– Я целовал нескольких женщин, как мы уже с тобой говорили. Но ты единственная, кого я прошу выйти за меня замуж. – Коннолл перевел дух. – В браке большинство прав, льгот, преимуществ – ты можешь, как угодно их называть – принадлежат мужчине. Могу заверить тебя, что я не воспользуюсь ни одним, чтобы ущемить тебя. Однако…
– Заверения, как ты их называешь, – это одно дело. Я предпочитаю гарантии.
Он потряс головой, и прядь растрепавшихся волос упала ему на глаз. Без всякой задней мысли Эванджелина откинула ее назад.
– Мы знакомы так недолго, – спокойно сказал он, – но ты знаешь меня, вероятно, лучше, чем кто-либо другой. Но до того как мы поженимся, я не смогу тебе ничего доказать. Просто поверь в меня. Если не веришь или не хочешь поверить, скажи мне «до свидания».
– Я еще не закончил, – перебил он. – Чтобы быть предельно откровенным, скажу, что у меня есть вера в тебя. Я знаю: ты умнее своей матери и понимаешь, что-то, к чему ты стремилась, не сделает тебя счастливой.
– Это говорит мужчина с окровавленной губой. – Она провела пальцем по его губе. – Как ты знаешь, я читала Мэри Уолстонкрафт. Она очень умная женщина, очень уверенная в себе и понимает, чего она хочет. Но я не назвала бы ее счастливой. Могу предположить, что моя мать такого же плана. Я не знаю точно, чего хочу теперь. Но точно знаю, что я хотела предпочесть комфорт счастью. Он пошевелился.
– Джилли, ты… Она положила руку ему на pот.
– Ты был умным и красноречивым. Теперь моя очередь говорить.
Тот факт, что он не стал протестовать, стоил больше многих его слов. Размышления вслух не относились к ее любимым занятиям – она предпочитала приходить к выводам в тишине, до того как их высказать. Но ей нужно было услышать это, вероятно, в такой же степени, как и ему.
Эванджелина на мгновение закрыла глаза, пытаясь сосредоточиться, и продолжила:
– Когда я пребываю в твоей компании, я счастлива. С того самого момента, как встретилась с тобой, я чувствую себя более счастливой, радостной. – Неожиданная слеза сбежала ей на щеку.
Коннолл смахнул ее большим пальцем.
– Ты перестала быть красноречивой? – Да.
– Тогда у меня два вопроса к тебе. Два? Это удивило ее, он всегда удивлял.
– Очень хорошо, – ответила Эванджелина, стараясь совладать с волнением.
– Ты просила дать тебе неделю, чтобы убедить твою мать не возражать против меня. Осталось шесть дней. Она так и остается человеком, который будет решать твое – наше – будущее?
– Я… – Она откашлялась. – Думаю, я должна дождаться твоего второго вопроса, прежде чем отвечу на первый.
Кивнув, Коннолл сжал ее руки в своих. Его пальцы дрожали.
– Ты выйдешь за меня замуж, Джилли?
Она посмотрела в его голубые глаза, увидела в них доброту и ум и еще немного беспокойства – беспокойства по поводу того, что она ускользнет от него или снова ему откажет.
– Ответ на твой первый вопрос – нет, а на второй отвечу – да, – дрожащим шепотом произнесла она. – Да, да и снова да.
Коннолл засмеялся и притянул к губам ее руки.
– Это очень кстати, потому что мой третий вопрос заключался бы в том, предпочтешь ли ты скорое обручение долгому, но ты уже на него ответила.
– Очень умно с твоей сто…
Эванджелина не закончила фразу, потому что он бросился ее целовать.
Глава 13
– Нет! Я не могу этого позволить!
Коннолл сидел рядом с Джилли на диване в доме ее родителей и изо всех сил старался сдержаться и хранить молчание, пока леди Манроу расхаживала по комнате словно обезумевшая. Она не садилась с того момента, как вошла вместе с виконтом в гостиную Манроу-Хауса.
– Мама, мне уже почти девятнадцать лет, и я вступила во владение наследством. И ничто меня не переубедит и не заставит изменить мое реше…
– До чего же ты неблагодарная! Неблагодарная и упрямая!
– Ей следовало бы взглянуть в зеркало, – пробормотал Коннолл, но Джилли сжала ему пальцы.
– Тсс! Хватит скандалов на сегодня, тем более с моей мамой.
– Он сделает ее счастливой, Элоиза, – внезапно произнес отец, сидевший в другом конце комнаты.
– Что?! – Виконтесса резко повернулась к нему. – Да ты хоть понимаешь, что ты несешь? – Она снова повернулась лицом к Конноллу: – Вы положили этот бриллиант мне в карман, да? – Она принялась ощупывать свое платье. – Но у меня нет кармана! Где он? Я требую немедленно ответить мне!
– Он здесь, дорогая, – сказал Манроу, поднимая руку. Бриллиант болтался на цепочке, поблескивая в свете камина. – Он у меня.
– У тебя? Но я положила его… – Леди Манроу замолчала, плотно сомкнув губы.
– Ты положила его в карман Конноллу вчера, – закончила фразу Джилли. Голос ее оставался на удивление спокойным. – Он обнаружил его и положил в коробку, чтобы вернуть мне. Я положила его в твой ридикюль сегодня вечером, чтобы преподать тебе урок. Он выпал, его поймал Коннолл, это в тот момент, когда началась драка. Папа взял его у Коннолла, чтобы спасти нас.
– Спасти вас? – переспросила она и шагнула к виконту: – Как ты смеешь вмешиваться, когда ты…
Манроу встал.
– Это верно, что он принес несчастье? – спросил отец, глядя не на жену, а на дочь.
– Думаю, что да. Было слишком много совпадений, которые не позволяют мне считать, что это всего лишь совпадения.
– Согласен, – медленно проговорил Манроу, выкладывая бриллиант на стол. – Я думал о том, что было бы несчастьем для меня.
«Твоя жена», – подумал Коннолл, однако продолжал держать язык за зубами. Все это его чрезвычайно заинтересовало.
– Он принес тебе несчастье, папа? – спросила Эванджелина.
– Он стоил бы мне дочери. – Отец улыбнулся. – Это самое худшее, что я мог представить, Джилли. Потерять тебя. Мое единственное утешение в том, что ты нашла добротное яблоко в связке червивых фруктов, которую швырнула тебе твоя мама.
– Спасибо, сэр, – прочувствованно сказал Коннолл. По крайней мере, один член семейства Манроу был, очевидно, на его стороне.
– Джон! Да как ты смеешь?!
– Ты не давала мне выбора, Элоиза. – Он подошел к Джилли и поцеловал ее в щеку, затем пожал Конноллу руку. – Вы оба получаете мое благословение, если оно чего-нибудь стоит.
– Стоит, папа, – подтвердила Эванджелина, беря его за руку. – Спасибо тебе.
– Вы не получите моего! – взорвалась леди Манроу. Судя по цвету, ее лица и дрожанию рук, она была на грани апоплексического удара.
– Мама, – сказала Джилли, – ты носила ожерелье целый вечер, и ничего неприятного с тобой не случилось. У тебя оно находилось в ридикюле целый час, и опять ничего не произошло.
– Что ты хочешь этим сказать, Эванджелина?
– Этот бриллиант воздействует на человека так, чтобы у него было то, чего он хочет меньше всего. Для тебя он не изменил ничего. Он подействовал на Коннолла, меня и папу, но не на тебя. Это говорит о том, что ты уже живешь с тем, чего меньше всего хочешь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75