Огромным усилием он загнал гнев в глубины души и улыбнулся сестре.
— Отец изумительно все устроил для тебя, обезьянка. Ты непременно должна согласиться на брак с принцем: лучше него я никого не знаю. Тебе нравится Кашмир, и теперь он будет твой. Это должно тебя обрадовать, ведь ты не любишь пыльных равнин и жаркой летней погоды.
Она все еще колебалась и повернулась к брату;
— Ты уверен, что мне следует принять предложение? — Сомнение сквозило в похожем на сердечко лице.
— Конечно, он уверен, — живо отозвался Акбар. — Не правда ли, Шайкхо Баба?
— Да, следует, — сквозь зубы старательно произнес принц, губы растянулись в улыбке, но в глазах затаилось недоброе. Он понял, что, управляя им, словно марионеткой, отец заполучил его в союзники. Но выбора не было, и он подавил злость.
— Я так рада за тебя, дочка, — вступила в разговор Ругайя Бегум.
Девочка обернулась, и сердце матери рванулось ей навстречу.
— Мама Бегум, пожалуйста, скажи, что мне делать! Ругайя обхватила руками ее голову:
— Дочь, ты одна можешь принять это решение. Помни только, замужество — доля каждой женщины. Отец выбрал для тебя мужчину и думает, что ты будешь с ним счастлива. Я немного знала мать принца Ямала до того, как она умерла. Сын любил и почитал ее, у него, должно быть, доброе сердце, и я верю, он годится тебе в мужья.
— Ты не можешь меня обмануть, и я принимаю предложение выйти замуж за этого принца. Но мне нужно, чтобы ты была со мной рядом. Ты останешься в Кашмире, мама Бегум? — попросила Ясаман.
Ругайя Бегум бросила на Акбара беглый взгляд, и правитель понял, что она согласится.
— Неужели ты думаешь, — упрекнула женщина дочь, — что я намерена жить в Лахоре или Агре, когда мои внуки здесь, в Кашмире? Конечно, я останусь с тобой, Ясаман.
Радость в девичьих глазах тронула родителей до самого сердца. Как они любили ее! А на лице Салима не было радости, хотя он все так же улыбался.
Ясаман повернулась к отцу:
— Я согласна выйти замуж за принца Ямала Дарья-хана, отец и господин, — произнесла она принятую формулу.
Акбар поцеловал дочь в обе щеки — он испытывал большое облегчение. Хотя правитель и притворялся уверенным, чтобы успокоить Ругайю, сам он сомневался, сможет ли переиграть Салима. Сын был непредсказуемым, но сейчас он захватил его врасплох, не дав времени, чтобы придумать предлог против брака Ясаман с принцем Ямалом. Теперь надо было удалить Салима из Кашмира, чтобы быстро организовать свадьбу. Подмечая недобрые вожделенные взгляды, которые принц бросал в сторону сестры, правитель решил, что чем быстрее она состоится, тем будет лучше. Ясаман и впрямь в опасности.
Великий Могол возвратился в свой дворец для встречи с Юзеф-ханом и его сыном. Он хотел серьезно поговорить с юношей — своим будущим зятем. Тот должен понять, как ценят Ясаман. Нельзя допустить, чтобы он обращался с ней дурно. Внезапно Могол забеспокоился при мысли, с какой поспешностью приходилось заключать брак.
Но при первом взгляде на сына Юзеф-хана правитель почувствовал облегчение. Ямал-хан был по-настоящему высок — сантиметра на четыре выше самого Акбара. Его кожа отливала бледно-золотистым цветом и выглядела свежей. Тело было гибким и мускулистым. «Неплохо, — подумал Акбар. — Он явно не из тех изнеженных принцев, каких так много на юге». Волосы Ямала были черны, как ночь, а глубокие романтические глаза — карие и с поволокой, как у многих мужчин в Кашмире. Черты лица показались правителю превосходными: он был на самом деле красив — высокий лоб, тонкий классический. Нос, полные губы, овальный подбородок. От такого союза должны родиться красивые дети. При этой мысли Акбар почувствовал удовлетворение.
— Милостивый господин. — Юзеф-хан преклонил колени и коснулся головой пола перед ступнями Акбара.
Ямал-хан в упор посмотрел на правителя, прежде чем последовать примеру отца. И ничего не сказал.
"Гордый, — подумал про себя Акбар, — гордый». Хоть он и дал согласие, но видно, что не рад. Это было забавным. Любой другой молодой принц лез бы из кожи вон, чтобы стать зятем Могола. Надо выяснить, почему он так сдержан, решил про себя Акбар.
— Встаньте, — сказал он гостям. — Присядем и поговорим. Трое мужчин устроились вокруг стола, на который слуги поставили блюдо с фруктами и чашки с зеленым китайским чаем, в котором плавали кусочки персика. Слуги удалились.
— Представь мне как следует сына, — обратился к военачальнику Акбар.
Тот подчинился.
Ямал-хан приветствовал господина вежливо, но сдержанно. Не склонный ходить вокруг да около, Могол начал разговор:
— Отец сказал, что ты дал согласие на брак, но я чувствую, у тебя есть сомнения. Скажи, что тебя беспокоит, и я откровенно отвечу на все твои вопросы и постараюсь рассеять страхи. Вы будете с Ясаман хорошей парой, и ваш союз принесет пользу Кашмиру.
— Все это так, господин. — Голос Ямал-хана звучал музыкально, мелодично. — Но вы правы: у меня есть сомнения.
— Это сомнения здорового мужчины по поводу обзаведения женой, Ямал-хан9 — спросил правитель, и его темные глаза блеснули — Наверное, вы правы, господин, — рассмеялся принц. — Если уж говорить начистоту, я не чувствую, что готов стать мужем.
— Ни один мужчина не готов им стать, — в ответ усмехнулся правитель. — Что еще тебя беспокоит?
— Ничего особенного, но я хотел бы больше знать о принцессе. Я слышал, ее вырастила госпожа Ругайя Бегум, но не она родила Ясаман. Кто же мать девочки, и почему она не воспитала ребенка?
— Мать Ясаман была англичанкой из богатой и знатной семьи. — Акбар глубоко вздохнул и продолжал рассказ. Он говорил спокойно, но печаль сквозила в его темных глазах. — С тех пор как у меня отняли Кандру, дня не проходит, чтобы я не думал о ней. Я любил ее, и любовь к ней никогда не угаснет, хотя судьба нас разлучила. — Акбар помолчал и, взглянув на принца, спросил:
— Что еще ты хочешь знать?
Юзеф-хан послал сыну умоляющий взгляд. Он был явно не в своей тарелке оттого, что ему позволили заглянуть в сокровенные глубины души господина. «Перестань!» — говорил взгляд. Но Ямал-хан продолжал допрос:
— Какую религию исповедует принцесса?
— Как и меня, ее учили основам всех известных религий, — ответил Акбар. — Она берет из каждой то, что считает ценным. У этой веры нет имени, если только не называть ее терпимостью. Наукам ее учит отец Куплен Батлер и останется с ней, пока ее это устраивает.
Ямал-хан кивнул.
— А каким наукам ее учат? — снова спросил он.
— Прежде всего языкам. Она говорит на арабском, хинди, на кашмирском диалекте, знает язык матери — английский. Священник учил ее португальскому и французскому, языкам Западной Европы, и латинскому, на котором говорят только в церкви. Ему интересно ее обучать. На этих языках она читает и пишет, знает математику и астрономию, играет на нескольких инструментах и прекрасно танцует, — правитель улыбнулся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156