— В исламе это лишь отношения между людьми. Вот почему ислам не может его благословить, пока не согласован Мехр. Папа сказал, что я самая дорогая невеста, и потому принц вряд ли сможет когда-нибудь развестись со мной: развод потребует слишком много золота от их семьи. К тому же я дочь Могола, и вслед за отцом Моголом станет брат Салим. Как Ямал осмелится обидеть мою семью?
— Это правда, — признал священник. — И поскольку это так, позволь мне сочетать тебя с принцем Ямалом по вере Кандры, в которой крестили и тебя. Я знаю, что это обрадует ее семью. Не забывай, что я послан сюда Матерью Святой Церковью, чтобы вести тебя по дороге истинной веры. В этом я не преуспел, потому что ты не веришь должным образом. Но если я смогу освятить ваш брак, то буду считать, что мои усилия не пропали даром.
— Не знаю, святой отец. — Ясаман задумалась. — Наверное, это не разрешат.
— Но почему же? — с необычной живостью воскликнул священник. — Разве твой отец сам не женился на многих своих женах по традициям ислама и индуизма? А брат Салим? Он тоже заключил союз с Ман Баи, как требует его и ее религия. Почему же тебе этого нельзя? Ман Баи ведь только дочь раджи Амбера. А ты — дочь Могола! Разве к твоим желаниям можно меньше прислушиваться, чем к желаниям дочери Амбера?
Почувствовав, что ее гордость уязвлена, Ясаман недолго раздумывала:
— Вы правы, отец Куплен. К тому же это обрадует семью Кандры.
— Обрадует, — подтвердил, довольно улыбаясь, священник.
— Пусть так и будет. Утром я поговорю с отцом. Свадебное празднество начнется только к вечеру. Но мне кажется, что христианское венчание придется сохранить в тайне. Ислам и индуизм — привычные в Индии религии, а христианство нет. Но ведь это и не важно. Брак будет освящен религиями моих родителей. Я думаю, святой отец, это самое правильное.
Он согласно кивнул. Ясаман вполне усердно усваивала религию матери, но потом вдруг, к его разочарованию, так же усидчиво начала изучать другие верования. Он так и не знал, во что же она верила на самом деле. А навязываться с расспросами не решался из опасения, что его отошлют из дома. Ему же было важно оставаться при ней.
Вдруг Ясаман зевнула почти во весь рот.
— Прекрасно, — заметил Куплен Батлер. — Наконец тебя сморило, дорогая госпожа. Дай-ка я провожу тебя в спальню.
— Угу, — согласилась она и, вставая, позволила священнику отвести себя в комнату. Но прежде чем успела снять большую красивую мягкую шаль — свое единственное одеяние — отец Куплен с поклоном удалился.
Ясаман улыбнулась про себя. Отца Куплена, как и других священников, которых она знала, смущала нагота. Она отбросила кашмирскую шаль и рухнула на кровать, заснув, казалось, прежде, чем голова коснулась подушки. Спала она без сновидений и, разбуженная наутро служанками Роханой и Торамалли, почувствовала себя великолепно отдохнувшей.
— Передай отцу, что я хочу его видеть, — распорядилась она вошедшему поприветствовать ее Адали.
— Исполню немедля, дорогая принцесса, — ответил евнух.
— Такой замечательный день для свадьбы, госпожа, — широко улыбнулась ей Торамалли. — На кухнях стряпают с самого рассвета. Пекут пшеничный хлеб, медовые булочки, румалийские сухари.
— Белый и зеленый рис, — восторженно затрещала Рохана. — Рис в золотой и серебряной фольге.
— Не забывайте о жертвенной овце, — шаловливо напомнила им Ясаман.
В недоумении сестры на секунду замерли, но вдруг, поняв шутку, прыснули, смешно закатив красивые темные глаза. Наконец они пришли в себя, и Торамалли спросила:
— Приготовить ванну, госпожа?
— Нет, — ответила девушка. — Мыться буду перед свадьбой. А теперь протрите меня губками с жасминовой водой.
Рохана поспешила за серебряным тазиком, который наполнила прохладной водой с ароматом жасмина. Вдвоем с сестрой они умыли госпожу и помогли ей одеться в ягули цвета гиацинта — традиционную одежду Моголов — с высокой талией, облегающими рукавами и свободной юбкой. Ее подол и рукава были отделаны золотом, расшитый ворот чуть приоткрывал юные груди.
Торамалли начала расчесывать перепутавшиеся за ночь длинные черные волосы принцессы смоченной в жасминовом масле щеткой. Наблюдавший от двери Ахбар подумал, как эти волосы напоминали его собственные, когда он был моложе.
Он вспомнил, как удивлена была Кандра, что у девочки оказались мягкие черные волосы. Дочь унаследовала их от него вместе с родинкой над верхней губой. Хотя у Ясаман она была значительно меньше, он не сомневался в том, что это знак Моголов. Этот знак носил отец Хумаюн, хотя его и не переняли другие дети.
Прогнав воспоминания, он вступил в покои дочери.
— Здравствуй, мой розовый бутон, — поздоровался он с принцессой.
— Папа! — Ясаман вскочила и, подбежав, поцеловала его. Потом повернулась к служанкам. — Выйдите. Нас никто не должен беспокоить.
Адали, вернувшийся с господином, удивленно поклонился, но послушно вывел Торамалли и Рохану из комнаты.
— Ах, — заинтригованно воскликнул правитель. — У тебя появились секреты! Разве мой розовый бутон может иметь секреты?
— Да, отец, — ответила она, глядя прямо в его темные глаза. — Секреты. У меня появились секреты.
— В чем дело, дочь? Должно быть, что-нибудь важное, если ты отпустила служанок. Ты знаешь, ни в чем разумном я тебе не откажу, особенно в день свадьбы.
— Ямал-хан ведь исповедует ислам? — спросила Ясаман.
— Да, — кивнул Акбар.
— И мы должны сочетаться в этой вере? — продолжала девушка.
— Да. Не думаю, что ты будешь возражать. Твой ум открыт всему.
— Но и ты, и брат женились в традициях не только ислама, но и в традициях религии невест, когда те были другой веры. Я бы хотела, чтобы и у меня было такое право, отец. Я хочу тайно венчаться по вере моей матери, Кандры. Той, что меня родила.
Сначала Акбар растерялся.
— Не знаю, согласится ли Ямал-хан, — наконец произнес он.
— Но ты Могол, — возразила она твердо, и в ее голосе Акбар почувствовал собственные нотки. — Решающей в этом деле будет твоя воля, а не воля Ямал-хана.
— Но ты не истинная христианка, — попытался он урезонить девушку.
— Не истинная, — согласилась она. — Но я была крещена и уважаю христианскую веру. Я не отрекалась от нее, и по ее законам, так же как по законам ислама, я — христианка. И прежде чем выходить замуж по традициям ислама, я хочу венчаться. Тогда не оборвется нить, связующая меня с моей английской половиной. И это обрадует Кандру и бабушку, когда ты им напишешь о моем браке, а я знаю, что ты собираешься это сделать. И отец Куплен будет доволен, понимая, что не зря бился со мной, видя недостаток моего благочестия.
"Вчера она была еще ребенком, — размышлял Акбар. — А сегодня говорит, как взрослая женщина». И хотя он не был уверен, созрела ли она на самом деле, он уважал ее за это.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156
— Это правда, — признал священник. — И поскольку это так, позволь мне сочетать тебя с принцем Ямалом по вере Кандры, в которой крестили и тебя. Я знаю, что это обрадует ее семью. Не забывай, что я послан сюда Матерью Святой Церковью, чтобы вести тебя по дороге истинной веры. В этом я не преуспел, потому что ты не веришь должным образом. Но если я смогу освятить ваш брак, то буду считать, что мои усилия не пропали даром.
— Не знаю, святой отец. — Ясаман задумалась. — Наверное, это не разрешат.
— Но почему же? — с необычной живостью воскликнул священник. — Разве твой отец сам не женился на многих своих женах по традициям ислама и индуизма? А брат Салим? Он тоже заключил союз с Ман Баи, как требует его и ее религия. Почему же тебе этого нельзя? Ман Баи ведь только дочь раджи Амбера. А ты — дочь Могола! Разве к твоим желаниям можно меньше прислушиваться, чем к желаниям дочери Амбера?
Почувствовав, что ее гордость уязвлена, Ясаман недолго раздумывала:
— Вы правы, отец Куплен. К тому же это обрадует семью Кандры.
— Обрадует, — подтвердил, довольно улыбаясь, священник.
— Пусть так и будет. Утром я поговорю с отцом. Свадебное празднество начнется только к вечеру. Но мне кажется, что христианское венчание придется сохранить в тайне. Ислам и индуизм — привычные в Индии религии, а христианство нет. Но ведь это и не важно. Брак будет освящен религиями моих родителей. Я думаю, святой отец, это самое правильное.
Он согласно кивнул. Ясаман вполне усердно усваивала религию матери, но потом вдруг, к его разочарованию, так же усидчиво начала изучать другие верования. Он так и не знал, во что же она верила на самом деле. А навязываться с расспросами не решался из опасения, что его отошлют из дома. Ему же было важно оставаться при ней.
Вдруг Ясаман зевнула почти во весь рот.
— Прекрасно, — заметил Куплен Батлер. — Наконец тебя сморило, дорогая госпожа. Дай-ка я провожу тебя в спальню.
— Угу, — согласилась она и, вставая, позволила священнику отвести себя в комнату. Но прежде чем успела снять большую красивую мягкую шаль — свое единственное одеяние — отец Куплен с поклоном удалился.
Ясаман улыбнулась про себя. Отца Куплена, как и других священников, которых она знала, смущала нагота. Она отбросила кашмирскую шаль и рухнула на кровать, заснув, казалось, прежде, чем голова коснулась подушки. Спала она без сновидений и, разбуженная наутро служанками Роханой и Торамалли, почувствовала себя великолепно отдохнувшей.
— Передай отцу, что я хочу его видеть, — распорядилась она вошедшему поприветствовать ее Адали.
— Исполню немедля, дорогая принцесса, — ответил евнух.
— Такой замечательный день для свадьбы, госпожа, — широко улыбнулась ей Торамалли. — На кухнях стряпают с самого рассвета. Пекут пшеничный хлеб, медовые булочки, румалийские сухари.
— Белый и зеленый рис, — восторженно затрещала Рохана. — Рис в золотой и серебряной фольге.
— Не забывайте о жертвенной овце, — шаловливо напомнила им Ясаман.
В недоумении сестры на секунду замерли, но вдруг, поняв шутку, прыснули, смешно закатив красивые темные глаза. Наконец они пришли в себя, и Торамалли спросила:
— Приготовить ванну, госпожа?
— Нет, — ответила девушка. — Мыться буду перед свадьбой. А теперь протрите меня губками с жасминовой водой.
Рохана поспешила за серебряным тазиком, который наполнила прохладной водой с ароматом жасмина. Вдвоем с сестрой они умыли госпожу и помогли ей одеться в ягули цвета гиацинта — традиционную одежду Моголов — с высокой талией, облегающими рукавами и свободной юбкой. Ее подол и рукава были отделаны золотом, расшитый ворот чуть приоткрывал юные груди.
Торамалли начала расчесывать перепутавшиеся за ночь длинные черные волосы принцессы смоченной в жасминовом масле щеткой. Наблюдавший от двери Ахбар подумал, как эти волосы напоминали его собственные, когда он был моложе.
Он вспомнил, как удивлена была Кандра, что у девочки оказались мягкие черные волосы. Дочь унаследовала их от него вместе с родинкой над верхней губой. Хотя у Ясаман она была значительно меньше, он не сомневался в том, что это знак Моголов. Этот знак носил отец Хумаюн, хотя его и не переняли другие дети.
Прогнав воспоминания, он вступил в покои дочери.
— Здравствуй, мой розовый бутон, — поздоровался он с принцессой.
— Папа! — Ясаман вскочила и, подбежав, поцеловала его. Потом повернулась к служанкам. — Выйдите. Нас никто не должен беспокоить.
Адали, вернувшийся с господином, удивленно поклонился, но послушно вывел Торамалли и Рохану из комнаты.
— Ах, — заинтригованно воскликнул правитель. — У тебя появились секреты! Разве мой розовый бутон может иметь секреты?
— Да, отец, — ответила она, глядя прямо в его темные глаза. — Секреты. У меня появились секреты.
— В чем дело, дочь? Должно быть, что-нибудь важное, если ты отпустила служанок. Ты знаешь, ни в чем разумном я тебе не откажу, особенно в день свадьбы.
— Ямал-хан ведь исповедует ислам? — спросила Ясаман.
— Да, — кивнул Акбар.
— И мы должны сочетаться в этой вере? — продолжала девушка.
— Да. Не думаю, что ты будешь возражать. Твой ум открыт всему.
— Но и ты, и брат женились в традициях не только ислама, но и в традициях религии невест, когда те были другой веры. Я бы хотела, чтобы и у меня было такое право, отец. Я хочу тайно венчаться по вере моей матери, Кандры. Той, что меня родила.
Сначала Акбар растерялся.
— Не знаю, согласится ли Ямал-хан, — наконец произнес он.
— Но ты Могол, — возразила она твердо, и в ее голосе Акбар почувствовал собственные нотки. — Решающей в этом деле будет твоя воля, а не воля Ямал-хана.
— Но ты не истинная христианка, — попытался он урезонить девушку.
— Не истинная, — согласилась она. — Но я была крещена и уважаю христианскую веру. Я не отрекалась от нее, и по ее законам, так же как по законам ислама, я — христианка. И прежде чем выходить замуж по традициям ислама, я хочу венчаться. Тогда не оборвется нить, связующая меня с моей английской половиной. И это обрадует Кандру и бабушку, когда ты им напишешь о моем браке, а я знаю, что ты собираешься это сделать. И отец Куплен будет доволен, понимая, что не зря бился со мной, видя недостаток моего благочестия.
"Вчера она была еще ребенком, — размышлял Акбар. — А сегодня говорит, как взрослая женщина». И хотя он не был уверен, созрела ли она на самом деле, он уважал ее за это.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156