«Спокойствие и терпение», – напомнил он себе. Вряд ли она примет предложение Редмонда в середине кадрили, что бы, в конце концов ни решила.
– Отец Элоизы, – начал лорд Манроу, доставая сигару и закуривая от факела, – был бароном. Был он также пьяницей, игроком и скотиной, проигравшей семейное состояние. Она редко говорит о нем, но когда она говорит… Ну, усомниться в ее презрении невозможно.
– Ее презрение не ограничивается только ее родителем, – заметил Коннолл, подходя к двери, чтобы бросить взгляд на освещенный зал.
– Когда мы познакомились, я поставил себе задачу доказать ей, что не каждый мужчина таков, как ее отец. – Виконт поморщился. – Боюсь, это заняло больше времени, чем я ожидал.
Гм… Скорее получалось, что виконт лишь упрочил ее предубеждения. Постоянно делая лишь то, что она просила, ведя себя буквально, как камердинер, он доказал, что жизнь с ней под ее контролем была лучше, чем та, где она отказывалась от власти. И она передала этот настрой своей дочери.
Манроу смотрел на него так, словно ожидал его реакции, поэтому Коннолл кивнул.
– Вы очень терпеливый мужчина, – проговорил он.
– Слишком терпеливый, думаю я иногда, но сейчас я в меньшинстве.
– Я пытался убедить вашу дочь, что равноправное партнерство может быть более выгодным. – Коннолл не мог говорить яснее, опасаясь нажить врага. Сейчас он надеялся использовать его в качестве союзника.
– Учитывая тот факт, что мы оба одеты так, чтобы дополнять наряд моих леди, Роли, я не уверен, что вы добились успеха.
– Вы не уверены в моем…
– И ваша леди танцует с графом Редмондом, который собирается сделать ей предложение.
Коннолл снова посмотрел в проем двери. «Завтра».
– Это оставляет мне чертовски мало времени, – произнес он вслух.
– Вы слишком поздно включились в гонку.
– У меня были дела, в другом месте. – Он не мог сожалеть о приобретении картин в Париже, тем более что его отсутствие поспособствовало знакомству Дейзи с Айви. Гм… Стало быть, он был рад, что его любовница нашла кого-то другого. Какой переворот могут произвести одна неделя и дорожный несчастный случай, не говоря уж о проклятом бриллианте!
– У вас есть план? – продолжил тему виконт.
– Вы можете отказать Редмонду в благословении, – ответил Коннолл. – Это может дать мне дополнительно немного времени, чтобы убедить ее видеть вещи так, как их вижу я.
– Элоиза уже дала ей свое благословение. Мое в расчет не принимается.
– Может быть, следовало бы принимать в расчет, – сказал Коннолл, с силой втянув в себя воздух.
– Простите, приятель, но это гонка, в которую ввязался я. И я буду, благодарен, если вы воздержитесь от комментариев на этот счет.
Мысленно чертыхнувшись, Коннолл сделал несколько шагов по террасе.
– Приношу извинения. Просто… понимаете, одно дело – проиграть баталию, когда борьба ведется справедливо и условия для всех одинаковы. А это я не могу понять. Что, черт возьми, заставляет Джилли захотеть провести всю жизнь – ладно, пусть остаток его жизни – с графом Редмондом? Или даже с Дэпни?
– Я полагаю, что я объяснил…
– Нет, я понимаю предубеждение леди Манроу. Я не понимаю другого – почему Эванджелина настолько готова смотреть на все глазами матери. – Говоря это, он, разумеется, отдавал себе отчет в том, что на нее оказывает влияние только мнение матери. В течение всей жизни она только и слышала о бесполезности мужчин и о том, при каких условиях их можно терпеть. И любые перемены, которые ее отец пытался привнести, были совершенно незаметны и как бы не существовали вообще.
С учетом того, что Редмонд планирует сделать завтра, Конноллу дьявольски не хватало времени. Если их прелюдия, имевшая место в комнате для хранения мебели, никак ее не поколебала, то он, по всей видимости, уже проиграл. У него оставался всего лишь один вальс сегодня вечером. Чертовски важный танец!
Эванджелина посмотрела на дверь, ведущую на террасу, через которую вышли ее отец и Коннолл. Если Коннолл собирался исповедаться в своих грехах, чтобы форсировать брак, то он разговаривает не с тем родителем. И если он сделает такую попытку, она никогда ему этого не простит.
– … проводит слишком много времени с вами в последнее время, – произнес граф, беря ее за руку. – Они повернулись, отошли друг от друга и воссоединились снова. – Этот приятель слишком много времени, по моему мнению, проводит во Франции.
Он был приблизительно на двадцать три года моложе графа.
– Я люблю путешествовать, – сказала она, главным образом для того, чтобы увидеть, как Редмонд на это отреагирует.
– Замужняя леди может путешествовать сколько ей угодно, – отреагировал он с точностью часов. – И есть еще другие выгоды при этом.
– Например?
– Возможность получить множество сладостных поцелуев, – выдохнул граф, когда они проходили мимо друг друга. – Вы переполняете меня желанием, мисс Манроу.
До Коннолла она слышала немало разговоров среди слуг, чтобы иметь представление о том, чем заканчиваются интимные отношения. Испытать их на деле и, более того, прочувствовать их – это совсем иное дело. И мысль о том, что лорд Редмонд окажется на ней, внутри ее, заставила ее содрогнуться.
Хотя, когда они осуществят брачные отношения, она может добиться, чтобы он более никогда к ней не прикасался. И тогда она могла бы путешествовать, посещать танцы, принимать друзей, читать или делать что-то еще, чего может пожелать замужняя женщина, и Редмонд будет не более чем мужчина, который живет в одном доме с ней и подает ей шаль.
Никакой потребности или желания вести беседу, целоваться или проводить долгие жаркие ночи в постели – у них даже не будет общей спальни, Эванджелина встрепенулась. Если она все это уже мысленно решила, тогда зачем она снова думает обо всех этих вещах и о Коннолле? Да, он лишил ее девственности менее чем полчаса назад, да, она почувствовала то, что он хотел заставить ее чувствовать, она была потрясена испытанными ощущениями. Но изменило ли это что-либо в реальности?
Его целью, по всей видимости, было дать ей понять, что он искусный любовник. Она уже раньше испытала его искусство поцелуя. Но дело не только в этом. Пока одна ее часть сердилась на него зато, что он мог изменить ее взгляд на всю жизнь из-за каких-то двадцати минут интима, другая ее часть хотела дополнительных двадцати минут с ним, а после этого – еще двадцати…
Эванджелина подумала, что если выйдет замуж за Редмонда, то сможет иметь любовников, но это как-то противоречило ее тезису о том, чтобы иметь с мужчинами как можно меньше дела. Чем дальше она от мужчин, тем больше свободы. Но сейчас из-за этого глупого Коннолла она вынуждена была спросить себя: свободы от чего?
В противоположной стороне зала ее мать наблюдала за тем, как они танцуют кадриль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75
– Отец Элоизы, – начал лорд Манроу, доставая сигару и закуривая от факела, – был бароном. Был он также пьяницей, игроком и скотиной, проигравшей семейное состояние. Она редко говорит о нем, но когда она говорит… Ну, усомниться в ее презрении невозможно.
– Ее презрение не ограничивается только ее родителем, – заметил Коннолл, подходя к двери, чтобы бросить взгляд на освещенный зал.
– Когда мы познакомились, я поставил себе задачу доказать ей, что не каждый мужчина таков, как ее отец. – Виконт поморщился. – Боюсь, это заняло больше времени, чем я ожидал.
Гм… Скорее получалось, что виконт лишь упрочил ее предубеждения. Постоянно делая лишь то, что она просила, ведя себя буквально, как камердинер, он доказал, что жизнь с ней под ее контролем была лучше, чем та, где она отказывалась от власти. И она передала этот настрой своей дочери.
Манроу смотрел на него так, словно ожидал его реакции, поэтому Коннолл кивнул.
– Вы очень терпеливый мужчина, – проговорил он.
– Слишком терпеливый, думаю я иногда, но сейчас я в меньшинстве.
– Я пытался убедить вашу дочь, что равноправное партнерство может быть более выгодным. – Коннолл не мог говорить яснее, опасаясь нажить врага. Сейчас он надеялся использовать его в качестве союзника.
– Учитывая тот факт, что мы оба одеты так, чтобы дополнять наряд моих леди, Роли, я не уверен, что вы добились успеха.
– Вы не уверены в моем…
– И ваша леди танцует с графом Редмондом, который собирается сделать ей предложение.
Коннолл снова посмотрел в проем двери. «Завтра».
– Это оставляет мне чертовски мало времени, – произнес он вслух.
– Вы слишком поздно включились в гонку.
– У меня были дела, в другом месте. – Он не мог сожалеть о приобретении картин в Париже, тем более что его отсутствие поспособствовало знакомству Дейзи с Айви. Гм… Стало быть, он был рад, что его любовница нашла кого-то другого. Какой переворот могут произвести одна неделя и дорожный несчастный случай, не говоря уж о проклятом бриллианте!
– У вас есть план? – продолжил тему виконт.
– Вы можете отказать Редмонду в благословении, – ответил Коннолл. – Это может дать мне дополнительно немного времени, чтобы убедить ее видеть вещи так, как их вижу я.
– Элоиза уже дала ей свое благословение. Мое в расчет не принимается.
– Может быть, следовало бы принимать в расчет, – сказал Коннолл, с силой втянув в себя воздух.
– Простите, приятель, но это гонка, в которую ввязался я. И я буду, благодарен, если вы воздержитесь от комментариев на этот счет.
Мысленно чертыхнувшись, Коннолл сделал несколько шагов по террасе.
– Приношу извинения. Просто… понимаете, одно дело – проиграть баталию, когда борьба ведется справедливо и условия для всех одинаковы. А это я не могу понять. Что, черт возьми, заставляет Джилли захотеть провести всю жизнь – ладно, пусть остаток его жизни – с графом Редмондом? Или даже с Дэпни?
– Я полагаю, что я объяснил…
– Нет, я понимаю предубеждение леди Манроу. Я не понимаю другого – почему Эванджелина настолько готова смотреть на все глазами матери. – Говоря это, он, разумеется, отдавал себе отчет в том, что на нее оказывает влияние только мнение матери. В течение всей жизни она только и слышала о бесполезности мужчин и о том, при каких условиях их можно терпеть. И любые перемены, которые ее отец пытался привнести, были совершенно незаметны и как бы не существовали вообще.
С учетом того, что Редмонд планирует сделать завтра, Конноллу дьявольски не хватало времени. Если их прелюдия, имевшая место в комнате для хранения мебели, никак ее не поколебала, то он, по всей видимости, уже проиграл. У него оставался всего лишь один вальс сегодня вечером. Чертовски важный танец!
Эванджелина посмотрела на дверь, ведущую на террасу, через которую вышли ее отец и Коннолл. Если Коннолл собирался исповедаться в своих грехах, чтобы форсировать брак, то он разговаривает не с тем родителем. И если он сделает такую попытку, она никогда ему этого не простит.
– … проводит слишком много времени с вами в последнее время, – произнес граф, беря ее за руку. – Они повернулись, отошли друг от друга и воссоединились снова. – Этот приятель слишком много времени, по моему мнению, проводит во Франции.
Он был приблизительно на двадцать три года моложе графа.
– Я люблю путешествовать, – сказала она, главным образом для того, чтобы увидеть, как Редмонд на это отреагирует.
– Замужняя леди может путешествовать сколько ей угодно, – отреагировал он с точностью часов. – И есть еще другие выгоды при этом.
– Например?
– Возможность получить множество сладостных поцелуев, – выдохнул граф, когда они проходили мимо друг друга. – Вы переполняете меня желанием, мисс Манроу.
До Коннолла она слышала немало разговоров среди слуг, чтобы иметь представление о том, чем заканчиваются интимные отношения. Испытать их на деле и, более того, прочувствовать их – это совсем иное дело. И мысль о том, что лорд Редмонд окажется на ней, внутри ее, заставила ее содрогнуться.
Хотя, когда они осуществят брачные отношения, она может добиться, чтобы он более никогда к ней не прикасался. И тогда она могла бы путешествовать, посещать танцы, принимать друзей, читать или делать что-то еще, чего может пожелать замужняя женщина, и Редмонд будет не более чем мужчина, который живет в одном доме с ней и подает ей шаль.
Никакой потребности или желания вести беседу, целоваться или проводить долгие жаркие ночи в постели – у них даже не будет общей спальни, Эванджелина встрепенулась. Если она все это уже мысленно решила, тогда зачем она снова думает обо всех этих вещах и о Коннолле? Да, он лишил ее девственности менее чем полчаса назад, да, она почувствовала то, что он хотел заставить ее чувствовать, она была потрясена испытанными ощущениями. Но изменило ли это что-либо в реальности?
Его целью, по всей видимости, было дать ей понять, что он искусный любовник. Она уже раньше испытала его искусство поцелуя. Но дело не только в этом. Пока одна ее часть сердилась на него зато, что он мог изменить ее взгляд на всю жизнь из-за каких-то двадцати минут интима, другая ее часть хотела дополнительных двадцати минут с ним, а после этого – еще двадцати…
Эванджелина подумала, что если выйдет замуж за Редмонда, то сможет иметь любовников, но это как-то противоречило ее тезису о том, чтобы иметь с мужчинами как можно меньше дела. Чем дальше она от мужчин, тем больше свободы. Но сейчас из-за этого глупого Коннолла она вынуждена была спросить себя: свободы от чего?
В противоположной стороне зала ее мать наблюдала за тем, как они танцуют кадриль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75