Омела охраняла от дурного настроения и вносила мир в дом.
У себя в комнатах Жасмин развесила лавр — символ чести. В лавровые гирлянды вплели напоминающий о дружбе розмарин.
Хотя круг знакомых у Жасмин был широк, уютно и спокойно она чувствовала себя только среди родных. Ее положение любовницы принца делало ее легкой добычей сплетников, а родные и слуги сплетен не распускали. Их нельзя было купить или уломать просьбами какого-нибудь искателя королевской милости. А придворных больше всего удивляло, что ни сама леди Линдли, ни ее родные не стремились получить выгод от ее положения.
— Глупые провинциалы, — заметил кто-то из придворных в присутствии леди Эссекс и графа Гленкирка.
— Нет, — возразила Франс Ховард, озадаченно улыбнувшись. — Просто они очень богаты.
— Но они могут стать еще богаче, — не соглашался придворный, недоуменно качая головой.
— Они из тех людей, — объяснил ему граф Гленкирк, — кто честь ставит выше выгоды. Такие уж они люди.
— И все-таки глупо не пользоваться случаем, раз удача сама идет в руки, — не унимался придворный.
— Ты идешь на двенадцатую ночь к Робину Саутвуду? — спросила графа Франс Ховард, не обращая на придворного никакого внимания. — Бен Джонсон вместе с Индиго Джоунсом придумали замечательную маску. Принц будет играть волшебного короля Оберона, а леди Линдли королеву Титанию. Мне рассказывали, что для нее приготовили совершенно скандальный костюм — моя служанка знает одну из портних мастера Джоунса. Я слышала, платье совершенно прозрачное, а белья она не наденет! Как ты думаешь, она осмелится?
— Понятия не имею, — ответил граф, стараясь, чтобы его голос звучал равнодушно. — Скажи-ка, мадам, а какой ты наденешь костюм? — спросил он, переключая ее внимание с Жасмин на себя саму.
Франс Ховард оглянулась вокруг и ответила почти шепотом:
— Поклянись, милорд, что никому не расскажешь. У придворных нет никакой фантазии. Если узнают о хорошей идее, ее тут же повторят десятки раз. Мне же не хочется в таком количестве шнырять по дому графа Линмутского.
— Клянусь, мадам, — так же полушепотом ответил он. — И первый поделюсь с тобой моим секретом. Я собираюсь прийти самим собой.
— Самим собой? — Франс Ховард слегка скривила рот. — Ну это не очень интересно, Гленкирк. Ты что, как и король, не любишь праздники? Может быть, это черта всех шотландцев? Он рассмеялся:
— Нет-нет, мне праздники нравятся. Просто я имел в виду, что оденусь в национальный шотландский костюм. Ты когда-нибудь видела шотландскую юбку?
Ее глаза округлились.
— Нет, никогда. И это правда, что ты явишься с голыми коленями?
— Сущая правда — с совершенно голыми, — насмешливо усмехнулся он. — Тебя возбуждает мысль о моих голых коленях?
— А они симпатичные или шишковатые? — усмехнулась она в ответ. — Я люблю мужчин-с гладкими коленями'.
— Ты сможешь оценить сама, — рассмеялся он. — А теперь, мадам, после того как я тебе признался, расскажи о своем наряде.
Франс Ховард встала на цыпочки. Граф склонил голову.
— Я оденусь Венерой, богиней любви древних римлян. А милорд Рочестер будет Адонисом. Что ты об этом думаешь?
— Тогда твой муж явится в качестве Вулкана? — спросил Гленкирк с каменным лицом. — А король будет самим Юпитером.
Леди Эссекс разразилась хохотом:
— Какой ты, ей-богу, смешной, милорд. Я понятия не имею, в чем придет на праздник лорд Эссекс. Но могу побиться об заклад, что в моих силах заставить его сыграть роль Вулкана! Забавная идея! Так что, мне проделать это?
— Не думаю, что это хорошо, — ответил граф, уже сожалея о своих словах. Нравы двора были жестокими, и сам он иногда бывал злым, вовсе не намереваясь так себя вести. Франс Ховард была настоящим крестом, который влачил молодой лорд Эссекс. Она оказалась плохой супругой, хоть и была забавной женщиной, решил Гленкирк. Поговаривали, что они не были даже близки, настолько леди Эссекс не нравился ее муж.
— Мне все равно, плохо это или хорошо, Гленкирк, а выглядело бы весьма забавно. Какое удовольствие я получу, если все удастся. А Эссекс, без сомнения, выставит себя на посмешище. Что ж, тем хуже для него, — заключила Франс.
— За что ты так ненавидишь мужа? — удивился граф;
— Я не хотела выходить за него замуж, но отец считал этот брак выгодным для Ховардов. Роберту Деверо я все высказала откровенно, но он послушался моего отца, потому что считал наш союз полезным и для своей семьи. Мне говорили, что я глупая девчонка и должна делать, что мне велят. Меня буквально тащили к алтарю. Отец два раза избил меня перед свадьбой, но, несмотря на их жестокость, я делала так, как хотела.
— С тобой трудно спорить, Франс Ховард, — заметил лорд Лесли.
— Трудно, — просто согласилась она. — А теперь скажи, что ты думаешь о моем костюме? Тебе понравилась идея? Я произведу впечатление?
— Произведешь, — заверил ее граф Гленкирк.
Жасмин возвратилась в Гринвуд за день до ежегодного праздника у дяди Робина.
— Я не смогу сохранить в секрете костюм, если не запрусь в собственном доме, — сказала она Генри Стюарту.
Нехотя он отпустил ее.
В глубине души Жасмин была счастлива оказаться дома. Сент-Джеймский дворец и Уайтхолл кишели придворными и просителями, там царили интриги, предательство и другие пороки, присущие королевскому двору. За каждым ее шагом следили, каждому слову придавали особый смысл. Она жила в постоянном напряжении и терпела это только ради юного принца, который так ее любил.
Но даже родные Жасмин не удержались от обсуждения ее положения, расположившись вечером за столом на ужин.
— Да уж, ты нас всех удивила, дорогая, — резко заметила Виллоу. — Никогда бы не подумала, что ты на такое способна.
И все же ты ведешь себя достойно. Что, интересно, думает об этом мама.
— Бабушка беспокоится о моем будущем, — ответила Жасмин.
— Ты хочешь сказать, девочка, что она оправдывает твое поведение? — Виллоу изобразила изумление, но холодным рассудком все понимала.
— Когда-то бабушка познала великую любовь, — мягко ответила племянница. — И теперь может войти в мое положение, тетя.
— Хм, — фыркнула графиня Альсестерская, отказываясь от спора. — Надеюсь, ты получишь от этой связи хотя бы что-нибудь. Поместье или дом в городе, — добавила она. — Хоть что-нибудь. Полагаю, ты заслужила.
— Жасмин играет заглавную роль в завтрашней маске, — гордо сообщила Велвет. — И Сибилла тоже участвует. Она будет нимфой реки Вай. А младшая дочь Робина с малюткой Недди будут у принца Карла злыми лесными духами. Думаю, Виллоу, это будет потрясающий спектакль.
— Как я скучаю по прежним временам, — призналась Виллоу. — Мы так славно танцевали при дворе королевы Елизаветы. Намного приятнее, чем эти дорогостоящие «маски». Из-за расходов королевы король постоянно в долгу — казна ведь не бездонная, Велвет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156
У себя в комнатах Жасмин развесила лавр — символ чести. В лавровые гирлянды вплели напоминающий о дружбе розмарин.
Хотя круг знакомых у Жасмин был широк, уютно и спокойно она чувствовала себя только среди родных. Ее положение любовницы принца делало ее легкой добычей сплетников, а родные и слуги сплетен не распускали. Их нельзя было купить или уломать просьбами какого-нибудь искателя королевской милости. А придворных больше всего удивляло, что ни сама леди Линдли, ни ее родные не стремились получить выгод от ее положения.
— Глупые провинциалы, — заметил кто-то из придворных в присутствии леди Эссекс и графа Гленкирка.
— Нет, — возразила Франс Ховард, озадаченно улыбнувшись. — Просто они очень богаты.
— Но они могут стать еще богаче, — не соглашался придворный, недоуменно качая головой.
— Они из тех людей, — объяснил ему граф Гленкирк, — кто честь ставит выше выгоды. Такие уж они люди.
— И все-таки глупо не пользоваться случаем, раз удача сама идет в руки, — не унимался придворный.
— Ты идешь на двенадцатую ночь к Робину Саутвуду? — спросила графа Франс Ховард, не обращая на придворного никакого внимания. — Бен Джонсон вместе с Индиго Джоунсом придумали замечательную маску. Принц будет играть волшебного короля Оберона, а леди Линдли королеву Титанию. Мне рассказывали, что для нее приготовили совершенно скандальный костюм — моя служанка знает одну из портних мастера Джоунса. Я слышала, платье совершенно прозрачное, а белья она не наденет! Как ты думаешь, она осмелится?
— Понятия не имею, — ответил граф, стараясь, чтобы его голос звучал равнодушно. — Скажи-ка, мадам, а какой ты наденешь костюм? — спросил он, переключая ее внимание с Жасмин на себя саму.
Франс Ховард оглянулась вокруг и ответила почти шепотом:
— Поклянись, милорд, что никому не расскажешь. У придворных нет никакой фантазии. Если узнают о хорошей идее, ее тут же повторят десятки раз. Мне же не хочется в таком количестве шнырять по дому графа Линмутского.
— Клянусь, мадам, — так же полушепотом ответил он. — И первый поделюсь с тобой моим секретом. Я собираюсь прийти самим собой.
— Самим собой? — Франс Ховард слегка скривила рот. — Ну это не очень интересно, Гленкирк. Ты что, как и король, не любишь праздники? Может быть, это черта всех шотландцев? Он рассмеялся:
— Нет-нет, мне праздники нравятся. Просто я имел в виду, что оденусь в национальный шотландский костюм. Ты когда-нибудь видела шотландскую юбку?
Ее глаза округлились.
— Нет, никогда. И это правда, что ты явишься с голыми коленями?
— Сущая правда — с совершенно голыми, — насмешливо усмехнулся он. — Тебя возбуждает мысль о моих голых коленях?
— А они симпатичные или шишковатые? — усмехнулась она в ответ. — Я люблю мужчин-с гладкими коленями'.
— Ты сможешь оценить сама, — рассмеялся он. — А теперь, мадам, после того как я тебе признался, расскажи о своем наряде.
Франс Ховард встала на цыпочки. Граф склонил голову.
— Я оденусь Венерой, богиней любви древних римлян. А милорд Рочестер будет Адонисом. Что ты об этом думаешь?
— Тогда твой муж явится в качестве Вулкана? — спросил Гленкирк с каменным лицом. — А король будет самим Юпитером.
Леди Эссекс разразилась хохотом:
— Какой ты, ей-богу, смешной, милорд. Я понятия не имею, в чем придет на праздник лорд Эссекс. Но могу побиться об заклад, что в моих силах заставить его сыграть роль Вулкана! Забавная идея! Так что, мне проделать это?
— Не думаю, что это хорошо, — ответил граф, уже сожалея о своих словах. Нравы двора были жестокими, и сам он иногда бывал злым, вовсе не намереваясь так себя вести. Франс Ховард была настоящим крестом, который влачил молодой лорд Эссекс. Она оказалась плохой супругой, хоть и была забавной женщиной, решил Гленкирк. Поговаривали, что они не были даже близки, настолько леди Эссекс не нравился ее муж.
— Мне все равно, плохо это или хорошо, Гленкирк, а выглядело бы весьма забавно. Какое удовольствие я получу, если все удастся. А Эссекс, без сомнения, выставит себя на посмешище. Что ж, тем хуже для него, — заключила Франс.
— За что ты так ненавидишь мужа? — удивился граф;
— Я не хотела выходить за него замуж, но отец считал этот брак выгодным для Ховардов. Роберту Деверо я все высказала откровенно, но он послушался моего отца, потому что считал наш союз полезным и для своей семьи. Мне говорили, что я глупая девчонка и должна делать, что мне велят. Меня буквально тащили к алтарю. Отец два раза избил меня перед свадьбой, но, несмотря на их жестокость, я делала так, как хотела.
— С тобой трудно спорить, Франс Ховард, — заметил лорд Лесли.
— Трудно, — просто согласилась она. — А теперь скажи, что ты думаешь о моем костюме? Тебе понравилась идея? Я произведу впечатление?
— Произведешь, — заверил ее граф Гленкирк.
Жасмин возвратилась в Гринвуд за день до ежегодного праздника у дяди Робина.
— Я не смогу сохранить в секрете костюм, если не запрусь в собственном доме, — сказала она Генри Стюарту.
Нехотя он отпустил ее.
В глубине души Жасмин была счастлива оказаться дома. Сент-Джеймский дворец и Уайтхолл кишели придворными и просителями, там царили интриги, предательство и другие пороки, присущие королевскому двору. За каждым ее шагом следили, каждому слову придавали особый смысл. Она жила в постоянном напряжении и терпела это только ради юного принца, который так ее любил.
Но даже родные Жасмин не удержались от обсуждения ее положения, расположившись вечером за столом на ужин.
— Да уж, ты нас всех удивила, дорогая, — резко заметила Виллоу. — Никогда бы не подумала, что ты на такое способна.
И все же ты ведешь себя достойно. Что, интересно, думает об этом мама.
— Бабушка беспокоится о моем будущем, — ответила Жасмин.
— Ты хочешь сказать, девочка, что она оправдывает твое поведение? — Виллоу изобразила изумление, но холодным рассудком все понимала.
— Когда-то бабушка познала великую любовь, — мягко ответила племянница. — И теперь может войти в мое положение, тетя.
— Хм, — фыркнула графиня Альсестерская, отказываясь от спора. — Надеюсь, ты получишь от этой связи хотя бы что-нибудь. Поместье или дом в городе, — добавила она. — Хоть что-нибудь. Полагаю, ты заслужила.
— Жасмин играет заглавную роль в завтрашней маске, — гордо сообщила Велвет. — И Сибилла тоже участвует. Она будет нимфой реки Вай. А младшая дочь Робина с малюткой Недди будут у принца Карла злыми лесными духами. Думаю, Виллоу, это будет потрясающий спектакль.
— Как я скучаю по прежним временам, — призналась Виллоу. — Мы так славно танцевали при дворе королевы Елизаветы. Намного приятнее, чем эти дорогостоящие «маски». Из-за расходов королевы король постоянно в долгу — казна ведь не бездонная, Велвет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156