женщиной захлопнулась. Элизабет все стояла, тяжело опираясь о раковину. Ее лицо было белым как простыня, тело била сильная дрожь.
Глава 18
Она постаралась уверить себя в том, что американка ничего не поняла. В непривычном климате люди частенько испытывают недомогания, а в Сингапуре жара была чудовищной. Должно быть, она просто съела или выпила что-нибудь, что желудку не понравилось. В этом все дело.
Но на следующее утро все повторилось. И так изо дня в день.
– О Боже! – шептала она, исторгая из себя еду, которую с трудом впихнула, лишь бы только доказать себе, что с ней все в порядке. – О Господи, что же делать?! Что же мне делать?!
Она с трудом вышла из ванной и, усевшись за туалетный столик, открыла ящик и вытащила записную книжечку. Вот уже три года она делала записи, как ей рекомендовал гинеколог, которому она пожаловалась на то, что никак не может забеременеть. В книжечке все дни менструаций были аккуратно выделены. Трясущимися руками она пролистала страницы, заранее догадываясь о том, что увидит.
Ее последние месячные закончились незадолго до того, как она впервые была близка с Рифом. Элизабет упрекнула себя за то, что сразу после возвращения не отдалась Адаму. Ну а потом они с Адамом уехали в Сингапур.
Во время путешествия она была очень внимательна к мужу, изо всех сил стараясь загладить свою измену. Но любовью на корабле они не занимались. Адам чувствовал усталость и недомогание, у него была сильная простуда, и вообще от плавания ему сделалось нехорошо. Они гуляли по палубе, держась за руки, танцевали, обнявшись, много часов проводили на прогулочной палубе, но близости между ними так и не случилось.
Элизабет отложила книжку. С прибытием в Сингапур не было нужды вычислять дни. Хотя Адам и пытался несколько раз добиться от нее близости, она всегда находила причины для отказа. Ей хотелось подольше чувствовать на своем теле прикосновение рук Рифа, чувствовать его губы на своих губах.
Элизабет уставилась на свое отражение в зеркале, стоявшем на столике. Она выглядела ужасно, отвратительно: синяки под глазами, бледное лицо... Было очевидно, что с ней не все в порядке, и ей пришлось сказать Адаму, что скорее всего она подцепила по пути сюда какой-то вирус и он теперь разошелся. Адам был так озабочен услышанным, что Элизабет почувствовала себя еще отвратительнее.
– Ох, Адам... – выдохнула она в отчаянии. – О, дорогой, дорогой Адам! Я вовсе не думала, что будет так плохо. Я не хотела портить тебе отдых.
По ее лицу потекли слезы. Она надеялась, что сможет, как и прежде, окружить мужа вниманием и заботой. Что их совместная жизнь пойдет своим чередом. И что ее страсть к Рифу ничему не помешает. Но сейчас Элизабет поняла всю тщетность своих надежд. Ее жизнь развалилась на две части, и удержать их в равновесии она не сможет. Не получится у нее продолжать спокойную и обеспеченную жизнь с Адамом, чувствуя, как изнутри ее сжигает неуемная любовь к Рифу. Нужно было выбирать, помня, что под сердцем она носит ребенка от Рифа. Элизабет прикрыла лицо руками. Слезы продолжали капать у нее из глаз, стекая между пальцев на пеньюар.
– Черт... черт... черт побери! – всхлипывала она. Ей столько лет хотелось сделаться матерью. Она считала и пересчитывала дни возможного зачатия, месяц за месяцем на что-то надеялась. И вот наконец свершилось. Она зачала. И человек, от которого ожидает ребенка, горячо любим ею. Но это не муж, и, стало быть, не о таком ребенке Элизабет мечтала. Этот ребенок не сделает Адама счастливым. Он не будет венцом их супружества. – О Господи, Адам! – упавшим голосом прошептала она, роняя голову на руки. – Мне так жаль, дорогой... Я ужасно сожалею, что все так случилось!
– Стало быть, ты теперь другого мнения и больше не хочешь в Куала-Лумпур? – спросил Адам за обедом.
Она ковыряла палочками в тарелке с креветками под вкусным остро-сладким соусом. Отложив палочки, Элизабет сказала:
– Решай сам. Если хочешь, я с удовольствием отправлюсь вместе с тобой. Но что-то мне расхотелось ехать в Куала-Лумпур.
С утра Адам отлично поиграл в теннис и превосходно себя чувствовал. Жизнь казалась ему прекрасной и удивительной. Сейчас же, глядя на жену, он озабоченно нахмурился.
– У тебя все в порядке, Бет? То есть, может, ты не хочешь ехать туда, потому что неважно себя чувствуешь?
Она покачала головой и отодвинула тарелку.
– Нет причин для беспокойства, Адам.
Она понимала, что с мужем нужно поговорить, но не чувствовала в себе достаточно душевных сил. Она даже не представляла, какими словами можно было бы объясниться с Адамом. Да и как обрушить на голову кому-то вот так, с бухты-барахты, такую чудовищную новость? Тем более что Адам был ей отнюдь не безразличен, и она очень любила его. Он еще больше нахмурился.
– Мне кажется, что тебе нужно обязательно сходить к врачу. Не думаю, что через день-другой ты будешь в полном порядке, потому что ты ведь, в сущности, не ешь, да и вид у тебя ужасный, но...
Она с трудом выдавила из себя улыбку.
– Не самый большой комплимент, который можно сказать даме!
Адам улыбнулся:
– Ну, ты отлично понимаешь, что я хотел сказать. Тут такой опасный климат, что нельзя не обращать внимания на свое самочувствие.
На Адаме сейчас были расстегнутая на груди полотняная рубашка и шорты. Но, несмотря на легкую одежду, на лбу и на висках блестели капельки пота. Он обернулся, чтобы подозвать официанта, и жестом показал, что хотел бы еще виски с содовой.
– Если не хочешь ехать на север, – продолжал Адам, вновь повернувшись к Элизабет, – то самое время возвратиться в Гонконг.
– Хорошо бы, – ответила она, стараясь не встречаться с ним взглядом. Она отвернулась к окну, наблюдая, как рыбаки-малайцы извлекают из сетей свежий улов. Чем скорее она вернется в Гонконг, тем раньше сообщит Рифу о ребенке. И уже тогда можно будет обо всем рассказать Адаму.
Официант-китаец ловко нес поднос со спиртным; он легко лавировал между столиками, пробираясь к Адаму. Взяв бокал и отхлебнув виски, Адам сказал:
– В таком случае мы отплываем первым же рейсом домой, в Гонконг.
Рыбаки шли по пляжу, унося свою свежайшую добычу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164