– Моя милостивая королева, ты не помнишь? Это тот римлянин, о котором я говорила тебе. Поэтому я не позволила Мардоху убить его.
– А… – произнесла королева. Яростный огонь в ее синих глазах угас, они заледенели. – Тогда сейчас я пощажу тебя, римлянин, – сказала она по-латыни. – Как прежде ты пощадил Регану. Потому что ицены платят свои долги, и я уплачу свой долг Риму, не сомневайся… – Взгляд ее был неумолим. – Мы очистим страну от вас, от каждого из вас. Видишь мой народ? – Она указала на долину внизу. – Некоторые уже мертвы, но там еще осталось пятьдесят тысяч – иценов и их союзников – триновантов, корифанов, паризиев… скоро все племена Британии будут с нами… и видишь свой гордый легион, римлянин?
Квинт взглянул на поле, усеянное трупами изрубленных римлян, окровавленными щитами, шлемами, орлами, блестевшими на солнце, и у него перехватило горло.
– Да, – продолжала королева с ужасным смехом, – нет больше Девятого легиона, верно? И эта же судьба ждет всех римлян и повсюду. – Она презрительно отвернулась. – Римлянин не говорит. Свяжи его, Мардох. Пусть узнает, каково чувствовать себя рабом.
Огромный ицен сорвал с Квинта шлем и швырнул его вниз. Тот покатился по склону и упал рядом с другими шлемами убитых. Ицен связал Квинту руки за спиной кожаным ремнем, надел на него железный ошейник, вздернул на ноги и потащил за собой на цепи. Поврежденные связки нога страшно болели, но Квинт этого не чувствовал. Ковыляя среди торжествующих британцев, возвращающихся в свой лагерь, он пытался взять себя в руки и собраться с мыслями. Они проходили вдоль поля битвы, и Квинт, чья рана на лбу прекратила кровоточить, вдруг заметил в груде мертвецов знакомую кирасу. Под разбитым центурионским шлемом белело лицо Флакка, с широко открытыми глазами, уставившимися в синее небо. Рот Квинта наполнился горечью, к горлу подступила тошнота. Он отвернулся. Да пошлет Харон легкую переправу через реку Стикс бедному Флакку и всем остальным, – молился он.
Но легат сумел бежать, как и часть кавалеристов. Квинт это видел, хотя британцы в суматохе не обратили на это внимания.
Я должен быть спокоен, повторял себе Квинт. Должен составить план бегства. Только придумать, больше ничего.
Однако для скованного римлянина не было возможности бегства среди пятидесяти тысяч врагов – включая Регану. Она спасла ему жизнь, это правда, но после разговора с королевой даже на него и не взглянула. Она вернулась к принцессам и другим женщинам, и все они укатили вперед на своих колесницах.
Регана заплатила свой долг, подумал он. И больше, конечно, помощи от нее не будет. Он стиснул зубы, стараясь не поддаваться страху.
Они двигались два дня, прежде чем достигли широкого кольца земляных валов, окружавших крепость иценов. Там британцы немедля начали победный пир. Они, лежали на земле, потягивая вересковый мед из огромных мехов. Цельные бычьи туши жарились на кострах.
Мардох пожелал покинуть пленника. Он приковал Квинта к молодому дубу за валом и ушел. Начинало темнеть. Квинт слабел от голода и жажды. Поблизости никого не было. Квинт ерзал по земле, пока не нащупал под спиной острый камень, и попытался перерезать им ремни, стягивавшие запястья. Но камень выскользнул. Квинт скрючился под деревом, упершись подбородком в железный ошейник. Он думал о матери и Ливии. Думал о своем предке Гае и поисках, которые поначалу, казалось, не представляли никакой опасности. Гай тоже попал в плен и сумел освободиться, хотя и ненадолго. Да, но Гай не был прикован. За сотню лет британцы многому научились у римлян.
Возбужденный шум внутри валов все возрастал. Там пели свои варварские победные песни. Отблеск костров окрашивал небо красным.
Прошел час. Квинт задремал от слабости и дернулся, почувствовав прикосновение к своей руке.
– Тс-с… – прошептал кто-то в самое его ухо. – Ничего не говори!
Прядь шелковистых волос скользнула по его щеке и он тупо уставился в затенные глаза Реганы. Предупреждающе сжав его руку, она притаилась у него за спиной.
Квинт проследил, куда она смотрела – на вершину земляного вала. Там смутно вырисовывалась высокая мужская фигура. Человек некоторое время вглядывался в сторону дуба. Потом высокая фигура исчезла.
– Это Навин, вождь триновантов, – произнесла Регана. – Я слышала, как он спорил с нашей королевой. Она хочет завтра, на жертвоприношении, подвергнуть тебя пыткам, ты будешь… – она произнесла кельтское слово, которого он не понял, и вздрогнула. – Это ужасно, – проговорила она.
Квинт с трудом сглотнул.
– А что говорит Навин?
– Он сказал, что, поскольку прежде ты был его другом, тебя не надо пытать, только быстро убить. Она не согласилась.
– Я постараюсь умереть, как подобает римскому солдату, – мрачно сказал Квинт. – Но тогда зачем ты спасла меня. Регана? Я бы лучше погиб вместе со своим легионом.
– Знаю, – прошептала она. – Я не думала, что королева будет так… так жестока. Я слишком ненавижу Рим… я стараюсь, но я не могу… так же ненавидеть тебя. Я принесла нож, – очень тихо добавила она, – Повернись, чтобы я могла перерезать ремни.
– Да благословят тебя небесные боги! – пробормотал Квинт сквозь зубы, пока Регана трудилась над ремнями. Узы пали и без размышлений он протянул освободившиеся руки, и обхватив ее лицо, принялся лихорадочно ее целовать. Регана вырвалась и оттолкнула, его, хотя на миг ему показалось, будто он почувствовал, как нежные губы отвечают ему.
– Глупец, – выдохнула она. – Я это делаю только ради справедливости, и ты еще не свободен. – Регана нащупала замок на его ошейнике. – Вот, сюда, – она потянула его пальцы к шее. – Для меня он слишком тугой.
Несколько мучительных мгновений они вдвоем сражались с замком, пока тот не открылся. – Теперь – дальше, – шептала Регана, когда Квинт беззвучно уронил ошейник и цепь на землю. Регана притащила под дерево небольшой куст, так, что с вала он мог показаться скрюченной фигурой Квинта.
Он сделал шаг, но хромал так сильно, что у Реганы вырвалось сдавленное восклицание.
– Подожди! Они отвели твоего коня в рощу нашей богини Андрасты для завтрашнего жертвоприношения. Думаю, я смогу его привести.
Она исчезла, и потянулось томительное ожидание. Вскоре она возникла из-за деревьев вместе с Фероксом. Квинт тихо свистнул, и конь подбежал к нему. Ферокс был по-прежнему оседлан. Квинт подтянулся в седло и склонился к девушке.
– Регана, настанет день, и мы снова встретимся. Я это знаю… и скажу тебе… скажу тебе…
– Торопись! – воскликнула она. Скорее беги, беги, и да простят меня боги за то, что я сделала этой ночью! Она повернулась, и легкая как мотылек, устремилась к валу.
Глава четвертая
Бегство в Лондон. – Регана вынуждена искать защиты Квинта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
– А… – произнесла королева. Яростный огонь в ее синих глазах угас, они заледенели. – Тогда сейчас я пощажу тебя, римлянин, – сказала она по-латыни. – Как прежде ты пощадил Регану. Потому что ицены платят свои долги, и я уплачу свой долг Риму, не сомневайся… – Взгляд ее был неумолим. – Мы очистим страну от вас, от каждого из вас. Видишь мой народ? – Она указала на долину внизу. – Некоторые уже мертвы, но там еще осталось пятьдесят тысяч – иценов и их союзников – триновантов, корифанов, паризиев… скоро все племена Британии будут с нами… и видишь свой гордый легион, римлянин?
Квинт взглянул на поле, усеянное трупами изрубленных римлян, окровавленными щитами, шлемами, орлами, блестевшими на солнце, и у него перехватило горло.
– Да, – продолжала королева с ужасным смехом, – нет больше Девятого легиона, верно? И эта же судьба ждет всех римлян и повсюду. – Она презрительно отвернулась. – Римлянин не говорит. Свяжи его, Мардох. Пусть узнает, каково чувствовать себя рабом.
Огромный ицен сорвал с Квинта шлем и швырнул его вниз. Тот покатился по склону и упал рядом с другими шлемами убитых. Ицен связал Квинту руки за спиной кожаным ремнем, надел на него железный ошейник, вздернул на ноги и потащил за собой на цепи. Поврежденные связки нога страшно болели, но Квинт этого не чувствовал. Ковыляя среди торжествующих британцев, возвращающихся в свой лагерь, он пытался взять себя в руки и собраться с мыслями. Они проходили вдоль поля битвы, и Квинт, чья рана на лбу прекратила кровоточить, вдруг заметил в груде мертвецов знакомую кирасу. Под разбитым центурионским шлемом белело лицо Флакка, с широко открытыми глазами, уставившимися в синее небо. Рот Квинта наполнился горечью, к горлу подступила тошнота. Он отвернулся. Да пошлет Харон легкую переправу через реку Стикс бедному Флакку и всем остальным, – молился он.
Но легат сумел бежать, как и часть кавалеристов. Квинт это видел, хотя британцы в суматохе не обратили на это внимания.
Я должен быть спокоен, повторял себе Квинт. Должен составить план бегства. Только придумать, больше ничего.
Однако для скованного римлянина не было возможности бегства среди пятидесяти тысяч врагов – включая Регану. Она спасла ему жизнь, это правда, но после разговора с королевой даже на него и не взглянула. Она вернулась к принцессам и другим женщинам, и все они укатили вперед на своих колесницах.
Регана заплатила свой долг, подумал он. И больше, конечно, помощи от нее не будет. Он стиснул зубы, стараясь не поддаваться страху.
Они двигались два дня, прежде чем достигли широкого кольца земляных валов, окружавших крепость иценов. Там британцы немедля начали победный пир. Они, лежали на земле, потягивая вересковый мед из огромных мехов. Цельные бычьи туши жарились на кострах.
Мардох пожелал покинуть пленника. Он приковал Квинта к молодому дубу за валом и ушел. Начинало темнеть. Квинт слабел от голода и жажды. Поблизости никого не было. Квинт ерзал по земле, пока не нащупал под спиной острый камень, и попытался перерезать им ремни, стягивавшие запястья. Но камень выскользнул. Квинт скрючился под деревом, упершись подбородком в железный ошейник. Он думал о матери и Ливии. Думал о своем предке Гае и поисках, которые поначалу, казалось, не представляли никакой опасности. Гай тоже попал в плен и сумел освободиться, хотя и ненадолго. Да, но Гай не был прикован. За сотню лет британцы многому научились у римлян.
Возбужденный шум внутри валов все возрастал. Там пели свои варварские победные песни. Отблеск костров окрашивал небо красным.
Прошел час. Квинт задремал от слабости и дернулся, почувствовав прикосновение к своей руке.
– Тс-с… – прошептал кто-то в самое его ухо. – Ничего не говори!
Прядь шелковистых волос скользнула по его щеке и он тупо уставился в затенные глаза Реганы. Предупреждающе сжав его руку, она притаилась у него за спиной.
Квинт проследил, куда она смотрела – на вершину земляного вала. Там смутно вырисовывалась высокая мужская фигура. Человек некоторое время вглядывался в сторону дуба. Потом высокая фигура исчезла.
– Это Навин, вождь триновантов, – произнесла Регана. – Я слышала, как он спорил с нашей королевой. Она хочет завтра, на жертвоприношении, подвергнуть тебя пыткам, ты будешь… – она произнесла кельтское слово, которого он не понял, и вздрогнула. – Это ужасно, – проговорила она.
Квинт с трудом сглотнул.
– А что говорит Навин?
– Он сказал, что, поскольку прежде ты был его другом, тебя не надо пытать, только быстро убить. Она не согласилась.
– Я постараюсь умереть, как подобает римскому солдату, – мрачно сказал Квинт. – Но тогда зачем ты спасла меня. Регана? Я бы лучше погиб вместе со своим легионом.
– Знаю, – прошептала она. – Я не думала, что королева будет так… так жестока. Я слишком ненавижу Рим… я стараюсь, но я не могу… так же ненавидеть тебя. Я принесла нож, – очень тихо добавила она, – Повернись, чтобы я могла перерезать ремни.
– Да благословят тебя небесные боги! – пробормотал Квинт сквозь зубы, пока Регана трудилась над ремнями. Узы пали и без размышлений он протянул освободившиеся руки, и обхватив ее лицо, принялся лихорадочно ее целовать. Регана вырвалась и оттолкнула, его, хотя на миг ему показалось, будто он почувствовал, как нежные губы отвечают ему.
– Глупец, – выдохнула она. – Я это делаю только ради справедливости, и ты еще не свободен. – Регана нащупала замок на его ошейнике. – Вот, сюда, – она потянула его пальцы к шее. – Для меня он слишком тугой.
Несколько мучительных мгновений они вдвоем сражались с замком, пока тот не открылся. – Теперь – дальше, – шептала Регана, когда Квинт беззвучно уронил ошейник и цепь на землю. Регана притащила под дерево небольшой куст, так, что с вала он мог показаться скрюченной фигурой Квинта.
Он сделал шаг, но хромал так сильно, что у Реганы вырвалось сдавленное восклицание.
– Подожди! Они отвели твоего коня в рощу нашей богини Андрасты для завтрашнего жертвоприношения. Думаю, я смогу его привести.
Она исчезла, и потянулось томительное ожидание. Вскоре она возникла из-за деревьев вместе с Фероксом. Квинт тихо свистнул, и конь подбежал к нему. Ферокс был по-прежнему оседлан. Квинт подтянулся в седло и склонился к девушке.
– Регана, настанет день, и мы снова встретимся. Я это знаю… и скажу тебе… скажу тебе…
– Торопись! – воскликнула она. Скорее беги, беги, и да простят меня боги за то, что я сделала этой ночью! Она повернулась, и легкая как мотылек, устремилась к валу.
Глава четвертая
Бегство в Лондон. – Регана вынуждена искать защиты Квинта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53